Сергей Зеленин - Под прикрытием

– Действительно – безобразие, – поддакиваю и показываю ответ своего начальства, – «решай сам…». Легко им там из губернии командовать!

– «Девай куда хочешь…». И куда я это всё дену?

– Да, пускай валяется! – легкомысленно отмахиваюсь, – ведь валялось же раньше, с сей поры будет валяться раз в …дцать больше – всего то и делов.

Возмущается, раздражённо отвязываясь уже на мне:

– Как это «пусть валяется»?! Вы не понимаете, что без свободного тупика – вся наша ветка вскоре станет! Да, меня ж за это…

Он готов был расплакаться.

– Да, дилемма… Конечно, расстрел по новому Кодексу отменён, но «червонец» на делянке в тайге за саботаж огрести запросто можете, – соглашаясь пугаю, – откинетесь по звонку, а в вашем маленьком, уютном – но казённом домике с садиком и огородиком, уж кто-то другой…

– Спасибо, успокоили!

Что-то он совсем пал духом. С чего бы вдруг? Тогда, участливо советую:

– А Вы всё это продайте, а деньги отошлите в ведомство.

Насколько я его изучил, этот человек был скрупулёзно честен, оттого видать и просидел всю жизнь на этом месте.

– Как это «продать»?! – аж подскочил, – «казённое» имущество же!

– Конечно, если подходить формально – то, это госимущество, – с готовностью соглашаюсь, – но ведь, если подходить по-революционному творчески – Вы получили официальный приказ, где русским языком по белому (хотя и с грамматическими ошибками) написано: «Девай куда хочешь». Значит, Вы в праве продать металлолом первому желающему – не забудьте только эту телеграмму в дело подшить… Так, на всякий случай.

Смотрит на меня, как на дурака:

– Да, кто ж его купит?

– Ну, предположим…, – смотрю на небо, – Ульяновский волостной Совет!

– Извините, пожалуйста – но, на кой чёрт ему всё это «добро»?

– Ну… Слышал я, Фрол Изотович хочет железную дорогу до самого города проложить. А здесь рельс понавезли… На «Транссиб» хватит!

Тот, только пальцем у виска не вертит, по причине хорошего воспитания и врождённого чувства такта:

– Так ведь эти рельсы списанные! Их нельзя укладывать в полотно – паровоза не выдержат, катастрофа будет.

– Устраняем первопричину: не будет паровоза – не будет катастрофы… Так что передать «мой король»? Председателю Волисполкома, то бишь?

Махает рукой, типа – будь что будет:

– Ну, как вам с Фролом Изотовичем будет угодно.

Товарищ Анисимов долго не кочевряжился и, вскоре после небольшого нашего с ним препирательства по второстепенным вопросам и малозначащим деталям, Ульяновский волостной Совет рабочих и крестьянских депутатов – как хозяйствующий объект, оформил сделку о купле у НКПС «по остаточной цене», чуть более тридцати вагонов металлолома. Всего это «счастье» обошлось волостной казне в сумму около ста рублей червонцами – кои я с большим удовольствием безвозмездно внёс за неё.

По соотношению «цена-стоимость», это просто «сделка века» – которую стоило бы внести в Книгу рекордов Гиннесса.

Если б она уже существовала, конечно!

Затем, когда земля хорошо подмёрзла, а сильных холодов и снегопадов ещё не было, чуть менее чем за месяц, методом «народной стройки» – прямо по грунту (слава Богу местность была ровной и без естественных или искусственных препятствий) была проложена одноколейная ж/д ветка направлением «полустанок-концлагерь-чугунолитейный завод». Чтоб население и, так – сильно пострадавшее во время последних субботников по «благоустройству», меньше бурчало – разработал график по которому каждый житель был обязан бесплатно отработать на стройке два дня в неделю.

Волнения средь народа, конечно были – куда без них!

Но я их нейтрализовал, не допустив возможно ещё одного ульяновского восстания – магарычом после каждого трудового дня, для чего конфисковал конфискованный товарище Кацем и его орлами самогон местных производителей и, подарками передовикам производства – на которые пошли некоторые вещи-безделицы, обнаруженные среди металлолома.

Конечно, железнодорожный путь не был полноценным: не хватало в частности шпал и костылей – поэтому их экономили как только могли и заменяли всем, что под руку попадётся.

Но своему транспортному назначению он вполне соответствовал!

Всё бывшее «казённое» имущество было вывезено с полустанка к вящей радости начальника, дочиста освободив всё железнодорожные тупики. Конечно, никаких «паровозов» – вагоны катили с помощью впряжённых в них лошадей, по принципу «тише едешь – меньше устанешь». Даже тот – «американский» паровоз, смогли таким макаром переместить в бывший «исправительно-трудовой стан» – благо без угля, воды и кое-каких скоммунизденных ранее деталей – он стал не в пример легче.

Для чего спрашиваете?

Да есть кое-какие задумки…

Короче, до рождественских холодов почти управились. Конечно, кое-что по мелочи осталось ещё на полустанке – из вновь подвезённого. Советская бюрократическая машина обладает большой инертностью, поэтому составы со всяким металлическим барахлом или даже – с откровенным мусором, шли ещё долго – аж до следующей весны.

Но уже достаточно редко.

Где-то, через две недели после моего приезда «поток» холявы несколько иссяк – я смог пересчитать все доставшиеся мне ништяки. Результаты проведённой операции не особенно то и, радовали.

Рассчитывал, сказать по правде – на гораздо большее!

Из более чем трёхсот вагонов – эвакуированных в своё время из Петрограда заводов, мне досталось всего тридцать пять. Конечно, большинство приобретённого и вправду – только на металлом и годилось. От немногим менее сотни металлорежущих станков, мне зачастую достались лишь одни чугунные станины. Многое из оборудования, я просто-напросто не смог опознать, в том числе – какие-то химические реакторы, резервуары, толстостенные сосуды, фланцевые трубопроводы и прочее тому подобное. Возможно, это оборудование для приготовления взрывчатых или боевых отравляющих веществ…

По крайней мере хлором от них воняло здорово!

Среди того, что хоть сейчас (или после небольшого ремонта) можно запустить в работу имелось:

Паровая машина – предназначенная для приведения в действие вала с приводными ремнями для станков.

Небольшой, полу-тонный паровой молот и мощный гидравлический пресс. Ещё один подобный же оказался с лопнувшим цилиндром.

Пять разных видов листогибных кривошипно-шатунных прессов.

Два небольших гидравлических пресса нуждающихся в среднем ремонте.

Три токарных станка: два древних – изношенных просто в хлам, третий почти новый – хотя и отчасти раскуроченный.

Два сверлильных станка в приличном состоянии.

Разболтанный донельзя фрезерный станок и, что особенно радует – вполне годный зуборезный.