Валерий Красников - Кроманьонец [litres]

В чуме Яххе царил полумрак. В очаге лишь иногда вспыхивали маленькие язычки пламени. И стоял запах разнотравья, уже забытый, приятный. Входя, я немного поёжился, вспоминая утренние события. Так и не решил за весь день, свидетелем чего я был: мастерского гипноза или действительно какой-нибудь шаманской чертовщины.

Шаман сидел у очага, глаза его сверкали в полутьме, что ещё сильнее напугало меня. В будущем ничего не страшился, а чудное и непонятное сегодня заставляло от каждого услышанного шороха испытывать волну иррационального страха – в животе что-то сжималось, сердце обрывалось с мурашками по спине и щекоткой в затылке.

– Что ты видел у реки? – спросил Яххе, будто мы и не расставались.

– Тебя с Алем. Как ты прыгал в воду…

– А ты уверен, что видел именно меня?

Мне как-то сразу совсем поплохело, я опустился на корточки перед ним, стараясь ровно дышать, чтобы унять заколотившееся сердце.

– Тебя видел, – говорю не слишком уверенно, но видел-то я действительно его!

– Аль там был. – Он замолчал. Может, на самом деле спросил?

– Был, – отвечаю на всякий случай.

– Спроси у него, где он тогда оставил меня?

Спрашивать не пришлось, Аль из-за моей спины зашептал:

– Я оставил Яххе спящим под дубом на лесной поляне. И побежал сразу искать тебя. Об этом он попросил прежде, чем уснуть.

– Ну, ты же был там, у реки, что ты сам видел?!

– Тебя видел, очень напуганным дархе. – Аль негромко рассмеялся.

Я хотел разобраться во всём и был уже готов приступить к подробному допросу несносного мальчишки, как Яххе примирительно заявил:

– Не волнуйся, сегодня ночью ты сам попробуешь…

Я очень хотел спросить, что именно мне предстоит испытать, но слова застряли в горле, будто кто-то набил его ватой. Яххе дал мне хлебнуть из горшочка, как я думал, воды, но питьё оказалось травяным отваром. Мне сразу стало легче, и в голове прояснилось.

Шаман снова заговорил:

– Понимаешь, лишь один из моих родичей когда-то мог говорить с духами наяву. Он мог слышать их всегда. Многие до него и после слушают и видят, когда спят. И в отличие от охотников, Говорящие с духа ми живут, когда спят, и могут из своего сна приходить к тем, кто бодрствует. Когда мы спим, всё возможно! Я, например, погружаюсь в воду, и она несёт меня, куда пожелаю, Аль летает, а что ты сможешь, вскоре сам узнаешь.

От паники, овладевающей мной, задрожали вначале руки, а потом и всё тело. «Наверное, отвар был особый», – подумалось, и я тут же погрузился в странное состояние оцепенения. Мыслить я мог, но не хотел. Тела почти не чувствовал, смотрел, как Яххе поднялся и куда-то ушёл. По-детски радовался, когда вдруг в поле зрения попадал Аль, подкидывавший в очаг хворост. Пламя взвивалось, и мне было приятно смотреть на него, ни о чём не думая. Было хорошо, пока Яххе не стал совать мне в рот костяной мундштук трубки.

– Дыши! – потребовал он, а я почувствовал пробуждение уже забытого страха.

Собрав остатки воли, всё же втянул в себя воздух. Рот онемел, но задышалось легко, и тело обрело подвижность.

– Ещё! – На этот раз я услышал из-за спины голос Аля.

Я затягивался из трубки, но не чувствовал дыма, попробовал выпустить его и тоже ничего не увидел. Попытался сделать это ещё и ещё. Наконец кто-то из них забрал трубку, и в поле моего зрения появилась маленькая ладошка с серым шариком на ней.

– Съешь! – услышал я голос. Яххе или Алья, разобрать уже был не в состоянии.

Взяв с ладони комок то ли трав, то ли чего-то намешанного в мел, положил в рот. Ничего не почувствовал. Совсем…

Мне показалось, я уронил его. Став на колени, начал перебирать шерстинки на шкуре перед собой. Яххе справа что-то зашептал, и Аль слева шептал тоже. Мне показалось интересным узнать, о чём они мне говорят. И я начал прислушиваться, забыв о потере.

– Ты можешь всё! – услышал я будто голос шамана.

– Ни о чём не думай! – доносился шепоток Аля.

Мне казалось, их слова разделяют мою голову на две половинки. Потом я будто услышал о своих ушах.

– Смотри, какие у него большие уши! – сказал кто-то из них.

– А лапы какие!..

Мне казалось, я лежу на траве и смотрю на облака. Будучи чётко очерченными на фоне неба, они вдруг стали видеться мне расплывчатыми белыми пятнами на смутном голубом фоне. С моим зрением происходило что-то странное. Белые и голубые разводы сначала медленно, а потом всё быстрее и быстрее начали вращаться, словно кто-то принялся ворошить небо венчиком, взбивая сливки. Я закрыл глаза и почувствовал свои уши. Я мог шевелить ими!

Порывом ветра оторвался от собратьев жёлтый лист и понёсся над землёй. Какая-то часть меня устремилась за ним, а спустя мгновение я осознал себя бегущим по лесу. Волчьи ноги, словно крылья, несли меня, едва касаясь земли. Море запахов пощипывало ноздри: прелый грибной и листьев, терпкий коры, вкусно запахло из оврага кабанчиком, непривычное многозвучие ночного леса шумело в ушах. Я слышал, как заворочалась мышь под старым пнём, встряхнулась высоко на ветке сова, далёкий хруст веток и комариный писк в зарослях чистотела.

Бежать без цели, не выбирая направления, было приятно. Мыслей почти не было, но, едва я вспомнил о чужаках, внутри появилось странное чувство-знание. Используя его в качестве путеводной нити, я мчался, не разбирая ничего вокруг, пока не оказался на опушке. В степи горели костры. В отблесках яркого пламени я увидел лежащих прямо на земле людей.

Крался к ним, припадая брюхом к земле. Едва заметив татуировку на ноге одного из них, изменил направление. Забившись в высокую траву, стал следить за ними. Розовый вьюнок оплетал мясистый стебель какого-то растения. Вьюнок должен горчить, а вот травка мне показалось привлекательной.

Я жевал траву и чувствовал знакомый из будущего вкус. Что-то укололо в нёбо, вдруг запершило в горле. Нагнув к земле голову, я попытался выдавить, «откашлять» то, что беспокоило, мешалось в пасти.

У костра поднялся человек, он выхватил из огня горящую палку и высоко поднял её над головой. Жгучая ярость проснулась во мне, и я выпрыгнул из травы ему навстречу…

Дежавю… Я снова лежу в чуме с головной болью, накрытый шкурами, меня бьёт озноб, и чувствую холодную испарину на лбу. В отверстие дымохода сочится лунный свет, видно только тёмное небо.

Вспоминаю своё приключение. Всё очень ясно, в красках и запахах, только припомнить не могу, что случилось потом, после того как я прыгнул на державшего горящую ветку человека.

Зашуршала занавеска входа, улавливаю мягкие шаги. Вижу Яххе. Шаман присел рядом и ударил костяшками пальцев по моему лбу. Было больно, увидел в глазах искорки и испытал острое чувство обиды.

– Лоло, Лоло, – слышу голос Таша, и сердце обрывается. – Тебе рано ещё учиться. Нет в тебе разума и твёрдости, – резюмирует уже Яххе.