Иван Оченков - Государево дело [litres]

– Вашу Ласточку подковали, так что можете ехать, – сообщил я как бы между прочим. – Приказать моим людям сопроводить вас?

Прекрасные голубые глаза уставились на меня с легким недоумением. Судя по всему, вдовушка рассчитывала на более долгое и выгодное знакомство, но предложения, которого она явно ждала, так и не последовало.

– Благодарю, сир, я доберусь сама, – закусила губку Женевьева.

Оседланная кобылка ожидала нас, едва мы покинули шатер. Стоявшие на часах рынды вытянулись в струнку, а улыбчивый Равиль помог фрау Мюнхгаузен забраться в седло.

– Прощайте, сударыня, и поминайте иногда бедного Странника в своих молитвах!

– Непременно, ваше величество, – учтиво поклонилась та и натянула поводья.

Ласточка фыркнула, покосилась на все еще улыбающегося татарина и, повинуясь приказу хозяйки, пустилась вскачь.

– Проследить! – велел я Михальскому и вернулся к себе.

Дождавшись, когда царь уйдет, Ванька Хованский почесал нос и шепотком спросил у стоящего рядом Пожарского:

– Видал?

– Не твоего ума дела! – буркнул тот.

– А чего?

– Ничего! Будет как с Борькой Репниным.

– А что с ним?

– Так подпил вчерась и вздумал позлословить на сей счет. Говорил-де, невместно государю эдак…

– Ну, это я слыхал, – усмехнулся княжич. – И что с того?

– Ничего! Панин ему в рыло дал, а Михальский вдругорядь сулился выпороть, ежели не уймется!

– Да ну! – изумился Хованский. – Князя?

– Вот тебе и ну!

– Врешь!

– Поди спроси!

– Не, – помотал головой Хованский. – Что мне, делать больше нечего, о Ехидне [112] Князь Борис Александрович Репнин имел говорящее само за себя прозвище – Ехидна. справляться?

Братья-герцоги Юлий Эрнст и Август Младший среди прочих правителей германских княжеств слыли людьми просвещенными и справедливыми. И в самом деле, пока они правили, Брауншвейг, прежде находившийся в весьма плачевном состоянии, окреп и разбогател, так что нет ничего удивительного, что подданные боготворили своих сюзеренов.

Однако Женевьева Мюнхгаузен совершенно не разделяла этих восторгов. И если Августа Вольфенбюттельского она знала мало, то уж насчет владыки Даненберга нисколько не обманывалась. И вот сейчас, пока Юлий Эрнст разглядывал ее своим жабьим взглядом, она трепетала от страха.

– Я вижу, ваши успехи не так велики? – скрипучим голосом осведомился герцог.

– Я сделала все, что могла, – вздохнула женщина.

– И где же соболиная шуба на ваших плечах?

Ответом ему было затравленное молчание.

– Кто из князей посетил Иоганна Альбрехта? – продолжил допрос ее мучитель.

– Фридрих Гольштейн-Готторпский.

– Мне это известно. Но о чем они говорили?

– В основном о торговле.

– Вот как?

– Да, ваша светлость.

– А подробнее?

– Царь предложил создать компанию для торговли с Персией. Гарантировал беспошлинный транзит, охрану и другие привилегии.

– И что же Фридрих?

– Согласился, с большим энтузиазмом.

– Вы уверены?

– Переговоры проходили совсем рядом, и я слышала каждое слово.

– Что-нибудь еще?

– Если позволите…

– О, не стесняйтесь! Женщине с вашей репутацией это совсем не пристало.

Услышав слова герцога, Женевьева вспыхнула, как от пощечины и, с ненавистью взглянув в глаза своему мучителю, отчеканила:

– Вы крепко ошибаетесь насчет Иоганна Альбрехта. Он вовсе не так прост, как думает ваша светлость. Напротив, Странник ловок, красноречив и дьявольски хитер!

– Не драматизируйте, милочка, – скривил губы Юлий Эрнст. – То, что он не повелся на ваши порядком увядшие прелести, вовсе не делает его гением. Согласен, я сглупил, поручив это дело вам… но это исправимо. Вы ведь знаете, что ваше дело всегда можно извлечь из архивов?

– Смилуйтесь, ваша светлость, – бросилась к нему в ноги испуганная женщина. – Я исполню все, что вы мне прикажете!

– Конечно, исполните! – засмеялся герцог. – Ладно, отправляйтесь теперь в Вольфенбюттель и ожидайте дальнейших распоряжений. Скоро будет бал, и очень возможно, ваши услуги понадобятся нам вновь. Но помните, что следующая неудача станет для вас последней!

Как бы то ни было, охота удалась. Высокопоставленные гости как следует развлеклись. Настрелялись, наскакались, торжественно съели несчастного кабанчика и вдоволь попьянствовали на дармовщинку. Слуги еще продолжали сворачивать шатры, когда я решил, что повременю с возвращением в Брауншвейг. В принципе все дела я там уже закончил. На съезде показался, о себе напомнил, кое-каких договоренностей достиг, опять же узнал много нового. Оставалось лишь дождаться ответа императора, но о его воле можно прекрасно узнать в любом другом месте, а мне нужно было пообщаться с матушкой…

– Вот что, братцы, – объявил я свою волю ближникам, – Болик пусть наденет мой костюм и сидит с Ульрихом в карете до самого Брауншвейга. Всем любопытным говорите, что мне неможется, и охраняйте так, чтобы мышь не проскочила. Причем в карету надобно сесть так, чтобы даже наши ничего не поняли. Ясно?

– Как прикажете, государь, – кивнул померанец.

– А куда направится ваше величество? – насторожился Михальский.

– Да тут, рядом…

– Я с вами!

– Хорошо, только переоденься скромнее и возьми с собой пару человек. Таких, чтобы не слишком приметные.

– Слушаюсь.

– Долго ли комедию ломать? – осведомился Рюмин. – А то ведь принц Ульрих, как пить дать, всем разболтает!

– Если только протрезвеет, – ухмыльнулся в усы Панин.

– На пару дней его хватит, а больше и не надо. Если в мое отсутствие кто из князей будет на разговоры проситься, ты, Клим Патрикеевич, за главного! Твое слово – мое слово.

– Оно конечно, – вздохнул дьяк. – Только не жду я от сих князей ничего доброго. Не решатся они ни на что, пока их, как ты, государь, говоришь, жареный петух не клюнет.

– И я не жду.

– Как так?

– А вот так. Я ведь и не надеялся, что они ко мне с ходу в союзники набиваться начнут, но… слово-то ведь сказано. Придет лихая пора – вспомнят, я чаю.

– Нешто лихолетье и впрямь скоро начнется?

– В ближайшую неделю – точно нет! – ухмыльнулся я. – У меня все дни наперед расписаны. Но если через два дня не вернусь, то на третий снимайтесь и идите к замку отчима.

– Сделаем! – эхом отозвались присутствующие и бросились выполнять.

– О майн гот! – выглянул из-за занавеси страдающий Ульрих. – Как вы, русские, можете столько пить…

Принимая во внимание, что князь-епископ выпил втрое больше любого из нас, вопрос прозвучал крайне забавно.

– Тренировка, кузен, – беззаботно отозвался я. – Просто у нас очень холодно, и мы вынуждены постоянно пить, чтобы не замерзнуть.

– Боже, как вы там живете! Кстати, а где фрау Мюнхгаузен?