Марчин Вольский - Реконкиста

Тем временем, в проветренный центр управления добрались и остальные члены моей небольшой группы. Вайгель закинул себе на спину все еще бессознательного жреца (как мне стало известно потом, коротышку звали Атликсом), де Лис и Фушерон на случай возможной атаки натянули противогазы, и после такой подготовки мы направились к двери.

Тут же оказалось, что, пускай и усыпленный, Атликс обладает особым свойством, характеризующим здешних жрецов: перед ним открывались все двери и тайные проходы, спрятанные в таких местах, где никто не мог их ожидать. Не веря в столь громадную силу харизмы, я подозревал, что в роли пульта дистанционного управления выступала ромбовидная золотая плитка, которую жрец, точно так же, как и его начальник, имел встроенной прямо в череп, чуть выше основания носа. Уже за первым поворотом коридора в, на первый взгляд, идеально ровной, лишенной рельефов стенке открылась не видимая до сих пор дверь. А за нею нас ожидал округлый лифт с поблескивающими стенками, сквозь которые, словно сквозь окна, можно было видеть отдельные этажи, сами же мы, похоже, оставались снаружи невидимыми.

Хотя я нигде не видел динамиков, повсюду до меня доходил голос Итцакойотля. Мудрец приказал мне держать руку на стенке и отнять ее, когда мы проедем три этажа. Так я и сделал. Лифт остановился, и мы вошли в Золотой Зал.

Много сокровищ видел я в своей жизни, коллекции Кремля и Ватикана, регалии британской империи, собранные в лондонском Тауэре, богатейшие собрания золота в Museo Miguel Mujica Galio в предместьях Лимы; но то, что заполняло этот зал, высотой в десять метров и длиной етров сто, превышало воображение даже самого богатого амстердамского ювелира. Все здесь было из золота. Пол из ромбовидных плиток; стены, покрытые рельефами, представляющими растительные орнаменты; в конце концов, фигуры животных давних эпох, сформированные с достойным изумления натурализмом, который не встречался у более поздних культур доколумбовой Америки, ну буквально как живые. Динозавры самых разных видов: мегатерии, саблезубые тигры, мамонты в натуральную величину создавали галерею, заполнявшую пирамиду, похоже, на всю ее длину. Потолок был разьит на кассеты, в которых светились подсвечиваемые, на неизвестном мне принципе, ошлифованные многогранники драгоценных камней: рубины, опалы, изумруды, топазы, в большинстве случаев – размерами с кокосовый орех, в оправах из малахита, нефрита, ляпис-лазури…

– Чтоб я сдох, Альдо, – услышал я голос Павоне. – Да за эту сокровищницу можно скупить половину галактики!

Итцакойотль встал на средине зала, между лампами импозантного тиранозавтра рекса. Рядом застыл полуголый ацтек, держащий на серебряном поводке нашего дорогого Лино.

– Начнем обмен, – сказал индейский ученый.

Двинулись: навьюченный жрецом Вайгель и золотокожий амбал, ведущий своего пленника. Точно на средине дороги индейский великан забрал Атликса, который, казалось, только сейчас начал просыпаться и только бормотал себе под носом, а второй конец поводка попала в руку Вайгеля.

– К чертовой матери, пускай сначала снимет эту чертову колючку, а не то я его сейчас укушу, – воскликнул розеттинец.

Его требование было исполнено, оба освобожденных исчезли в лифтах, размещенных по обоим концам коридора, после чего в огромном зале остались только мы двое. Итцакойотль попросил меня приблизиться. В самой средине галереи были размещены два сидения, понятное дело – золотые, покрытые парчовыми подушками.

– Итак, о чем ты собираешься просить, европеец? – начал индеец. – Ты хочешь выпросить свободу для себя и своих приятелей? Это будет наглая просьба. Напомню, что мы не приглашали вас сюда, вы сами коварно ворвались сюда, убили много сыновей Солнца, уничтожили множество ценных аппаратов, осквернили священное место…

– Очень красиво ты говоришь, достойный Итцакойотль, – ответил я с такой же утонченной отстраненностью. – Но, наверное, стоит напомнить, что раньше именно ваши воздушные суда сравняли с землей наши французские лаборатории, это вы послали на дно Мексиканского Залива "Генриетту" и "Святую Лючию", это вы уничтожили не повинною миссию Сан Антонио, это вы пытали нашего боцмана Вайгеля, не вспоминая уже о других затопленных кораблях, опустошенных поселениях, уничтоженных экспедициях…

– Перед тем были Кортес и Писарро, – ответил мне индейский интеллектуал. – Погром целых народов, попытки превращения наших братьев в рабов, в основном, неудачные; навязывание нам чуждой веры, правилами которой вы, обычно, редко когда руководствуетесь.

– Я не отрицаю достойных сожаления прошлых событий или же грехов наших отцов и дедов, – энергично ответил я на это, словно бы отбивал брошенный с силой мяч. – Но, разве это не вы, одаренные, как сами утверждаете, богами чудесными орудиями, желаете применять их не для того, чтобы творить мир, но только углублять ненависть?

– Не будет спокойствия на планете белого человека, – убежденно заявил ацтек. – Ваша сварливость, жадность, эгоизм, мышление исключительно о собственной выгоде, а не для большинства, делает из вас вид, опасный для равновесия планеты.

– Дайте нам шанс. Быть может, нам удастся измениться.

Итцакойотль поглядел на меня так, словно ничего не понял. Я же продолжал:

– Позвольте нам возвратиться в Европу. Мы убедим королей и императоров в вашем нечеловеческом могуществе, с которым мы нескоро, а может – и вообще никогда мы не сравнимся. Думаю, имеется шанс устроить нечто большее, чем спасение жизней пары людей. Мы заключим вечный мир. Вы предоставите нам мирные промышленные технологии, мы же займемся развитием вашей медицины, гуманитарной сферы…

Ученый, казалось, был изумлен тем, что я говорил, но не до конца убежденным.

– Говоришь ты красиво. Но веришь ли в это сам? А ваши колонии? Неужели ты склонишь короля Испании к тому, чтобы он ликвидировал вице-королевства Мексики, Новой Гранады, Перу и Ла Платы; отказался от выкачивания из них богатств, забрал назад поселенцев, бросил церкви и сборы? Ну даже если и так, иль Кане, можешь ли ты поклясться, что англичане окинут Вирджинию, французы – Квебек, а голландцы – Новый Амстердам на острове Манхеттен, который те пятнадцать лет назад обманом выманили за гроши от наших отуманенных алкоголем побратимов? (А ведь хорошо он знал географию, шельма!).

– Понятное дело, что в данный момент я ничего этого гарантировать тебе не могу. Но обещаю предпринять такую попытку. Вы, со своей стороны, сильно не рискуете, поскольку обладаете атомным оружием. Если события пойдут в невыгодном направлении, и если правящие дворы и европейские народы не согласятся с мирными предложениями, вы всегда сможете им воспользоваться. Думаю, европейцы пойдут на ваш постулат:: "Америка для американцев". Они ведь не самоубийцы.