Геннадий Марченко - Второй шанс

– Я не знаю, что там заплатил папа и заплатил ли вообще, скорее всего он просто позвонил директору театра и получил билеты в подарок, они там всегда придерживают для…

– Для блатных, – закончил я фразу вместо запнувшейся Инги.

– Ну можно и так сказать, – вздохнула она. – В общем, даже если он что-то и заплатил – то это мой тебе подарок. Ты же водил меня в прошлый раз в кафе-мороженое, вот теперь я тебя веду в театр.

– Ладно, договорились… Но если в спектакле будет антракт, то я веду тебя в буфет.

К театру спускались по Кирова. Через каждые 200–300 метров – плакат или транспарант, напоминающий о 60-летии Октябрьской революции. А ведь ещё живы многие из тех, кто помнит события 1917 года, а после революции принимал участие в Гражданской войне. А кто-то даже Ленина видел. И не только в Мавзолее, хихикнул во мне бесёнок.

Под отправленным в гардероб плащом обнаружилось довольно милое коротенькое, чёрное платье с рукавом в три четверти и расклешённое книзу, которое через плечо и грудь наискосок пересекала серебристая полоска.

– Тебе очень идёт, – не смог я удержаться от комплимента. – По сравнению с тобой я просто какой-то бродяга.

– Да что ты такое говоришь, Максим?! Нормально ты выглядишь, хороший у тебя костюм. Знала бы, что ты такое скажешь – специально натянула бы джинсы и кофту.

Она даже раскраснелась во время этого короткого спича. Глядя в эти блестевшие глаза, я испытал сильнейшее желание коснуться их губами, и не окажись мы среди гомонящей толпы, я, возможно, так и поступил бы.

– Во всех ты, Душенька, нарядах хороша, – улыбнулся я. – Откуда строчка?

– М-м-м… Кажется, Пушкин.

– Почти угадала, он использовал эту строчку в качестве эпиграфа к своей повести «Барышня крестьянка» из цикла «Повести Белкина». А принадлежит она перу поэта Ипполита Федоровича Богдановича, написавшего в 1778 году поэму «Душенька».

– Ого, да ты специалист по русской поэзии восемнадцатого века?

– Ты мне льстишь, – скромно улыбнулся я.

Купив 3-копеечную программку, мы заняли свои места в 4-м ряду, настроившись наслаждаться игрой уже знаменитых актёров. Райкин реально отжигал, как принято говорить у молодёжи XXI века. Хотя этот спектакль «Люди и манекены» я видел в телеверсии, но наблюдать вживую Райкина и ассистировавших ему в репризах артистов – ни с чем несравнимое удовольствие.

В антракте, как я и обещал, повёл Ингу в буфет, хотя та и отнекивалась, напирая на то, что успела перекусить дома. За бутербродами и пирожными с газировкой образовалась небольшая давка, первыми сюда успели обитатели бельэтажа, благо что буфет так же располагался на втором этаже. Но ничего, успели откушать безе с дюшесом, и я в очередной раз отметил про себя, что газированные напитки будущего, особенно в пластиковой таре, не идут ни в какое сравнение с советским лимонадом. Или это во мне просто говорил квасной патриотизм… Квас, кстати, из бочек, который я успел попробовать, прежде чем их убрали в середине сентября, на порядок лучше той газированной хрени из тех же пластиковых бутылок. Квас НЕЛЬЗЯ газировать, он должен забродить сам. Но этим торопыгам из будущего только бы бабок срубить.

По окончании спектакля публика аплодировала актёрам стоя. А уже получая одежду в гардеробе, Инга сказала:

– Макс… можно я тебя буду так называть?

– Да без вопросов!

– Макс, а давай у служебного входа подождём Райкина, пусть он на программке распишется. У меня даже ручка с собой есть.

А мне что, я не против, я рядом с Ингой готов хоть целую вечность пробыть. Эх, влюбился, как мальчишка!.. Хотя, собственно говоря, я таковым в глазах окружающих и являюсь.

Ждать заезжую звезду пришлось минут сорок, за это время я, честно говоря, слегка продрог. Надо было под брюки натянуть треники, всё равно Инга не увидела бы, секс у нас пока не планировался. Хорошо хоть чехословацкие ботинки давали какое-никакое тепло и не думали пока промокать – весь день над городом моросил дождик и повсюду образовались лужи.

Помимо нас в ожидании автографов стояла средних лет чета и две девчонки по виду чуть старше нас. Райкин никому не отказал, а взрослые, оказалось, захватили с собой фотоаппарат и вспышку, чтобы сфотографироваться с артистом.

– Молодой человек, вас не затруднит? – попросил мужчина, передавая мне камеру «Зенит-ЕМ». – Вот это кнопка затвора.

– А можете нас сфотографировать тоже? – спросил я, возвращая камеру после того, как сделал пару снимков. – Я вам заплачу.

– Да что вы, юноша, – смущённо ответила за своего спутника дама, – какие деньги?! Олег, сфотографируй молодых людей с артистами.

Артисты стоически выдержали фотосессию, а я записал ручкой Инги и на листке из её же блокнота телефон обладателя фотокамеры, представившегося Олегом Викторовичем.

– На концерт Аркадия Исааковича попасть не удалось, несмотря на то, что за билеты мы предлагали даже тройную цену, – сокрушался Олег Викторович, прощаясь. – Решили с женой, что хотя бы попробуем сфотографироваться. Живём мы недалеко, спокойно прогулялись домой за камерой, да ещё успели поужинать.

– Олег, молодым людям, наверное, неинтересны такие подробности, – одёрнула его супруга.

– А когда можно позвонить? – спросил я.

– Сегодня уже поздно проявлять-печатать, завтра этим займусь после праздничной демонстрации. Так что в среду уже с утра можете звонить. Живём мы недалеко отсюда, на Бакунина-37.

По пути домой Инга сказала, что они с классом тоже идут на демонстрацию.

– Да и мы всем училищем, – добавил я. – Только, наверное, будем шагать в разных колоннах, вряд ли встретимся.

Довёл Ингу до подъезда, постояли, не зная, что сказать друг другу. Наконец я выдавил из себя:

– Ну давай, а то родители, наверное, волнуются, поздно уже. Спасибо тебе за спектакль….

– Тебе спасибо за вечер. Знаешь, Макс, мне с тобой намного интереснее общаться, чем с Артёмом и узким кругом наших… вернее, его друзей. Мы раньше жили в другом районе, только перед восьмым классом сюда переехали, и я перевелась в 1-ю школу. У Артёма мама в торговле на хорошей должности, а папа директор автосервиса, так что он у нас в классе ФИГУРА, и считает, что из девчонок только я ему ровня. Создаётся впечатление, что я чуть ли не его собственность. Но общаться с ним неинтересно, у него все разговоры крутятся вокруг шмоток, или хвалится пластинками, которые ему по блату достают родители. А ты… Ты не такой.

– И ты не такая, как другие девчонки.

Я чуть было не добавил, мол, папа при такой должности, а ты не зазнаёшься, но вовремя себя одёрнул. Ещё неизвестно, как бы она восприняла такой спич, может, Инге неудобно, когда ей напоминают, что она дочь ответственного партийного работника, а не, к примеру, токаря-фрезеровщика.