Геннадий Марченко - Второй шанс

«Сейчас, глядя на Виктора, уже никто не признал бы в нём того самонадеянного, изнеженного родительской опекой пустозвона, каким он явился в этот жестокий, но по-своему справедливый мир. Фомин стал шире в плечах, карие, доставшиеся по наследству от матери глаза излучали спокойствие и уверенность, а речь приобрела свойственную взрослым людям рассудительность. Шагал он твердой походкой, его движения обычно были скупы и размерены, но, когда того требовала ситуация, Виктор мог двигаться с грацией хищного зверя. И это не раз помогало ему за линией фронта, что в составе партизанского отряда, что теперь, в разведроте, когда, к примеру, требовалось без лишнего шума снять часового или захватить языка.

Вот как сейчас, когда Виктор и двое его товарищей таились в густых зарослях прибрежного осота и наблюдали за позёвывавшим часовым. Немолодой немец охранял склад с боеприпасами, прислонившись к фонарному столбу с забранной в жестяной абажур лампой. Именно этот склад группе старшего лейтенанта Фомина предстояло сейчас уничтожить. Подобные задания Виктор выполнял ещё в составе партизанского отряда, он до сих пор помнил лицо первого убитого им часового. Тот был совсем мальчишкой, и Фомин боялся, что не сможет точным, сильным ударом ножа прервать человеческую жизнь, пусть даже это была жизнь фашиста. Однако тогда он сумел перебороть свой страх, а потом уже делал это механически, заставляя себя не думать о том, что у его жертвы где-нибудь в Тюрингии или Саксонии, возможно, остались жена, дети, что он не хотел идти на эту проклятую войну с русскими, которая оказалась не такой молниеносной, как обещал фюрер, но он вынужден был встать под ружьё, чтобы не оказаться в концлагере.

Смена караула произошла минут десять назад, следующий часовой заступит на пост не раньше, чем через два-три часа. Пора было действовать.

– Я пошёл, – шёпотом произнёс научившийся за проведённое в этом мире время немногословности Виктор и, оставив автомат под присмотром своих бойцов, с одним ножом ползком двинулся вперёд.

Этот стандартный нож разведчика – НР-40 Фомин получил в прошлом году, как только его перевели из пехотинцев в разведроту. Некоторые предпочитали другие ножи или даже кинжалы, как, например, оставшийся в зарослях осота Кузькин, снявший с пленного немца кинжал с вытравленной на лицевой стороне двухлезвийного клинка надписью SA «Alles fur Deutschland». Но НР-40 Виктору нравился, очень удобно лежал в руке, и сталь клинка хорошая, практически не тупилась.

Передвигаться по земле бесшумно Виктор научился ещё в партизанах. К тому же на его стороне была темнота и мошкара, слетевшаяся на свет фонаря, и заодно атаковавшая часового.

– Scheiße, verfluchte Insekten! – выругался тот, пришлёпнув на щеке очередную мошку.

Немец принялся рассматривать на ладони останки несчастного насекомого, вытер руку о китель, и в этот момент из темноты бесшумной тенью скользнула его смерть. Мгновение спустя чья-то ладонь зажала ему рот, а спину с правой стороны обожгла внезапная боль. Это клинок НР-40 вспорол правую почку фашиста, который медленно обмяк в руках Фомина. Пока он оттаскивал фрица в сторону от падавшего сверху электрического света, из зарослей так же бесшумно появились его товарищи. Теперь оставалось лишь заложить и поджечь тротиловые шашки, те рванут, а дальше сдетонируют хранящиеся на складе боеприпасы.

Фомин бросил взгляд на фосфоресцирующий циферблат наручных часов – они показывали четверть второго, естественно, ночи. Бойцы уже слаженно работали, устанавливая заряды, как вдруг из темноты раздался голос:

– Kurt, wo bist du? Hauptmann hat mich geschickt, um dir das zu sagen…

Немец не успел договорить, с удивлением обнаружив торчавшую из своей груди чёрную рукоятку ножа. Постояв так несколько секунд, он рухнул в траву, пуская ртом кровавые пузыри».

Ну всё, хватит на сегодня, пора идти встречать маму со второй смены. Мы с ней созвонились, едва я сошёл с поезда несколько часов назад. Мама, конечно, моей победе порадовалась, когда я прямо с вокзала из таксофона позвонил ей на работу, но Инга, которой я позвонил на домашний телефон ещё вчера по межгороду из Куйбышева, кажется, обрадовалась ещё больше.

– Это твой мишка мне помог, – улыбаясь, сказал я в чёрную эбонитовую мембрану с кучей дырочек, вклиниваясь в её нескончаемую восторженную тираду.

Мы договорились встретиться в понедельник вечером после репетиции, я сумел-таки выкроить часок, чтобы показать Инге захваченную по её просьбе медаль. И заодно вручить букет цветов, который я по пути из училища купил в цветочном магазине. Долгого свидания не получилось, было уже поздновато, да и погода не шептала. Прогулялись по скверу, в кафе «Парус» выпили по чашке кофе с пирожными, и я проводил Ингу домой. Следующее свидание наметили на воскресенье, раньше я не мог из-за ежедневных репетиций и тренировок, после которых ещё успевал как-то выкраивать время на книгу. Договорились быть на созвоне. Жаль, что нет у меня домашнего телефона, с уличного болтать часами о всякой ерунде, как принято у влюблённых, особенно не получится.

А в субботу у нас с ансамблем намечалась ещё одна свадьба, которую подогнала Виолетта Фёдоровна. Ехать придётся в Бессоновку, гульба намечается в местном кафе, ещё и колонки с собой повезём, там у них, если верить Виолетте, из всей аппаратуры только катушечный магнитофон с парой плохоньких динамиков. Такса стандартная – сто рублей на коллектив и бесплатная доставка туда и обратно.

– Там жених из местных, а невеста армяночка, – предупредила Виолетта. – В вашем репертуаре нет ничего с кавказским колоритом?

– Точно из Армении невеста? – уточнил я.

– Точно-точно, из самого Еревана. Я уж тоже кинулась искать все эти армянские свадебные обряды, чтобы гостям со стороны невесты потрафить.

– Ладно, найдём что-нибудь, – пообещал я.

Сейчас же, едва переступив порог нашей коммунальной квартиры, я первым делом помылся, быстро перекусил найденным в холодильнике и разогретым в духовке мясным рагу, после чего уселся за пишущую машинку. Общую тетрадь, в которой я ручкой делал черновые наброски, я брал с собой в Куйбышев, и за почти неделю пребывания там накатал сразу две главы. И сейчас, прежде чем отправиться встречать маму, напечатал довольно большой кусок.

По идее мне оставалось написать всего ничего, две, максимум три главы за исключением ещё не перепечатанного с тетради текста. Даже мелькнула мысль, а не сочинить ли продолжение, отправив своего героя вылавливать либо «лесных братьев» в Прибалтику, либо бандеровцев на Западную Украину, как это случилось с Борисом Никаноровичем? Если первую книгу удастся издать, и она будет иметь определённый успех, то можно подумать и над сиквелом. А почему нет? В будущем так называемые писатели даже трилогиями не ограничиваются, сплошь и рядом публикуют многотомники о приключениях одного и того же героя. Особенно если дело касается литературных сайтов – пиши не хочу. В конце концов, всё решает читательский спрос, о чём главным редакторам советских книжных издательств, наверное, неведомо. Хотя, конечно, всё они понимают, но под давлением сверху вынуждены печатать миллионными тиражами сочинения вождя мирового пролетариата, которые годами пылятся на полках книжных магазинов.