Сергей Лифанов - Держи на Запад!

— Не знаю, — так же мягко ответил Дуглас. — Но другого решения у этой задачки просто нет.

— У какой задачи? — спросил я шепотом.

— Кто ты такой и откуда взялся, — тихо ответил Дуглас.

— Вообще-то из России, — сказал я.

— Может быть, может быть, — покивал Дуглас. — Вопрос только, из России какого века?

— Все-таки ты сошел с ума, — проговорил я.

— Неа, — возразил Дуглас. — Если бы ты просто приехал из России, ты бы знал, что новый год по юлианскому стилю наступает в ночь с двенадцатого на тринадцатое января григорианского стиля. А в ночь с тринадцатого на четырнадцатое новый год будет наступать только в двадцатом и двадцать первом веке. И не далее как несколько минут назад ты проговорился, что родился в тысяча девятьсот… каком?

— А оговориться я не мог? — спросил я. — Подумаешь, цифры перепутал! Мне ведь английский язык не родной.

— Угу, — согласился Дуглас. — Только ведь вопрос о том, кто ты такой, я себе не на рождество задал, а еще в мае месяце. Уж очень ты оказался странный, никак я тебя объяснить не мог.

— Нет во мне ничего странного, — без особой уверенности проговорил я.

— Погоди, — бросил Дуглас, — я сейчас.

Он побренчал чем-то в коридорчике у лестницы, зашел к себе в комнату и принес оттуда стул и пухлую тетрадь. Тетрадь он положил на стол и вышел. Я открыл тетрадь. Писано было не по-английски.

Дуглас пришел с сигарой в зубах, сел на стул и начал ее вдумчиво зажигать.

— Шифр? — спросил я.

— Язык шауни.

Дуглас выдохнул облачко дыма и подтянул тетрадь к себе:

— Итак, тридцатого апреля прошлого года я пошел на кладбище Элмвуд в городе Мемфисе, штат Теннесси, — начал он. — Стояла прекрасная погода, омраченная только тем, что в этот день, как и в несколько предшествующих, хоронили очень много людей…

— Слушай, если ты мне читаешь свой новый роман… — оборвал его я. — Ты не растекайся, говори конкретно. Хоронили погибших на «Султане» и мы с Джейком пошли на похороны, а потом решили посидеть на природе, чтобы в госпиталь не сразу возвращаться. И тут к нам привязался один очень настырный журналист. Я что, уже тогда показался тебе загадочным?

— Нет, — ответил Дуглас. — Я просто хотел записать еще парочку историй спасшихся с «Султаны». Может быть, что-нибудь интересное услышу, думал я. Подозрительные обстоятельства какие-нибудь.

— Ты о диверсии думал?

— Да все о ней думали. И вот только после того, как я начал вас с Джейком расспрашивать, я обратил внимание, какой ты странный.

— Да разве что говорил с акцентом… — поразмыслил я.

— Акцент – это да, но у тебя еще и запас слов странный.

— Это как?

— Ну вот не знаю, замечал ли ты, но в Англии и в Штатах вроде как говорят на одном языке, но порой некоторые вещи называют разными словами.

— Американский английский и английский английский, ясное дело, — проворчал я.

— Я, когда в Англию приехал, то и дело спотыкался на какой-то мелочи, которую не так, как у нас, называют.

— Да, я понял.

— И вот ты тоже спотыкался, я заметил. Но не в тех местах, где спотыкался бы англичанин. То есть ты английский язык учил не в Америке и не в Англии, а где-то еще.

— Так в России же.

Дуглас покачал головой.

— Не-ет. Понимаешь, когда иностранцев учат какому-то языку по учебнику, там попадаются только определенные, стандартные фразы.

— Лондон из зэ кэпитал оф Грэйт Бритэн, — усмехнулся я. — Ай трэвелинг он зе рива!

— Вот-вот, — кивнул Дуглас. — У Джека зеленый мяч. Где Джек играет с зеленым мячом? Он играет с зеленым мячом в парке. С кем он играет зеленым мячом? Джек играет зеленым мячом с Бетти. Такие вот штампованные фразы, которыми в жизни никто обычно не говорит. А вот у тебя явно была разговорная практика, ты говоришь бегло, ты нахватался слов больше, чем может дать любой русский учебник… у кого-то, для кого английский язык родной, но весьма своеобразный. Какой-то диалект, который развился где-то вдали от Англии или Штатов. Я было подумал об Австралии, но у австралийцев, как говорят, акцент напоминает речь кокни, а ты вот говоришь совершенно не похоже на кокни.

— И о чем это говорит?

— Да пока ни о чем, — легко ответил Дуглас. — Это так, маленький камушек из той горы странностей, что я наблюдал.

— А второй камешек?

— Твоя прическа, — ответил Дуглас.

— А что не так с моей прической?

— Сейчас, пожалуй, все так, — усмехнулся Дуглас. — А вот в апреле… Судя по длине волос, ты был у парикмахера не более чем за месяц до того. И, опять же судя по длине волос, это была именно прическа, а не простое бритье головы: сзади совсем коротко, спереди длинно… В Америке так не носят.

Я кивнул. То, что в Штатах 1865 года называлось короткой стрижкой, на самом деле лучше описывалось фразой «укоротил лохмы».

— А это о чем говорит?

— Да тоже пока ни о чем. Я просто удивился, где ты в Штатах нашел парикмахера, который тебя так подстриг. Дальше – больше. Рассказываете вы с Джейком свою историю спасения, и показываете мне огниво.

— Огниво как огниво…

— Ну… — протянул Дуглас. — Пожалуй. Меня только удивило, почему там написано «Сделано в Китае». Странный какой-то Китай, где пишут по-английски. Возможно, где-нибудь в Коннектикуте или Массачусетсе есть городок с названием Китай, но все равно я не вижу смысла в такой надписи. Почему не название фирмы-изготовителя?

Меня самого заинтересовало, почему это на моем огниве не написан изготовитель, но я сдержался, не стал доставать огниво и исследовать его курам на смех. Мне никогда в голову не приходило разглядывать, что там написано. Я и надписи-то «Маде ин Чина» не помню.

— Ах-ха-ха, думаю, какой интересный иностранец! — продолжил Дуглас. — Как бы мне его поближе рассмотреть? А приглашу пожить у меня! И тут повалило…

— Что повалило?

— Странности, — улыбнулся Дуглас.

— Да какие странности?

— Тебя уложили спать, ты заснул. И я смог поближе рассмотреть твои штаны.

Я поежился. Там же и надпись Маде ин…», и сведения об изготовителе, и даже состав и режимы стирки, чистки и глажки. Вся та фигня, которую придумали писать на ярлычках одежды где-то в двадцатом веке.

— Застежка… — мечтательно произнес Дуглас.

И застежка-«молния», обреченно сообразил я. Которую еще нескоро изобретут.

— А твоя рубашка… — вспомнил Дуглас. — Из какой она ткани? Похоже на хлопок, но не хлопок. Я вытянул ниточку и поджег. Не горит так хлопок. И про пуговицы я ничего не понял: из чего они?

Я промолчал.

— И только до твоих подштанников мне не удавалось добраться, — ухмыльнулся Дуглас. — Ты же их практически из рук не выпускал, даже если и снимал иногда. Я, чтобы мерку снять, должен был подкрадываться к веревке, как индейский скаут, я уговорил нашу домохозяйку сшить тебе новое белье, я, наконец, подарил тебе обновки – и в моем распоряжении оказалась только ночь, чтобы изучить твои подштанники.