Сергей Лифанов - Сердце запада

такими уж удобными, долго в них не проездишь. Штанины

постоянно цепляются за шестеренку — тоже надо что-то делать: не

то закрывать цепь кожухом, не то выдумывать специальные

штаны. Но это все мелочи: и седло в конце концов можно

подогнать по заднице, и новую велосипедную моду на штаны

ввести, а вот выдержат ли пробег эти невиданные колеса: с

тонкими спицами, со сложносочиненной резиновой шиной, цепная передача еще эта... и каково их будет чинить, когда у

покупателя не будет в распоряжении вагона с ремонтной

мастерской?

Освещать велопробег в печати Фицджеральд пригласил прежде

всего Дугласа Маклауда.

Дуглас, однако, был зол. Внешне его злость обычно никак не

проявлялась, разве что речи были более саркастичными, да еще

он с удовольствием боксировал в спортивном клубе, а вот в этот

раз он обозвал Фицджеральда и Квинту стервятниками. Объяснять

ему, что деловой человек должен пользоваться любой ситуацией, чтобы получать выгоду — не стоило, равно как и напоминать, что

сам-то Маклауд не побрезговал получить гонорар за свои книги о

кровавых Рейнхартах. Дуглас считал себя человеком довольно

циничным, да и окружающие его люди так о нем часто думали, но

иногда цинизм отключался.

Вот и в этот раз, когда Дуглас в интенсивном темпе написал две

книги и несколько репортажей, а потом писать стало вроде как не

о чем, потому что убийц так и не нашли, цинизм от усталости

вдруг отключился, и стало у Дугласа на душе так мерзко, что

коньяк и бурбон не помогали. Он попробовал было побоксировать

с джентльменами из спортивного клуба, но быстро понял, что

нужного эффекта ему так не добиться. Тогда он пошел в один

весьма сомнительный кабак около пристаней, и там его от души

отметелили, однако и он сам кого-то от души отметелил, так что

конец ночи он пил с теми, с кем дрался, пел песни, а назавтра в

уже более спокойном состоянии отправился в спортивный клуб

изгонять из тела похмелье.

Цинизм, правда, пока не включился, но это было уже неважно.

***

У людей, знакомых с Западом только по вестернам, может

сложиться впечатление, что слова «спорт» и «вестерн» —

несовместимы. Ну какой может быть на Диком Западе спорт? Кто

кого перепьет и кто кого перестреляет? Ну и эпическая драка в

салуне, так любимая кинематографистами, вместо боксерского

ринга... А, еще на лошадях погоняться — тоже вроде спорт.

Ну... оно так и не так.

То есть, конечно, драки, перепитие — это бывало. Бывали и

перестрелки, хотя когда начнешь поподробнее, очищая от мифов, разбирать их легендарные поединки ганфайтеров, чаще всего

думаешь — и чё, это всё? Где эпический масштаб? И приходишь к

мысли, что Дикий Запад был очень скучным местом, где

практически никогда ничего не происходило, и любая завалящая

ссора раздувалась потом сплетниками до невероятных размеров.

Ага, практически так и было.

Большая часть пространства к западу от Миссисипи была не

очень-то населенной, и уровень преступности в целом по всему

этому пространству был очень низок, если, конечно, не принимать

во внимание индейцев, а индейцев далеко не всегда следовало

принимать как опасный фактор. Поэтому порой можно прочитать

о том, что, мол, на Западе США тех времен была примерно такая

же криминальная обстановка, как в современной Швейцарии: тишь и гладь. И в среднем по больнице, как говорится, это

действительно было так.

Однако, как всегда это бывает со средним по больнице, существовали нюансы. На приисках Калифорнии или в Колорадо, или в том хваленом Дэдвуде, в любом городке, где собиралось

много парней, сразу обнаруживалось, что часть парней — ну очень

крутые. И, понятное дело, крутость свою следовало неоднократно

доказывать. Марк Твен в своей книге «Налегке», где он как раз и

рассказывал о своей жизни на Диком шахтерском Западе, утверждал, впрочем, что на безоружных людей ганфайтеры

никогда не наезжали, все разборки устраивали между собой. И

этому как бы веришь, пока не сообразишь, что даже хваленые

стрелки могут промахиваться, а пуле, в общем-то, безразлично, в

кого попадать.

Еще одним средоточием криминальной жизни на Западе стали

городки у железнодорожных станций типа Абилина или Додж-

сити в Канзасе, где скотовладельцы наконец сдавали стада, получали за него денежки, тут же расплачивались с ковбоями, а

ковбои, получив наконец первое жалование за несколько месяцев, тут же бежали его пропивать, ну и на прочие излишества тоже

тратить. И тут, конечно, тоже криминогенная обстановка

повышалась, потому что сочетание вооруженных мужиков, которые месяцами не видели ни выпивки, ни баб, с выпивкой и

бабами — это всегда гремучая смесь.

О чем это я? — Автор притормозил и вспомнил: — Ах, о спорте.

Чисто западным спортом, конечно, были скачки на лошадях, и

скакать интереснее всего было именно по улицам города, а

поскольку средняя улица городка на Среднем западе обычно была

длиной с четверть мили, то как-то нечаянно вывелась такая

американская порода лошадей, которая так и называется —

четвертьмильная лошадь (Quarter Horse). И весь девятнадцатый

век именно квотерхорс — это лошадь для скачек в США и рабочая

во всех смыслах лошадь для американца вообще и ковбоя в

частности. В вестернах, вы, конечно, чаще встретите красивое

слово аппалуза — но это лошадь с более дальнего запада, ее

вывели индейцы не-персе, и к 1860м годам Техас, Канзас и

Индейские территории с этой красивой пятнистой лошадкой еще

только-только начинали знакомство.

Не, ну если у вас не было денег на приличного квотерхорса, приходилось обходиться более дешевыми мустангами.

И, кстати, во всех более-менее приличных западных городках