Валерий Красников - Кроманьонец [litres]

Почти строем, колонной по два человека, они пошли в степь. Я не спеша за ними. Но когда они, увидев мою волчицу, выходящую из балки, остановились и кое-кто из них натянул лук, я передумал преследовать их. Хорошо, Муська тут же нырнула назад, в овраг. Мне эти ребята сразу не понравились, а теперь и подавно. Где их женщины и дети? И как их Зубры терпят рядом? Чужаков я сосчитал. Чёртова дюжина. Не так уж и много, если вспомнить, скольких мы упокоили на дюне и что у Зубров не меньше двадцати молодых и сильных охотников.

Запахло дымом и подгоревшим мясом. Это женщины в стойбище Зубров жарили его. И делали они это по-своему. Кидали в костёр длинные камни, а когда они раскалялись, клали на них нарезанные кусочки.

Когда я следил за чужаками, заметил, что старик Охур, расположившись неподалёку от женщин, наблюдал за мной. Вот его я и решил расспросить о них. Он полулежал на старой шкуре, протёртой до дыр – наверное, давно использовал её как подстилку, – и прятался от солнца в тени растянутой на шестах шкуры лося. Чем ближе я подходил, тем сильнее становился запах от неё. Но старика он не смущал, как и десяток детишек, кидающих камни в сложенный из палочек домик прямо за растяжкой.

– Много еды и спокойного сна, – традиционно приветствую старика.

– И тебе того же, Лоло. Не знал, что тебе нравится подглядывать за мужчинами, – хихикает старик и тут же заходится кашлем.

Подколол он меня, улыбаюсь. Пытаюсь придумать что-нибудь подходящее, не для оправдания конечно.

– Есть у меня для тебя снадобье, поможет хорошо смеяться.

Охур смотрит уже серьёзно.

– Давай.

– Принесу. Расскажи мне о чужаках.

Он потёр слезящиеся от дыма глаза, посмотрел вдаль, словно воспоминания даются ему с трудом, сел, согнув спину, положил сухие ладони на тощие колени.

«А он ведь настоящий старик! Интересно, сколько ему? Пятьдесят, шестьдесят?..» – промелькнула мысль.

– Слушай. Я давно не хожу с охотниками, а в тот день вода лилась сильно. Сижу в чуме, кости у огня грею. Слышу, охотники вернулись. Рано вернулись. Вышел встретить и увидел чужаков. Они выгнали наших женщин из чумов и заняли их. Не всех, конечно, но многим пришлось дожидаться охотников у родичей. Когда они наконец вернулись, вождь чужаков поговорил с Тоххе. И с тех пор они кочуют с нами, живут в наших чумах и едят наше мясо.

– А где Яххе тогда был?

– Тут и был. Он смотрит, смотрит и ничего не говорит. Может, Тоххе что-нибудь и говорил? Я не знаю.

– А женщины, дети с чужаками были?

– Были. Много. Остались там, – махнул Охур, указывая на степь. – Нашли что-то, остались собирать.

– Спасибо, сейчас снадобье принесу, – пообещал я старику и в раздумьях отправился к стойбищу Рыб.

«Странно, конечно, что Зубры терпят самоуправство пришлых. Знать бы, о чём договорились Тоххе и их вождь…»

Навстречу выбежала Муська, за ней – выводок уже подросших щенков. И все они прыгали вокруг меня, соревнуясь между собой за порцию ласки. Потрепав за холку Пальму, погладил серые спины волчат. Заметив под ногами палку, подобрал и отбросил в сторону. Щенки, повизгивая и кусая друг друга, бросились за ней.

«Тоххе увидит щенков, опять выпрашивать станет. Только почему-то волки долго у Зубров не живут, а плащи из волчьих шкур почти все охотники носят…»

Тропа пошла под уклон. Из низины засквозило холодком и болотной гнильцой. Если бы и не запах протухших рыбьих потрохов, то прохлада в такой жаркий день обрадовала бы, и, возможно, это место подошло бы для раздумий.

«Нужно серьёзно поговорить с Тоем. Что-то разленились наши женщины…»

И мусорная яма имеется метрах в ста от стойбища, но почему-то именно рыбьи потроха наши женщины носить туда не хотят. Вначале оставляли, чтобы бросать в верши, в качестве приманки, а потом и вовсе без повода.

Я пообещал старику барсучий жир. Сделанное по случаю снадобье не раз помогало и мне, и соплеменникам справляться с недугами. Время от времени в ловушки лосей попадали и барсуки. Так что несколько посудин с их жиром у меня имелось. Вспомнил, как не хотели соплеменники глотать его, и мстительно ухмыльнулся: «Будешь знать, как смеяться над Лоло!» – и хохотнул, представив Охура, пробующего на вкус моё снадобье.

Вечерело. Солнце медленно садилось за зубцами далёкого леса, узкой полосой лежащего в бескрайних степных просторах. Среди спокойных серых облаков, растянувшихся цепью по ещё голубому небу, расцветали румяные сполохи. Вскоре облака потемнели, местами до черноты, а небо над ними стало красным.

Я, наблюдая за небесными метаморфозами, подумывал, что пора навестить Яххе, и тут увидел Аля. Парень спускался по тропе, точнее, перемещался в моём направлении. Он то спокойно двигался, лениво переставляя ноги, то без каких-нибудь для стороннего наблюдателя причин вдруг почему-то замирал на месте, потом падал на живот, поднимался и снова двигался, то отпрыгивая в сторону, то вращаясь вокруг себя, высоко подняв руки. Он не танцевал, его движения, резкие и непредсказуемые, меня встревожили, и я почувствовал лёгкое раздражение. Наконец Аль-каракатица, так мне захотелось его обозвать, добрался к моему жилищу и как ни в чём не бывало сообщил:

– Яххе ждёт тебя.

– Я готов. Сам уже собирался, но увидел тебя. – Улыбаюсь и, не в силах сдержаться, спрашиваю: – Ты всегда так ходишь?

– Иногда, когда хочу обмануть злых духов, – без смущения ответил Аль.

Мы вместе не торопясь пошли к стойбищу Зубров. Охотники их и Рыб уже вернулись с добычей. Сегодня не повезло кабанам. Три ободранные туши лежали на шкурах, и вокруг них суетился народ из обоих племён. Тошо и Лило, увидев меня, подошли. Я остановился, подняв руку в приветствии.

– Лоло, завтра все пойдут ловить рыбу. Мы наконец закончили плести большую сеть. Сделали всё, как ты показывал! Ты пойдёшь?

Глаза Лило сияли. И девушка, я каким-то образом чувствовал это, излучала душевное тепло и радость. Мне стало грустно. Стараясь скрыть эмоции, я кивнул:

– Конечно, пойду! – Улыбнулся и, погладив её плечо, быстро пошёл за Алем, который уже скрылся за чумами.

Я действительно рассказывал соплеменникам, что духи показали мне большую сеть, которой можно в узком месте перекрыть реку. И поплавки им описал, и грузы из камней, благо сверлить их в племени научились. Ведь раньше для этой цели искали крупную гальку с отверстиями природного происхождения. Соплеменники слушали, кивали, но не спешили начать работу.

Вспоминаю: весной они завалили ивовыми прутьями весь ручей в балке. Тогда подумал, что запасы верёвки подошли к концу. Мысленно одобрил такую предусмотрительность. Хотя торговать излишками не с кем, но, как говорили в будущем, запас карман не тянет. Теперь понимаю, неспроста они это затеяли. Немного корю себя за самоустранение от племенных дел. Наверное, и сеть эту они сделали, скорее чтобы угодить мне.