Алексей «Рекс» - Революционер на паровом ходу

— Что, нравятся? — спрашивает. — Любую выбирай, твоя будет нынче же! Да и вы не стойте, ловите парня, пока не убежал.

Что тут началось. Девушки со всех сторон обложили, проходу не дают. Всякая так и норовит его то обрызгать водой, то в воде всем телом прижаться невзначай, да и ускользнуть тут же. Дразнят, проказницы.

— А ну-ка, — он услышал он знакомый голос. — Может, замёрз в холодной водице наш гость? Обогреем.

И прижались к нему девицы со всех сторон. Жарко стало и от тел их тепла, и от смущения великого, и ещё от того растекавшегося по венам чувства, что и назвать не можно. А они рассмеялись, да и скрылись. Вновь только он и королева. Уже на берег тянет.

— Ну, не рад ты разве?

— Да странно мне это всё, — признался Карл. — Необычно. Даже не знаю, как себя повести.

— Да веди себя как хочешь, — рассмеялась она звонко. — Только на месте стоять не смей.

— А это что же тоже обычай такой?

— А сам-то ты как думаешь?

— Ну, — ответил Карл серьёзно, как всегда отвечал он на серьёзные вопросы. — Мысль моя такова, что всё это праздник древний, с диких времён до наших дней сохранившийся. А смысл его в вечной молодости эльфов. Вон вы все какие. Среди вас ни одного пожилого видеть не довелось.

— Да нету их, пожилых. Старики это самые опытные воины. Уходят они на дальний край леса. Там непрестанная война с ограми. Приходят ящеры, объедают всю молодую поросль, изводят лес. Кто его защитит, кроме нас.

— А женщины? — не понял Карл. — Ведь, заметил я, у вас принято женщин беречь. Место женщины в глубине леса. На окраине я только одну Зорянку и видел.

— Женщины тоже могут сражаться. Кто своих любимых потерял, а детей вырастил, тех уже ничто не держит. А там война. Здесь, на границе с людьми только редкие стычки. Тут молодёжь опыту набирается. В охоте. В защите леса от редких лесорубов. Иногда и в поединках меж собой. Молодая кровь бурлит, всяк хочет доказать, что не хуже других.

Он молчал, осмысливая услышанное. Она же поняла его молчание по-своему.

— Не ожидали мы, что вдруг люди так яростно на лес нападут. Все эти машины… Кабы не ты, не выстоять нам никак. Ты спас нас. Что ты хочешь в награду? Хочешь, отправимся сейчас же по всей реке. Везде на ней праздник в эту ночь. Коли я тебе не мила, выбирай любую. Двух, трёх. Сколько захочешь. Все тебе рады будут.

— Да не ради награды! — сказал он в сердцах.

Потом обнял её, прижал к себе, оторвался.

— И ты мне мила. Да только мнил я прежде, что вот найду эльфов, они древние и мудрые, все проблемы людей разрешат. А тут выходит у вас самих беды да горести, а я не знаю как тому помочь. Одна у вас только в жизни отдушина этот праздник дикий.

— Дикий? — переспросила она. — Так говоришь, будто плох он.

— Не плох, но вроде последнего желания перед смертью.

— Может и так. А другого ты ничего не заметил? Нет? Ты же врач. Неужто в самом деле не заприметил? Так пойдём, покажу тебе главную тайну праздника. Только прежде одеться нам надо будет.

Она подала ему простые рубаху да штаны из плотной ткани. Он припомнил, эльфы ту ткань делают из пеньки. Делают её из той стойкой травы, что выше человеческого роста поднимается, широко раскрывая свои листья. Дурманит та трава, смотри не усни в ней. Много её, где под деревьями, где на полянах. Скосишь, глядь, снова растёт. За лето не меньше трёх урожаев собирают. Потому в такой ткани никогда нет у эльфов недостатка. Меж тем спутница его и на себя надевала из той же ткани одежду. Платье закрывало её до пят, длинные рукава почти скрывали руки. Она подвязала их плотно. Обмотала голову платком, прикрыв им лицо так, что осталась только щель для глаз.

— Пойдём, коли готов, — потянула она его.

И повела в тени, где мерцали светлячки на листах цветущего папортника.

— Зря не топчи, за мной следом иди, — велела она.

Затем, заметив что-то, нагнулась, сорвала, дала ему.

— Держи, нести будешь.

Вот так и пошли они. Она срывала травы, отдавала ему, он нёс. Набрали охапку, повела его к кострам. Отдали там, а она его уже тянет.

— Ну-ка давай к столу, да ещё закуси.

— Да вроде не голоден я.

— Ешь, велю тебе. И мне не перечь.

Он повиновался. Она тоже взяла себе кусок. Пока ели, вновь заговорила.

— Ну как? — спросила она. — Теперь понял?

— Мы собрали травы. Для врачевания должно быть?

— Верно.

— И все здесь ради этого?

— Да.

— Так почему же не собирают?

— Ох, и глупый же ты иной раз, — она даже обиделась. — Ты думаешь, трава безобидна? Одна травинка может и ничего, но когда их столько разом рвут. Ведь на два года вперёд запасаем, да не только себе, а ещё чтобы другим отправить. Всё это в одну только ночь делается. Самый длинный день, травы силой налились за него. Вот в эту пору их и рвём. Тут весь воздух будет пропитан соком трав. Опасна та смесь. Недолго и отравиться. Потому первое, это нужно одеться, вот как мы с тобой. Второе, нужно сытым быть всё время. Пища жирная быть должна, она предохраняет от вдыхания отравы, то давно замечено. Ну и третье, стоять нельзя. Не то заснёшь, а там недолго и не проснуться. Так что нечего и нам с тобой стоять. Идём снова.

Теперь происходящее представало перед Карлом совсем иначе. Да, это был праздник жизни. Но не только радости в сей миг, а ещё и куда большей заботой о будущем. И не только своём, но и многих других. Вот отчего эльфы селились вдали от этой тайной реки. Чтобы не тревожить рост трав, которые приходили раз в год собирать. И для этого они собирались со всего леса. Все кто мог придти. Кто не был обременён заботами. Кто не сражался сейчас на войне. Их товарищи приходили сюда, чтобы испытать радость жизни самим и чтобы жили другие. И Карл сейчас был частью этого важного события.

Они насобирали ещё трав и вновь вернулись. Теперь Карл смотрел, что делают с травой. Некоторые травы тут же определяли на просушку. Другие в воде мыли и мяли. Третьи же сжигали.

— Мы не ту траву принесли? — удивился он. — Зачем её сжигать?

— Чтобы золу из неё получить, — был ему ответ. — У неё лекарственная сила лишь в золе проявляется.

Она не дала ему дальше расспрашивать. Потащила, стоять-то ведь нельзя. Прыгнули через костёр – ух! И боязно и удаль появляется. Снова к столу, схватили по куску. Не дала стоять, снова тащит.

— Скидывай одежду, купаться хочу.

Его уже не пришлось уговаривать. В воду забежали и сразу на середину, туда где веселье. Брызги! Карл уже и сам стал шутить. Весело! Только вроде разошёлся, как она его тянет уже из воды.

— Давай снова одевайся. Нужно ещё собирать.

Пошли опять в тени. Светлячки на папоротнике так и сияют. Она сорвала папоротник. Слизнула с него светлячков, протягивает ему другой.

— Теперь ты. Не бойся. Сам папоротник не кусай, а вот светлячки с него от дурмана в воздухе тебя предохранят.