Владимир Тимофеев - Три кварка (1982-2012)

— Я же сказал. Печальные, — ответил ему капитан. — В случае двух или более пропусков без уважительных причин провинившийся отстраняется от обучения на военной кафедре. После чего автоматически следует отчисление из института.

— А какие причины считаются уважительными? — не успокаивался долговязый Южный.

Павел Борисович посмотрел на него с некоторым недоумением, но всё же снизошёл до ответа:

— Степень «уважительности» буду определять лично я. Понятно?

— Понятно, — вздохнул студент, опускаясь на стул.

«М-да. И как только наша Римма Юрьевна терпит этого солдафона? Впрочем, вполне возможно, что в семье у них командует вовсе не он».

— Так. Теперь что касается внешнего вида курсантов, — продолжил тем временем капитан, вновь обводя взглядом аудиторию. На пару секунд его взор задержался на мне, однако что-то в моём облике ему не понравилось, и потому он опять переключил внимание на всё того же Володю Шамрая. Видимо, родственную душу почувствовал.

— Курсант Шамрай. Ко мне!

— Есть, — едва ли не щёлкнул каблуками Володя, строевым шагом проследовал к доске, а затем по команде развернулся лицом к слушателям.

— Вот. Можете полюбоваться, — преподаватель взял в руки указку и указал на вытянувшегося по стойке «смирно» Шамрая. — Вполне достойный образец того, как должен выглядеть каждый курсант. Пиджак и брюки тёмного цвета. Комсомольский значок. На ногах туфли или ботинки. Безусловно, начищенные. Никакие кеды, сандалии или кроссовки не допускаются. Так же как и джинсы, тренировочные штаны, свитера, водолазки и прочая, не соответствующая Уставу рванина. Ясно?

— Ясно, — ответили мы вразнобой.

— Рубашка и галстук должны быть такими же.

— Такая же рвань? — тихо хихикнул кто-то.

— Такие же уставные, — повысил голос Павел Борисович, безуспешно пытаясь выявить «анонимного» шутника. — Защитного зелёного цвета. Как у курсанта Шамрая. Если кто не знает, где их приобрести, могу подсказать. Метро «Арбатская», магазин «Военторг»… Курсант Желтов!

— Я! — поднялся сидящий на заднем ряду Миха.

— Не могли бы вы, курсант Желтов, подсказать, какие должны быть носки у курсанта?

По всей видимости, именно Миху капитан Кривошапкин решил назначить ответственным за предыдущую «шутку». Желтов приподнял штанину и посмотрел на свой левый носок:

— Думаю, тоже зелёные.

Потом приподнял вторую штанину и с лёгкой грустью добавил:

— Или синие.

Законный супруг нашей многоуважаемой «англичанки» хмыкнул и чуть заметно, самым краешком губ, улыбнулся. «Ага. Не такой уж он, выходит, и солдафон, каким хочет казаться. Тоже, небось, вспомнил свою курсантскую молодость».

— Садитесь, курсант. Вы почти угадали. Носки должны быть од-но-тон-ны-ми.

— А белые можно? — опять спросил кто-то «из зала».

— В белые будете наряжаться во время собственных похорон, курсант Денько. Если, конечно, успеете дожить до этого светлого будущего, — отрезал Павел Борисович, возвращаясь в образ «тупого служаки». Затем, резким взмахом руки восстановив тишину, произнёс нарочито суровым голосом:

— А если кто-нибудь ещё желает сейчас посмеяться, то может выйти за дверь и хорошенько подумать о своём первом прогуле и первом выговоре.

Понятное дело, «желающих» среди нас не нашлось.

— Теперь перейдём к причёске и тому, что называется мордой лица, — продолжил преподаватель секунд через пять, так и не найдя в аудитории претендентов на «премию Дарвина».

— Причёска у курсанта должна быть аккуратная. И спереди, и сзади, и сбоку. Волосы короткие, не взъерошенные, — направил Кривошапкин указку в сторону головы стоящего перед доской Шамрая. — Дополнительной растительности на лице быть не должно. Никаких бакенбардов, бород и прочей битловской небритости. Помните, что вы не какие-нибудь там бичи с унитазами вместо шапок, а нормальные советские люди и студенты одного из лучших вузов страны.

— А усы? Усы можно? — вклинился в монолог капитана Олег Денько. Усы у Олега имелись, поэтому проблема «неуставной» растительности его, естественно, волновала.

— Усы можно, — успокоил Денько капитан. — Но… не больше, чем у меня.

Павел Борисович слегка усмехнулся, оглаживая собственные усы. Густые и рыжие, почти как у доктора Ватсона в исполнении Виталия Соломина.

— Не больше моих, — ещё раз повторил капитан, поворачиваясь к застывшему рядом Шамраю. — Курсант Шамрай, вольно. Можете вернуться на место.

— Есть! — Володя попытался было вскинуть руку к виску, но вовремя опомнился и промаршировал к своему стулу без «отдания чести». Проследив за его «терзаниями», Павел Борисович довольно сощурился, дождался, когда новоиспечённый дежурный по взводу займёт своё место, а затем обратился ко всем остальным:

— Кстати, сегодня я ни у кого из вас не нашёл одной важной детали, отличающей любого курсанта, даже самого что ни на есть лоботряса, от точно такого же, но гражданского.

— Какой такой детали? — прервал почти театральную паузу кто-то из сидящих в аудитории.

— Эта деталь именуется головным убором, — пояснил Кривошапкин. — Так что к следующему занятию всем вам придётся не только привести к нормальному виду свои причёски и форму одежды, но и обзавестись соответствующим головным убором.

— Фуражкой что ли? — поинтересовались с центральных рядов.

— Пилоткой? — попробовали угадать те, кто занял «партер».

— Папахой? — хохотнули с «галёрки».

— До папахи вы пока что не доросли, — хмыкнул преподаватель. — Поэтому ограничимся обычным беретом. Стандартным, синим. Насколько я знаю, найти такой не проблема…

Действительно, приобрести в 82-м подобный берет проблемы не составляло. По крайней мере, в Москве и пригородах. Его продавали едва ли не в каждом универмаге. Этот головной убор очень уважали пенсионеры и… студенты, посещающие военную кафедру.

— А зачем нам эти береты нужны? — неожиданно вырвалось у Серёжи Герца, сидящего позади меня.

Павел Борисович хмуро посмотрел на задавшего дурацкий вопрос студента.

— Э-э… курсант Герц, — подпрыгнул с места Сергей, правильно оценив тяжёлый взгляд капитана, и повторил вопрос. — Зачем нам береты, товарищ капитан?

— Затем, что к пустой голове только примочки прикладывают, — усмехнулся преподаватель. Сказал и, чуть поморщившись, потрогал собственный лоб. «Ну да, всё верно. Он же боксёр, поэтому в лоб получает с завидной регулярностью. Как от соперников по рингу, так и от своей дражайшей супруги. Бывает, за дело, а, бывает, и в качестве профилактики…»

Следующие двадцать минут, вплоть до разделяющего пару короткого перерыва, капитан Кривошапкин посвятил ознакомлению курсантов-студентов с руководством вооружённых сил страны и руководящим составом кафедры (не вживую, конечно, а посредством перечисления их должностей, фамилий и званий). Затем проинформировал о плане учёбы на ближайший семестр, а перед самым звонком бодренько так объявил: