Борис Батыршин - Следовать новым курсом [litres с оптимизированными иллюстрациями]

Северное море,

…ноября 1878 г.

Что бы ни писали газеты – английские, французские, немецкие, итальянские – в одном они были едины: Британия не снесёт такого оскорбления! И в этом он оказались правы: не успели отхлопать своё крылья типографских машин, не успели первые, влажные от типографской краски экстренные выпуски оказаться в сумках лондонских, ливерпульских, манчестерских мальчишек-разносчиков – а в кочегарках броненосцев эскадры Канала уже закипела жизнь. Загудело на колосниках адское пламя топок, поднятый до положенного давления пар толкнул в цилиндрах литые поршни, провернулись массивные гребные валы – вперёд, вперёд! Плевать, что в эти самые часы начинаются уже третьи по счёту за год манёвры французского флота, что шеренги крутобоких кораблей покидают из гавани Бреста и Шербура и берут курс на Ла-Манш. Плевать, что быстроходных броненосцев в эскадре Канала – раз-два и обчёлся.

Плевать. Британия не станет ждать.

Первым вспарывает свинцовую гладь «Минотавр» – пятимачтовый батарейный гигант, флагман вице-адмирала Хея, командующего эскадрой Канала. Дальше «Нортумберленд», его брат-близнец, только что вернувшийся с Мальты, со Средиземного моря. «Айрон Дьюк» с его двухъярусными, наглухо забронированными казематами – он только что покинул Плимут, где он стоял на ремонте после тарана «Вэнгарда». Замыкает колонну новейший башенный «Дредноут», введённый строй только год назад.

Только лучшие корабли, с самой сильной броневой защитой, лучшими орудиями, лучшим ходом! Если они догонят русских – у тех не останется ни шанса.

…они не успели. На подходах к Хамберу навстречу ордеру попалась рыболовная шхуна, и перепуганный шкипер сообщил, что русские уже несколько часов, как покинули Гулль и прошли маячный створ Спер-Пойнт.

Добыча ускользала. Флагман вздёрнул пёструю ленту флажных сигналов. Мателоты по очереди отрепетовали приказ, и броненосцы один за другим повернули на норд-ост. русские очевидно пытались унести ноги, шмыгнуть в Датские проливы, откуда они, подобно татям ночным, выскочили, чтобы творить зло и разбой. Котлы дрожали от предельного давления пара, машины надрывались, выдавая всё, на что они были способны и немного сверх того. Вице-адмирал Хей всю ночь провёл на мостике, ежесекундно ожидая доклада вперёдсмотрящего, углядевшего на северо-восточной стороне горизонта факела над трубами чужих кораблей.

К утру стали сдавать машины. Первым отстал «Дредноут» – его механизмы не вполне избавились от «детских болезней» и не выдержали яростной гонки. За ним сигнал «не могу держать ход» поднял и «Айрон Дьюк» – почтенному ветерану не по плечу оказались такие подвиги. Джон Хей на мостике скрипел зубами и даже разбил свой новенький бинокль. Очевидно, русские его обманули – сменили в темноте курс, ушли зигзагом куда-то в сторону, и теперь отыскать их на просторах Северного моря представлялось неразрешимой задачей.

Выходит, поражение? Нет, Флот Канала не готов поднимать лапки после первой же неудачи. Обороты пришлось снизить почти вдвое, но ведь и русские с их далеко не самыми совершенными механизмами не могли выдержать такой сумасшедший бег? А потому, курс остаётся прежним – вперёд, к Скагерраку и Каттегату, куда неизбежно явится удирающая русская эскадра – и где их уже будут ждать броненосцы сэра Джона Хея. Угольные ямы и провиантские кладовые полны, корабли могут находиться в море несколько недель – посмотрим, кто кого!

Ждать так долго не пришлось. Не прошло и двух дней, когда на подходах к Скагену эскадру встретила датская яхта. Нанявший её британский агент в Копенгагене сообщал вице-адмиралу, что русские корабли сорок часов назад прошли мимо гранитных верков замка Кронборг, миновали вслед за датским лоцманским ботом проливы и растворились в свинцовых просторах Балтики.

И самое неприятное – вымпелов в русской эскадре было только два! Британский агент достаточно разбирался в типах боевых кораблей разных наций, чтобы со всей уверенностью заявить – это были «Сьюперб» и «Резистанс», броненосцы из состава эскадры несчастного сэра Эстли Купера Ки, включённые русскими в состав своего флота.

Но… где же остальные? Кроме этих двух, в набеге на Гулль были замечены ещё три или четыре вымпела. Что ж, только наедине с самим собой вице-адмирал Джон Хей мог признать: его провели. Пока он гонялся по Северному морю за призраком балтийской эскадры (очевидно, русские отослали сравнительно тихоходные британские «трофеи» заранее, за сутки до того, как остальные корабли покинули Гулль), броненосные фрегаты обогнули британские острова с севера и ушли в Северную Атлантику. Разгадай он сразу замысел адмирала Butakoff , имелся бы ещё шанс – крошечный и при отчаянном везении! – перехватить их где-нибудь северо-западнее Гебридов. А теперь – поздно, поздно! Русских уже не догнать.

Северная Атлантика,

…ноября 1878 г.

Вторые сутки, как установился ровный, без штормовых порывов норд-ост. От горизонта до горизонта тянулись ровные шеренги волн. Эскадра по-прежнему шла двумя колоннами: в левой «Минин», «Герцог Эдинбургский» и «Пожарский», в правой безбронные «трофеи» – «Клеопатра» и «Скоморох». Все русские фрегаты несли полное парусное вооружение, как раз на случай таких вот затяжных океанских крейсерств – и теперь весело бежали вперёд, подгоняемые свежим четырёхбалльным ветром. Винты подняты в особые шахты и не мешают водяным струям обтекать плавные обводы корпусов; Кроме нижних парусов и марселей вздёрнуты брамсели и летучие кливера – громады парусов радуют сердце истинных марсофлотов, но и заставляют сменившихся с вахты спать вполглаза, всё время находясь в напряжённом ожидании. В любой момент могут засвистать боцманские дудки: «все наверх, рифы брать!». И тогда, хочешь-не хочешь, вываливайся из раскачивающегося на орудийной палубе гамака, куда залез всего-то две склянки назад, карабкайся по жёстким выбленкам вант, разбегайся по висящим над мокрой, стылой бездной реям…

– Вы бы, Геннадий Семёнович пошли, поспали. – сказал Повалишин. Бежим ровно, ветер славный – самое время добрать часика два. Да и руку вашу как бы не застудить…

Им всем, всей команде, от командира до последнего трюмного матроса, дорого дался переход вокруг Шотландии. На траверзе Фарерских островов попали в сильнейший шторм, и порой казалось, что не понадобится никаких английских пушек – разъярённая Северная Атлантика сама раздавит жалкие железные скорлупки, посмевшие бросить ей вызов.