Александр Михайловский - Сопки Маньчжурии

– Погодите, господин Серегин… – удивленно произнес Николай, – а как же ваша Великая Артания?

– Великая Артания, это титульное владение, но далеко не самое важное в цепи моих анклавов, – ответил я. – Там в конце шестого века на жирных черноземах распаханных южноукраинских степей славянские поселяне снимают богатые урожаи, пятая часть которых идет на пропитание моего войска. Там на излучине Днепра стоит стольный Китеж-град, а в знаменитых порогах живет речная богиня Дана, которая также продуцирует живую воду, как и здешний Дух Фонтана. Только водичка эта немного пожиже местной, и поэтому Артания не имеет такого лечебного потенциала как Тридесятое царство. К тому же сейчас там зима, сугробы в человеческий рост, и в студеную днепровскую водичку миловаться с Даной не полезет даже самый отчаянный любитель крещенских купаний. Вот летом там совсем другое дело. Если у нас в тот момент нет никакой большой войны, то я прихожу туда с войском – оно встает лагерями по обоим берегам Днепра, и тогда начинается зрелище, которое лучше наблюдать, чем выслушивать о том рассказы. Представьте себе десятки тысяч нагих воинствующих дев, что плещутся в играющих магическими искрами водах Днепра и купают в нем своих коней. При этом, что интересно – лицо мужска пола, которое будет наблюдать за ними открыто, эти не имущие срама девы не тронут, а того татя, что станет подглядывать за ними исподтишка, непременно вытащат на всеобщее обозрение, разденут догола, а затем вдосталь искупают в речных водах…

– Да уж… – сказал император Николай, глядя на проходящих под нами группу рослых воительниц с закинутыми за спину двуручными мечами, – порядочки у вас тут… Скажите, господин Серегин, а вы и в самом деле, как какой-нибудь социалист, полностью уравняли себя со своим простонародьем?

– Плюньте в лицо тому, кто вам сказал такую ерунду, – с некоторым пренебрежением сказал я. – Простонародьем тут и не пахнет. Согласно коллективному социальному договору, оно должно платить мне налоги, а я должен обеспечить этому простонародью безопасность, соблюдение законов и поступательное развитие общества – когда завтра будет лучше, чем вчера. И все. Что касается формулы тождества, то она произносится в момент принесения присяги взаимной преданности, которая связывает меня с моими Верными. И это не простая формальность. Данная клятва заверяется в небесной канцелярии и накладывает на клянущихся неразрывные обязательства. Верный будет драться по моему приказу до последней капли крови, не жалея самой жизни, а я должен приложить все возможные усилия к тому, чтобы выручить его из опасной ситуации, а если это невозможно, то отомстить его убийцам. Если мой Верный получил ранение или претерпел телесный ущерб, то я приму все меры к тому, чтобы он был излечен. У моих Верных все должно быть идеально, ведь они – это я, а я – это они. Поэтому в моей команде самый лучший лекарь, лучший маг Разума, лучший священник, лучшая специалистка по женской красоте и привлекательности, а также я для всех своих Верных лучший командир.

– Ваши Верные, Сергей Сергеевич, это нечто вроде дворянства? – осторожно спросил император, впервые назвав меня по имени-отчеству.

– Поймите, Николай Александрович, – сказал я, – сравнивать дворянина и Верного – это все равно что сравнивать плотника и столяра-краснодеревщика. Или даже не плотника, а мужика-лесоруба. Вот у вас в государстве под два миллиона потомственных дворян мужеска пола и дееспособного возраста. А сколько из них служит вам как государю? Тысяч двести, наверное. А остальные чиновные и офицерские должности заполнены дворянами в первом поколении, выслужившимися из разночинцев. А про Верного даже нельзя сказать, что он мне служит. В каком-то смысле он и есть я. В сражении мне не надо командовать в обычном смысле. Достаточно подумать и принять решение – и каждый солдат уже знает свой маневр. По моей мысленной команде войска кидаются в атаку, изменяют направление удара, переходят к обороне на достигнутом рубеже, или отходят на заранее подготовленные позиции. И в то же время все они полноценные личности: я не лезу за занавеску к ним, а они не подглядывают за мной в супружеской спальне. Правда, когда я испытываю какие-нибудь сильные эмоции, Верные начинают ощущать то же самое, и, не дай Бог, я кого-нибудь возненавижу всеми фибрами своей души. Этот человек станет их врагом на всю жизнь.

– Да уж, – поежился Николай, поглядывая на меня с некоторой опаской, – нам такое даже сложно вообразить. У Нас и большинство дворян, в чем вы правы, по-настоящему верноподданными не назовешь, а у Вас, если верить только что сказанным словам, верны все как один. И где Вы их только находите?

– А зачем Нам их искать? – пожал я плечами. – Услышав Призыв, они сами приходят и складывают свое оружие у наших ног. Если человек способен быть Верным – то он им станет, а если не способен – то окажется глух к Призыву как медведь к хоровому пению. И вот тогда он пойдет своей дорогой, а Мы пойдем своей.

– Призыв, Сергей Сергеевич? – с глуповатым видом переспросил император. – А что это такое, какая-то разновидность вашей магии?

– Не подлежит сомнению, что возможность творить Призыв связано с той Божьей искрой, которую Творец вложил в Адама, – сухо сказал я. – Без нее предок всех людей был всего лишь умным двуногим животным, живущим в соответствии с инстинктами и не задумывающимся о завтрашнем дне. Если где-нибудь в истории Вы видите, что тот или иной деятель собрал вокруг себя единомышленников, сотворяя из ничего или переделывая из готового новую веру, новое государство или даже новый народ – значит, эти люди творили свой Призыв, который услышали те, кому эти идеи были любы. Достоверно известно, что такой способностью обладают Святой князь Александр Невский, первый всероссийский император Петр Великий и французский король Генрих Четвертый…

– Вы сказали «обладают», – удивленно переспросил Николай, – а разве они не умерли?

– В своих мирах они вполне живы-здоровы, – ответил я. – Более того, довольно часто тут бывают. С юным Александром Ярославичем и его отцом Ярославом Всеволодовичем мы познакомились, когда громили полчища Батыя. Теперь, согласно Рязанской конференции князей, там вместо конгломерата не связанных между собой княжеств вызревает Единая Русь под руководством Верховного князя Александра Ярославича. Великих князей уже как собак нерезаных под каждым кустом, а на титул царя будущий святой князь пока не замахивается – вот и пришлось выдумывать новый титул. Кстати, здесь, у нас, Александр Ярославич бывает довольно часто, считая, что у нас многому можно научиться. Многие знания в его веке неприменимы, от других могут возникнуть многие печали, но юный Верховный князь считает, что если не знать чего-то важного, то печали от этого могут приключиться еще большие…