Марчин Вольский - Реконкиста

– Но для этого нужна взрывчатка! Не думаю, чтобы ацтеки предоставили нам свои склады.

– Об этом не беспокойся! – Тут Павоне поднял рубашку, и оказалось, что он, словно исламский самоубийца, отправляющийся на джихад, опоясан парой десятков зарядов. – Этого должно хватить!

В тот момент до меня дошло, что я дискутирую относительно технических средств, не приняв самой идеи.

– Я не могу пойти на это, Лино, – воскликнул я. – Я дал слово Итцакойотлю. И должен его сдержать.

– Красивый рыцарственный жест, – фыркнул розеттинец. – Весьма к месту, когда на кон поставлено будущее всей цивилизации. Прости, но ты обязан принять наш план.

– Здесь командую я.

– Пока что мы действуем солидарно. Но может проголосуем? Кто за мой план? Де Лис, Фушерон, Вайгель?

Вверх поднялись четыре руки.

– Как видишь, я имею абсолютное большинство, и даже квалификационное. Ты с нами или против нас?

Лино дьявольски рассмеялся, как бы нехотя играясь автоматическим пистолем.

Итцакойотль отозвался ровно через час. У него был замученный голос человека, который за короткое время постарел на несколько лет:

– Ну что, иль Кане, ты уже согласовал свою позицию со своими товарищами?

– Да, конечно. Договоренности они принимают. Только им хотелось бы, чтобы в принятии участвовали и остальные три наши товарища.

– Аравака нам не удалось спасти. Остальные – за.

– Нам хотелось бы самим услышать их мнение.

– Сейчас я их приведу.

– Пускай спустятся вниз.

– Если вы отдадите нам наших ассистентов, негр спустится. А воин пока что останется с нами.

– Но…

– Таково решение старейшин кланов.

Через мгновение я услышал голос Фруассарта.

– Все в порядке, друзья, благословляю вас in nomine patris et fili et de profundis … А Эбен уже спускается к вам.

Я не позволил познать по себе, насколько сильно тронули меня слова, произнесенные бывшим священником. В особенности, последняя формула: "из глубин…". Гаспар наверняка не ошибся, заменяя текст благословения, он желал нам что-то сообщить. Но что? Неужели слова "из глубин" должно было прибавить нам смелости, обещая спасение из бездны, или же наоборот, и Фруассарт дал нам понять, что остается обреченным на заклание пленником?

– Теперь твоя очередь дать нам знак доброй воли, иль Кане. Прежде, чем мы дойдем до подробных договоренностей твоего освобождения, мы хотим услышать голос достойного Петлалкаклькатля. Надеюсь, он уже пришел в себя.

Я бросил взгляд на связанного, будто болонская колбаса, жреца и на своих коллег.

Им не нравилась идея давать голос ацтеку; мне, говоря по чести, тоже нет.

Не оставалось ничего другого, как выкручиваться усталостью. Я заявил, что Петлалкалькатль только что уснул, и предложил провести окончательную беседу в утренние часы. К моему удивлению Итцакойотль довольно охотно пошел на это предложение. Мы попрощались, пообещав друг другу связаться через пять часов.

Возвращение негра мало прояснило ситуацию. Эбен все время был с Фруассартом разделен, что доводило его до бешенства, хотя местные относились к нему довольно сносно. Он не заметил каких-либо штурмовых групп, готовящихся атаковать пункт командования, что, естественно, такой возможности не исключало.

Веки у меня сами опадали, будто сломанные жалюзи, но ни про какой сон не могло быть и речи. Я должен был действовать, если не хотел утратить остатки авторитета. Хотя, собственно, вся и так уже разыгрывалось без моего влияния. Вайгель, слушая указания Павоне, взял связанного верховного жреца и затащил его на другую сторону консоли, а там перевернул лицом к полу. И открылся люк в полу, открывая ведущие вниз ступени. Фушерон, в противогазе и со снятым с предохранителя оружием, спустился первым, но на нижнем уровне никто не прятался. Впрочем, в соответствии с планом, там находился лишь один ход, ведущий в район взлетно-посадочной площадки, применяемый для целей транспортировки, сейчас же закрытый на все замки и, как выяснил Лино, тщательно заблокированный. Чтобы его открыть, вначале необходимо было пройти в пункт управления, а вот там, под консолью, розеттинец приготовил ацтекам взрывчатый сюрприз. После того, как мы дошли до следующего этажа, мы отправились за французом и сопровождающим его Вайгелем, который нес верховного жреца, по прямому коридору. Очередная переборка открылась сама.

– Вообще-то, следовало бы просто выколупать эту волшебную плитку из его черепушки, а не таскать этого гриба, – сказал Эбен, похлопывая ацтека с его кляпом во рту. Петлалкалькатль конвульсивно дернулся, словно бы посчитал прикосновение чернокожего нечистым. Все мы расхохотались. Громче всех – Лино.

Тем временем, нарастающий шум и вибрация стен говорили о том, что мы приближаемся к своей цели.

– Если я правильно понял их планы, – размышлял розеттинец вслух, – никакой дороги, кроме той, которой мы идем в силовой блок, просто и нет. Так что ацтеки могли бы на нас напасть…

– То есть, это означает, что мы сами стремимся в ловушку без выхода.

– Не совсем, должен существовать отток избытка воды в подземную реку, и, зная любовь каникулян к совершенству, вода не должна быть зараженной.

Тем временем коридор, поначалу опадающий книзу, начал подниматься вверх. Мы дошли до громадных ворот, покрытых огромными иероглифами. Вайгель подошел к ним с перевешенным у нег через плечо верховным жрецом, который, похоже, окончательно капитулировал, потому что перестал дергаться. Ворота дрогнули. Мы прошли через них, вступая на узкие ступени, ведущие в зал с высоким сводчатым потолком. Бременец положил свою ношу на пол, после чего заткнул нос и начал фыркать через беззубый рот.

– Что это он желает нам сказать? – заинтересовался Фушерон.

– Немного, – ответил Эбен, – кроме того, что наш индеец обделался.

Скорее всего, в силовой установке никто нашего визита не ожидал; возможно, все потому, что связь с остальной частью города осуществлялась только лишь посредством контролируемого нами пункта управления. Во всяком случае, ворот никто не охранял. Впрочем, в малочисленной, состоящей из шести человек группе, следящей за реактором и полностью механизированными энергетическим и производственным отделами, я вообще охранников не заметил. Появление группы вооруженных мужчин поначалу заставило небольшую команду остолбенеть, а потом на их лицах начал рисоваться страх. Фушерон с Эбеном, не ожидая команды, открыли огонь. Вайгель присоединился к ним.

– Перестаньте! – напрасно кричал я. – Вы что, не видите, что они безоружны?!

И так я мог кричать долго. Инстинкт убийства взял верх над разумом. Сложно понять, что это: стресс, усталость, утрата приятелей сделали из этих людей совершенно иных существ, чем я знал перед тем, либо же исключительная ситуация вытащила наверх их истинную природу. Я мог лишь жалеть, что с нами не было святого Педро или разумного, заставляющего подчиниться себе Фруассарта.