Владимир Тимофеев - Три кварка (1982-2012)

В эту игру — подложи под партнёра красивую женщину и посмотри, что в итоге получится — господин Зубакидзе играл с Тарасом уже пять с половиной лет, с тех пор как последний развёлся наконец со своей стервой-женой. И всякий раз победу в партии одерживал Свиридяк. Девицами он с большим удовольствием «пользовался», но ни поводов для шантажа, ни ценной информации к размышлению Оскару Шалвовичу не предоставлял. Скорее, наоборот, спустя пару-тройку недель начинал получать от наивных дурочек важные сведения о тёмных, как им казалось, делишках хозяина ресторана. Юные «покорительницы Москвы» очень быстро входили во вкус лёгких, ни к чему не обязывающих, но при этом весьма прибыльных отношений, оценивали открывающиеся перспективы и принимались активно стучать на своего прежнего «благодетеля». Впрочем, красивая жизнь заканчивалась для них месяца примерно через три. Тарас Степанович охладевал к очередной пассии, переключаясь на новую, появляющуюся на горизонте благодаря стараниям неугомонного Оскара. Что происходило потом с получившими отлуп любовницами, полковника не интересовало.

Раздев взглядом суетящуюся возле столика официантку, Свиридяк мысленно облизнулся. Формы у этой Лары шикарные, движения соблазнительные, талия жирком обрасти не успела, вульгарности на лице не наблюдается, глаза горят, руки делают… «Хм, а желание-то из дамочки так и прёт. Значит, как минимум, до декабря за отдых с интимом можно не беспокоиться».

Правильно отдыхать Тарас Степанович любил и умел. И в маленьких житейских радостях себе никогда не отказывал…

— Добрый вечер, Тарас Степанович. Не помешаю?

— Ну что вы, Оскар Шалвович? Как можно, — усмехнулся полковник, отвлекаясь от поедания эскалопов, утирая губы салфеткой и жестом указывая на стул по левую от себя руку.

— Как отдыхается? Есть ли какие претензии к персоналу? — поинтересовался господин Зубакидзе, присаживаясь.

— Всё прекрасно. Персонал выше всяких похвал.

— На том и стоим, уважаемый Тарас Степанович, — тонко улыбнулся хозяин ресторана и старый знакомый господина полковника, приглаживая зачёсанные назад волосы и поворачиваясь орлиным профилем к барной стойке. — Каждого будущего сотрудника проверяем, как минимум, трижды. Почти как у вас в конторе.

— Это правильно, — согласился Тарас. — Хороших работников найти нелегко, а доверие штука важная. Особенно в сфере обслуживания. Да, кстати, как там у вас «юрисконсульты» поживают? Не скучают без дела?

— Работают потихоньку. С разными там должниками и кредиторами, — хитро прищурился собеседник. — Но, в целом, вы правы. Интересных дел пока нет. Сами понимаете, кризис.

— Кризис, говорите?

— Кризис, — удручённо подтвердил Оскар Шалвович. — А что? Наклёвывается интересная тема?

— Да как вам сказать? Есть немножко, — пожал плечами Тарас Степанович, наливая себе ещё коньяку. — Думаю, вашим понравится.

— Что именно? — тут же подался вперёд Зубакидзе, сверкнув глазами из-под кустистых бровей.

Свиридяк не спеша выпил коньяк, коротенькими глотками, смакуя и перекатывая его во рту, затем поставил рюмку на стол и, вытащив из кармана конверт, небрежно подтолкнул его к Оскару. Грузин так же неспешно взял в руки «письмо», заглянул внутрь, хмыкнул и, выудив наружу небольшой лист с фотографией, внимательно просмотрел исходные данные будущего «клиента».

— Желаете, чтобы с шумом или по-тихому? — спросил он, опуская листок.

— Да бог с вами, Оскар Шалвович. Я же не душегуб, — рассмеялся в ответ Свиридяк.

— Понятно. Значит, обычный контроль, — разочарованно выдохнул Зубакидзе.

— Зато по финансам выгодно, — успокоил его Тарас. — Очень выгодно. И, возможно, надолго. Так что можете не волноваться.

— Это радует, — кивнул Оскар. — Сколько?

— Умножьте на три стандартный тариф.

— Даже так? — удивился партнёр.

— Да. Именно так. Только очень вас прошу — без самодеятельности. Связь стандартная, все движения исключительно по команде. По моей личной команде.

— Понял, — нахмурил брови грузин, о чём-то сосредоточенно размышляя. — Что ж. Поставлю на это дело лучших. Но тариф будет пятьдесят деревянных за сутки, не считая мелких брызг.

Вместо ответа полковник разлил «Хеннесси» по двум рюмкам и протянул одну из них Зубакидзе.

— Никогда не работал с учёными, — покачал головой хозяин ресторана, чокаясь с партнёром по «бизнесу».

— Никогда не говори никогда, — ухмыльнулся Тарас, подтверждая достигнутое соглашение…

Вторник. 7 сентября 1982 г.

Все прошедшие выходные я был занят исключительно важным и нужным делом. Ваял сочинение на тему «как я провёл лето». Описывал, правда, не лето, а осень, самое ее начало, первую неделю моей «новой» жизни. Читателем (возможно, единственным) этого полного драматизма рассказа должен был стать Шура Синицын образца 2012-го. Кстати, запихнуть листок с текстом в портфель будущего гения от науки оказалось задачей нетривиальной. Чтобы её решить, пришлось попотеть. Причём преизрядно. На это дело ушла вторая половина воскресного дня. Тем не менее, с задачей я справился. Тетрадный листок упокоился в недрах тайного отделения Шуриного саквояжа, никто ничего не заметил.

Вчерашний же понедельник выпил из меня все соки. Что, в общем, немудрено: понедельник, как правило, день тяжёлый. Для нашего курса он вылился в пять пар сплошной мозголомки. С девяти ноль-ноль и до половины седьмого. Правда, с обеденным перерывом, по большей части потраченным на стояние в очереди в институтской столовой.

С утра нас «мучили» аналитической геометрией. Три часа подряд, сначала лекция, потом семинар. После обеда — матлогика, затем — общая физика. А под самый конец — семинар по химии. На кой черт её вообще включили в учебный курс, понять невозможно. Одна радость — на нашем факультете химию преподавали всего лишь семестр, а экзамен мы не сдавали. Только зачёт, правда, с оценкой, которая шла в диплом. Этот предмет на Физтехе не то что бы ненавидели — просто не слишком любили. Точнее, относились с прохладцей. Даже фраза такая была крылатая: «Курица — не птица, Сергей Петрович — не Капица, химия — не наука, ФАЛТ[1] — не Физтех».

Про первое, второе и четвёртое утверждения ничего говорить не могу, поскольку они спорные и требуют строгого обоснования, но насчёт третьего наши шутники были абсолютно правы. Химия и впрямь нифига не наука. И доказательство этому тезису есть. Железобетонное.

Как известно, в Союзе издавалось большое количество газет и журналов. В том числе, и такие популярные, как «Наука и жизнь» и… «Химия и жизнь». Из чего легко можно было сделать вывод: химия и наука — предметы суть разные, имеющие некое отношение к жизни, но никак не друг к другу… такие дела. Гы.