Александр Михайловский - Сопки Маньчжурии

Японцы, привыкшие к вялому, в стиле «уйди, пготивный!», методу ведения войны генерала Куропаткина, не знали, как им реагировать на посыпавшиеся сразу со всех сторон полновесные удары. Правда, «мешок» к рассвету получился несколько кривобокий в силу глубокого обхода второй армией вражеских позиций на равнинном участке и небольшого продвижения в горах на противоположном фланге, где первой армии удалось отбить у врага лишь несколько ключевых сопок. Еще пару часов спустя в дело вступят сводно-стрелковый корпус из резерва командующего второй армии и шестнадцатый армейский корпус из резерва главнокомандующего. Всю ночь два этих соединения маршировали на юг позади ведущих бой дивизий второй армии, вне зоны соприкосновения с противником, и к полудню этот глубокий обход приведет их к Ляоляну на подкрепление кавалерийского отряда генерала Мищенко. Если даже генерал Оку сможет вскрыть этот маневр, то парировать его ему нечем, ибо большая часть его резервов втянута в тяжелые бои с давящими ему на фланг тремя русскими корпусами.

Единственный оставшийся в строю резерв Оямы – гвардейская дивизия, но этот козырь японцы будут выкладывать не раньше, чем проиграются до трусов. И, скорее всего, этой плетью русского обуха они уже не перебьют, потому что выполнивший свою задачу третий армейский корпус уже марширует по дороге из Бенсику в Ляолян (на это ему потребуется двое с половиной суток, но дело к тому времени будет сделано). Но у меня есть возможность резко сократить эти бессмысленные трепыхания. Нет, речь не идет о применении штурмоносца, «Каракурта» или даже танкового полка. Достаточно разведывательного батальона капитана Коломийцева. Штаб русской Маньчжурской армии в Мукдене он уже взял, теперь пришло время побеспокоить штаб японской армии в Ляоляне. Одна быстрая операция – и сражающиеся японские войска полностью лишатся управления. Свернув энергооболочку, я вместе с Михаилом соскользнул вниз – туда, где нас ожидали наши смертные тела. Здесь, в бывшем куропаткинском кабинете – только Змей, Агния, Гретхен де Мезьер, а Профессора с Матильдой отправили спать домой в Тридесятое царство. Все же одно дело – использовать пажей-адъютантов при разного рода парадных и дипломатических ситуациях, и совсем другое – в настоящих боевых операциях.

17 (4) декабря 1904 год Р.Х., день тринадцатый, утро. город Ляолян, штаб японской Маньчжурской армии.

Главнокомандующий японскими войсками в Маньчжурии – маршал Ояма Ивао.

Когда маршала Ояму разбудили среди ночи и сказали, что русские неожиданно начали наступление, он сразу подумал, что без Демона тут не обошлось, и бедняги Куропаткина уже наверняка нет в живых. Сначала, когда ему докладывали только о частом, но почти неопасном артиллерийском обстреле на центральном участке фронта, маршалу казалось, что наступление русских начнется утром и будет иметь целью оттеснение японской армии к Ляоляну. Зато потом, когда сплошной чередой стали поступать доклады от частей флангового охранения о массовых и внезапных, без выстрелов и криков «ура!», штыковых атаках русской пехоты, то у седого волка, помнившего еще войну Босин [29], встала дыбом шерсть на загривке. Демон не просто сменил у русских коня, – нет, он сам взял вожжи в свои лапы. Иначе как объяснить, что японские солдаты обнаруживали цепи противника только тогда, когда те уже готовы были свалиться им на голову? А кровавая рубка бригады Акиямы с русской конницей? Немногие спасшиеся японские кавалеристы, перед тем как совершить ритуал сеппуку рассказывали, что у русских всадников глаза сияли призрачным белым огнем, а лезвия их мечей горели багровым адским пламенем… Маршалу даже показали саблю, перерубленную почти у самого эфеса – а ведь это была вполне добротная сталь…

Судя по информации, доставляемой в штаб курьерами, русская армия, используя численное преимущество, тугой петлей охватывала четыре дивизии (из них две – в окрестностях станции Яньтай) и три резервных бригады, находящихся в центре позиции. Дорога для отступления на Лаолян оставалась свободной, но кто в здравом уме отдаст приказ отступать под давлением врага в ночной темноте, когда любой неправильно понятый приказ может вызвать хаос, панику и повальное бегство, которое уже не остановишь? А русские солдаты, летящие за беглецами как на крыльях, будут догонять их и колоть штыками в спины. Очевидно, именно так, сделав первый неразумный шаг назад, погибла третья армия генерала Ноги… Когда имеешь дело с навевающим ужас демоном, можно ожидать всего.

А потом, уже ближе к утру, курьеры из войск и вовсе перестали прибывать в штаб, потому что между Яньтаем и Лаоляном опустилась завеса русской кавалерии. Попытка послать из Лаоляна на станцию Яньтай импровизированный бронепоезд (паровоз с прицепленными к нему двумя платформами с солдатами, залегшими за баррикадой из шпал), привела лишь к тому, что этот девайс сначала сошел с рельс (потому что они были развинчены), а потом с кинжального расстояния был расстрелян шрапнелями, поставленными на удар. С этого момента надежда была только на то, что генералы Оку и Куроки с рассветом сами сориентируются в обстановке и поведут свои войска на прорыв через пока еще слабые заслоны кавалерии.

Но едва стало светать, как маршалу Ояма доложили, что с запада к расположению русского кавалерийского заслона движутся большие массы пехоты. Длиннополые шинели и лохматые папахи не оставляли сомнения в том, к кому идет подкрепление. Надежда вырваться из мышеловки с минимальными потерями растаяла на глазах. Понимая, что часть русских сил, отрезающая отступление его армии, в ближайшее время, несомненно, атакует Ляолян, маршал приказал своему штабу готовиться к эвакуации, а также послать генералу Нодзу телеграмму с приказом немедленно сниматься с позиций у Цзиньчжоуского перешейка и отступать в Корею.

Но запоздало и это решение. Поблизости от штаба зарычал страшным голосом раненый зверь, за ним еще один, и еще, и еще; раздалось ржание коней, послышались дикие крики удалой вольницы и перестук выстрелов, перемежающихся с очередями из пулеметов и картечниц. Стрельба была такой частой, что можно было подумать, что штаб атакует целая дивизия. И одновременно маршал Ояма почувствовал присутствие Демона. Тот был совсем рядом и готовился схватить японского командующего своими острыми когтями. В этот момент ему вспомнились слова адмирала Того, который оказался столь храбр, что вызвал этот потусторонний Ужас на переговоры: «демон пришел в этот мир, чтобы сломать страну Ниппон и поставить ее на колени за то, что японские политики и военные сочли возможным напасть на своего врага без соблюдения соответствующих ритуалов. А еще Демон явно покровительствует русским и готов без счета мстить за их обиды.»