Владимир Тимофеев - Три кварка (1982-2012)

Впрочем, вполне возможно, что все сомнения капитана могли показаться коллегам недостаточно убедительными — основанные на интуиции домыслы «к делу не пришьёшь», нужны объективно подтверждённые факты. Такие как, например, «весьма интересные сведения», полученные из предстоящего на днях разговора Синицына и Смирнова, или, скажем, вот эти только что обнаруженные филёры-любители, похожие на бандитов из сериалов и раскатывающие на машине, зарегистрированной в Евросоюзе…

Усевшись на лавочке в отдалении и поразмышляв с минуту-другую, Сергей решил всё же продолжить пока игру в «казаков-разбойников».

«Грех останавливаться на полпути. Три дня, плюс выходные у меня есть. Жаль только, нельзя прямо сейчас доложить про этих литовцев кавказской наружности. Сто проц, настучит мне начальство по шапке за самодеятельность… Хотя… ну да, если возникнут проблемы, придётся всё-таки действовать по стандартному алгоритму… Короче, доложусь обо всём в понедельник, а там была не была…»

[1] На самом деле, Синицын ошибся. Один из порталов оказался довольно большим. О том, во что это вылилось, повествует рассказ «Альтернативный обмен».

Пятница. 10 сентября 1982 г.

Пятнадцать пятьдесят пять по Гринвичу, без пяти семь по Москве, в Петропавловске-Камчатском… Нет, на Камчатку, спасаясь от добровольно-принудительных сельхозработ, я так и не улетел, нашёл иной, менее радикальный способ. Причём, законный и вполне соответствующий духу эпохи. Позавчера, на стенде около деканата я обнаружил одно хитрое объявление. Напечатанный на машинке текст гласил: «Производится набор в студенческую бригаду для работы на строительстве корпуса КПМ[1]. Члены бригады освобождаются от поездки в совхоз «Большевик». Срок отработки — 14 дней. Заявления принимаются в деканате до 10.09».

Что ж, такой вариант меня более чем устраивал, поэтому, не откладывая дела в долгий ящик, тут же, «на коленке», набросал заявление и оставил его у секретаря. А уже сегодня, после обеда, обнаружил на том же стенде список везунчиков, сумевших «откосить» от картошки. Таковых набралось аж одиннадцать человек. От нашей группы, помимо меня, в этом списке числились Саша Бурцев и, как ни странно, Шурик. В «прошлой» жизни он вроде бы не отличался «шабашными» настроениями, а тут, поди ж ты, сподобился. Возможно, на него повлияли «свежие» анекдоты на строительную тематику, те самые, что я травил среди однокурсников последние несколько дней, а, возможно, он просто решил попробовать себя на новой стезе, вообразив, что махать лопатой или таскать носилки по расположенной рядом с общежитием стройплощадке гораздо интереснее, чем месить чернозём на подмосковных полях.

В общем, команда у нас подобралась интересная. За исключением Шурика, все остальные, по моим собственным воспоминаниям, должны будут составить костяк студенческого стройотряда, превратившегося впоследствии в банальную бригаду шабашников, поднимавшую неплохие деньги не только на стройках Сибири и Дальнего Востока, но и в столице и её ближайших окрестностях. И это было, на мой взгляд, весьма и весьма неплохо. Не в том смысле, что шабашка — дело довольно прибыльное, а в том, что все будущие спецы собираются нынче в одной бригаде. Лучше уж, как водится, притереться заранее, чем тратить силы и время на отсеивание лодырей и выстраивание отношений в первом, собранном с миру по нитке и ещё не оперившемся строяке.

Ещё одной причиной хорошего настроения было то, что давешним утром я, улучив момент, на всякий случай заглянул в Шурин портфель. Заглянул и не обнаружил там своего послания в будущее. Что это значило, я поначалу не понял. Однако, поразмышляв с минуту, пришёл к выводу: «Раз местный Шурик ничего об этом не говорит, значит, он к выемке документов нифига не причастен. А кто причастен? Скорее всего, другой Шурик, из 2012-го». Почему я решил именно так, хрен знает. Словно бы щёлкнул в голове какой-то невидимый тумблер и «голос из космоса» нашептал прямо в мозг: «Всё идёт хорошо. Беспокоиться не о чем».

Короче, солнышко светит, птички поют, настроение в целом отличное, иду, помахивая авоськой, в сторону малого спортивного корпуса. Того самого, где на втором этаже — «силовые единоборства», на первом — теннисные столы, а в подвале — клуб любителей русского бильярда.

К бильярду я готовился весь вечер прошедшего четверга. Забежал после занятий в хозяйственный, потом в «Игрушки». В первом приобрёл бельевые прищепки (к счастью, нашлись подходящие, большого размера), ультрамодный по нынешним времена клей «Момент» и наждачную шкурку двух видов: «нулёвку» и чуть более грубую, где-то под сороковой-шестидесятый номер двухтысячных. В детском магазине затарился погремушками. В общежитии пластмассовые шарики безжалостно разрезал напополам, после чего приклеил внутрь шкурку. На первый взгляд, получилось неплохо, будет, чем наклейки у киев обтачивать, придавая им элегантно-округлую форму с лёгкой махрой по поверхности. С прищепками возился чуть дольше. Не меньше десятка улетело в корзину, пока не добился нужного результата: два суппорта-струбцины с резинкой от трусов (гы-гы-гы) в качестве прижимного элемента. Насаживаешь такую прищепку на наконечник кия и всё — никуда наклейка не денется, прижимаемая резинкой до тех самых пор, пока клей не схватится. В принципе, уже через час кий можно использовать по назначению, хотя лучше бы, конечно, подождать сутки, чтобы наверняка…

— Куды рвёсси, милай? Нетуси тут никого. Учапали по домам.

Сидящая возле дверей бабулька оторвалась ото сна и окинула меня подозрительным взглядом. Однако с места, чтобы загородить проход, так и не встала, поэтому я без затей прошествовал мимо вахты и, придав солидности голосу, объявил:

— К капитану Кривошапкину. По делу. Насчёт меня он был должен предупредить.

— Ну, раз должен, тоды проходь, — махнула рукой вахтерша и, уронив голову на грудь, возвратилась к прерванной дрёме. В ответ я лишь мысленно усмехнулся и направил стопы к ведущей на цокольный этаж лестнице. Туда, куда обычным студентам хода, как правило, не было. В святая святых. На место встречи, которое изменить нельзя.

В том, что товарищ капитан про меня не забыл, я был абсолютно уверен. Утром, в самом конце занятия по иностранному языку Римма Юрьевна, поблагодарив всех присутствующих за хорошую работу по подготовке к английскому, посмотрела на меня с хитрецой, а затем загадочно изрекла:

— Не забудьте, Фомин. Сегодня, в 19:00.

После чего, никому ничего толком не объяснив, покинула помещение. Все оставшиеся в кабинете буквально застыли. В ступоре. Раскрыв рты, с изумлением уставившись на меня.