Антон Толстых - Тёмная сторона Планеты Икс

Мы переместим космонавтов и астронавтов на античную Землю (исключительный случай!), им срочно понадобилась классическая латынь. Ваш словарь и ваша консультация нам помогут. Серьёзно, мы отправим людей на далёкую планету. В моих мозгах прошёл архиважный процесс, так что присоединяйтесь.

Ежедневное спокойствие омрачилось личным несчастьем. Генри, журналист и старший сын Дулиттла, спокойно работал в двадцать первом веке, пока не оказался во власти представителей украинского народа. За короткий промежуток времени они избили журналиста и обозвали его «агентом Москвы и ещё хрен знает кем». Происшествие столь сильно огорчило почтенного учёного, что даже национальное украинское слово chrzan его ничуть не заинтересовало.

Согласно газетной статье, греховные европейцы тоже признали журналиста агентом Москвы. Сколько Дулиттл ни морщил лоб, печатные строки не менялись ни на йоту. Перед уставшими глазами вставал телеэкран с надписью «ЭЛЕКТРО-НОВОСТИ», но сколько Дулиттл ни таращился, перспектива для бедного журналиста не прояснялась.

Неприятное воспоминание проскользнуло в разуме Дулиттла, чьи глаза медленно изучали свежее письмо. Будучи человеком научного склада ума, почтенный лингвист в первую очередь придал значение найденным им расхождениям с привычным языком. Вольностей он насчитал не одну.

Каждый воспитанный человек имеет представление о том, что письма положено начинать с формулы «Милостивый государь!». Зачем были нужны просторечное слово ихнiй и немецкое прилагательное kaputt ( сломанный )? Либо он имел виду der Kaput, то есть шинель ? Помимо того, перед датой отсутствовал пункт отправления. В идеале письмо начиналось бы нижеприведёнными строками:

(московская улица, где живёт Р. М. Серж; скорее всего, писал из гостиницы), 9 февраля 2019 г.

Альфреду Генри Дулиттлу.

Милостивый государь! Мы разбираемся в вашей научной карьере &c.

Признав точной истиной указанную дату, мы допустили некоторую условность. Небесная дата требовала перевода в календарь привычного времени. Можно было с полной уверенностью предположить самое новейшее время (1 октября), поскольку тон письма подразумевал точную деталь: господин Серж торопился с визитом профессора.

По доступным сведениям, в будущем космонавтами и астронавтами называют покорителей космоса. Дулиттл вписал в словарь слово алконавтъ , и эта лексема могла быть далеко не последней. (Его особенно смущал тот печальный факт, что в Будущем россияне обкорнали орфографию. Бедный Ерик!)

Но какое конкретное небесное тело почтило нас своим присутствием? Потомки неким образом намекали на то, что неведомая нам транснептуниальная планета утратила своё звание: её наличие было бы маловероятно. Вряд ли Серж имел в виду Луну: о селенитах можно было сказать гораздо прямее. Венера с её папоротниками, гигантскими стрекозами и прочими кембрийскими древностями тоже не годилась бы для того, чтобы Древний Рим раскинулся на её просторах.

Подвластна ли разуму связь между неведомой планетой и древними народами?

Потомки упоминали старую уже déconvenue с прославленными учёными майя. Сейчас в газетах прежние материи. Осознание той ошибки ни к чему благоразумному не привело. Они умные люди, разве нет? Но причём здесь пророчества древних славян? Славян и майя разделяют многие и многие километры, Европа и Атлантика.

Задумавшись, Дулиттл с лёгкостью догадался: «Зачем политикам знать географию? Личный кучер довезёт».

Рука профессора прошлась по крашенным в тёмный оттенок прядям волос и медленно опустилась к письму. В вихре новых мыслей Дулиттл больше не вспоминал недавнее чтение — «Der Judenstaat» Теодора Герцля.

— Вам пришло письмо от важной персоны, Генри? — раздался резкий, скрипучий голос Примроуз Дулиттл, в девичестве Суит.

Коли благоверная задала вопрос, без ответа не обойдёшься: иначе не отстанет.

— Мне пришло письмо от учёного из Небесных. Он требует, чтобы я поехал в Будущую Москву, где космонавты выучат классическую латынь. Только в письме мне не всё ясно. Откуда взялась незнакомая нам планета Солнечной системы? Откуда несоответствия с публикациями в наших газетах?

— Что главнее, планета или латынь?

Примроуз подтвердила определение из уст Бернарда Шоу. «Томагавк в юбке» — можно ли было точнее охарактеризовать Ксантиппу с её колкостями в адрес науки?

— Снова вы возитесь с буквами и звуками? Вы часто повторяли, что языковеды возятся только с древними языками, а тогда зачем они нужны, все эти языковеды. Пусть учат детей азбуке, нет нам дела до вашего Шлейхера с его древним языком.

Дулиттл качал головой, медленно и задумчиво. Примроуз имела представление о том, что лишь история языков достойна внимания настоящего лингвиста, но уверить её в том, что лингвистика — не пустой звук, было трудно даже для мужа упрямой дамы. В недавние дни Дулиттл изучал труды Бодуэна де Куртенэ, не в меньшей степени обращавшего внимание на современность.

— Я спросил бы тебя, Примроуз, как бы ты объяснила недавние известия. О неизвестной планете с античностью. Но беда в том, что наша мораль не позволяет жёнам читать газеты, кроме как под диктовку мужа. Ты вряд ли хорошо представляешь последние события двадцать первого века.

— Что особенного в наших потомках, Генри? Неужели вы считаете потомков образцом добродетели? Вряд ли я выйду вместе с ними на Majdan Niezależności!

«Томагавк в юбке» в очередной раз попал в цель. Дулиттл проигнорировал ответный удар и флегматично приступил к началу дискуссии:

— Странность наших потомков состоит в том, что одну из великих держав, С. Ш. А., раньше возглавлял цветнокожий. Сейчас их новый президент — белая лохматая гусеница. Выступает перед гражданами с энергией, достойной кайзера Адольфа. Больше соглашусь с Владимиром Вторым, тот хотя бы не нервничает и ведёт себя по-джентльменски. Некие злопыхатели выдумали Крымскую войну и Большую игру, но им невдомёк, что две великие державы никогда не были в ссоре. Ты знаешь, Примроуз, кто на Небесной Земле самый сильный?

— Зачем мне знать?

— Напрасно, милая моя, напрасно. Владимир Второй — зять Елизаветы Второй. Во всяком случае, он некогда женился на единственной дочери Елизаветы Второй, но его жена, к сожалению, ныне покойна.

— Только не говорите, Генри, что вы ему завидуете.

— Ты ошибаешься и знаешь немного. Ввиду неосведомлённости супруги я справлюсь в свежей газете.

Газета за считанные мгновения просветлила разум профессора, озарив все неясные места в злободневном предмете нужным ей светом.