Сергей Зеленин - Под прикрытием

Чего здесь только нет!

Ряды мебели мебель и домашней утвари – кровати, пианино, гардеробы, умывальники, горшки… Старые жестяные ванны, целые семейные фарфоровые сервизы, отдельные тарелки, стаканы, блюда, ножи и вилки – лежат вперемешку со старинными иконами, грудами старых одеял и изношенных до дыр простыней… Старые одежды всех времён, фасонов и размеров, музыкальные инструменты, семейные портреты, картины, фотографии, туалетные принадлежности, зеркала, кочерги и совки, коробки ржавых гвоздей, бывшие в употреблении кисточки для бритья и зубные щетки, гребни с выломанными зубьями, рваные мочалки и обмылки – измыленные куски мыла…

И, прочая, прочая, прочая…

Рядом с товарами, разложенными иногда прямо на брусчатке, стоят или сидят на собственной же мебели или на корточках их продавцы – мужчины, женщины, девушки и подростки. Судя по их жалкому виду потерпевших крушение и покорно-бессмысленному выражению в глазах, большинство из них когда-то принадлежало – если не к высшим, то к средним сословиям «хозяев России»…

Глядя на таких, осталось только грустно резюмировать – как переменчива человеческая судьба!

Должно быть, когда-то они танцевали на балах знати или блистали на приёмах в высшем обществе – а сейчас распродают последнее, чтоб выручить на пропитание хоть несколько рублей…

Миновав этот «блошиный» рынок, истекая слюной прошёлся по продуктовым рядам: молочные продукты – снежно-белая сметана, янтарный сыр, масло неуловимых оттенков белизны и желтизны. Питанием, я далеко не избалован и кажется – яйца, собранные в таком большом количестве, издают какую то «какофонию»… А как описать словами только что зарезанную и ощипанную курицу?! Свежее парное мясо цвета рубина или граната, а жир его светится чистым жемчугом. Груды овощей – зелень сотен оттенков гармонично сочетается с пурпуром редиски… Какой гениальный художник, как нарочно – подбирал эти тона?

Далее, чуть не теряя сознание от спазмов в желудке, я попал в один переулок – где «серьёзные» нэпманы торговали-перепродавали поношенной одеждой и обувью. Походив, посмотрев и приценившись, я купил у одного пожилого армянина ещё довольно крепкие юфтевые сапоги, сильно ношенную кожаную куртку, такого же состояния офицерскую портупею и фуражку со следами кокарды. Денег хватило еле-еле, хорошо – заметив аккуратно заштопанную дырочку слева на груди куртки, я строго спросил – положив руку на кобуру и смотря в упор:

– С убитого комиссара сняли…? Или с чекиста…?

Карие армянские глазки, тут же испуганно «забегали»!

Перекупщик (или же – скупщик краденного) видимо решив – что следующими моими словами будет: «Пройдёмте, гражданин!» тут же скинул цену вполовину. Воспользовавшись произведённым впечатлением – купил почти новые калоши Отцу Фёдору: старые у него совсем износились – в каждой дыра с пятак.

Дальше, сложив обновку в вещевой мешок и держа его перед собой – чтоб не разрезали в толпе и не вытащили обновку, я произвёл «разведку боем» – посетив рынок, где торговали своими нехитрыми поделками кустари – съезжающиеся в Нижний Новгород со всей губернии… Ну, или же – барыги-перекупщики, каких как я понял было большинство.

Нашёл «отдел» – где реализовывали нуждающемуся населению самодельную краску – такую же, что я привёз. Разузнал здешние порядки, прикинул цены, посмотрел на рожи торговцев и отправился в обратный путь…

Назад шёл по тому же маршруту и ни о чём о таком особенном не думал, как вдруг будто запнулся возле одного «бывшего интеллигентного человека» на блошином рынке, остановившего меня словами:

– Молодой человек! Купите гримёрные принадлежности: уверяю Вас – не пожалеете.

Встал, гляжу на него: человек уже довольно пожилой, сильно нуждающийся – судя по одежде и источаемому запаху. Видно, дошёл до самого дна или находится где-то рядом и чуть выше.

– Хм… Очень интересно знать – почему я «не пожалею», купив у Вас гримёрные принадлежности?

Тот, пошире выпучив свои поблекшие от прожитых лет, очи:

– Вам, непременно надо идти в актёры – с такой внешностью, будете блистать на сцене! Поверьте, я в таких делах разбираюсь.

Внимательно рассматриваю лежащий на какой-то грязной холстине «товар»: раскладывающийся ящик – наподобие рыбацкого для зимней ловли, а в нём – большое зеркало, расчёски, щипчики, коробочки, тюбики, кисточки… Херня какая-то с флаконом – типа пульверизатора… Повеяло чем-то «походным»: всё аккуратно разложено по полочкам – буквально несколько минут, чтоб собраться и уйти. Делаю вывод: этот человек – скорее всего профессиональный гримёр из театра, часто находящегося на гастролях.

Достаю из его ящика приличных размеров настольное зеркало и, с недоумением в него пялюсь:

– И, что с моей внешностью, не так?!

– Наоборот, с вашей внешностью – всё «так», молодой человек! Ваше лицо очень легко загримировать под кого угодно – под любого героя.

– Хм, гкхм… Вы так думаете?

– Я «так» уверен – я самого Михайловского гримировал, – с жаром убеждает, – и, даже что Вы бреете голову – очень хорошо! У меня как специально для такого случая с пяток мужских париков осталось…

Разворачивается и достаёт из какого-то баула что-то такое волосатое:

– Вот – примерьте!

Счас!

Осталось только гнид лобковых после какого-нибудь провинциального «героя-любовника» подцепить. Вежливо, отталкиваю его руку:

– Предпочитаю играть ревнивого Отелло, душить толстых Дездемон и быть при этом абсолютно лысым…

Внезапно, в голову приходит одна безумная идея – достаточная для того, чтоб стать из просто безумной – просто безумно гениальной:

– А Вы режиссёром работать можете?

Тому – «и хочется и, колется»:

– …«Режиссёром»? Нет… Хотя… Разрешите поинтересоваться – какого театра?

«Погорелого!», – хотелось ответить.

– Естественно – любительского: хочу организовать в одном волостном городе театральную студию.

Действительно, из всех развлечений в Ульяновке – только если кто-нибудь кому-нибудь на улице рожу бьёт…

А, народ надо приучать к прекрасному!

Как мне известно, в 20-е годы получили широкое распространение самодеятельные театры рабочей молодежи, известные ещё по звучной аббревиатуре – «ТРАМ». Ну, а почему бы и, нам не зашагать в ногу с этой тенденцией или даже опередить её?