Сергей Лифанов - Держи на Запад!

— Ну и что там в моих трусах обнаружил? — с усмешкой спросил я. — Линялую тряпку?

— Я украл у тебя дюйм резинки из трусов, — признался Дуглас.

Я чуть не подавился смехом, хотя, если честно, смешного тут было мало. Вот так прокалываются штирлицы. А Дуглас-то у нас – настоящий Шерлок Холмс. Контрразведчик самый натуральный.

— Слушай, — сказал я. — А ты кто такой? Эту фигню, что ты индейский агент, ты нашим дамам можешь рассказывать. Ты, конечно, в индейских делах хорошо разбираешься, но ты – не индейский агент. Я видел агентов, общался с ними. Не похож ты на агента.

— Я – специальный индейский агент, — с самой серьезной мордой объяснил мне Дуглас. — Если где в индейских делах какой-нибудь провал – туда посылают меня.

— Угу, — не поверил я.

— Я действительно числюсь в индейской комиссии департамента внутренних дел, — уверил меня Дуглас.

— Угу, — кивнул я. — Числишься. А фактически работаешь-то кем?

Дуглас хмыкнул.

— Я – специальный следователь комиссии по борьбе с коррупцией.

— С коррупцией? — удивился я. — А не со шпионажем?

— Во время войны было – и со шпионажем, потому что одно с другим очень часто связано, — сказал Дуглас.

— И ты, наверное, решил, что я шпион.

— Нет. Появилась было такая мысль, но я ее отмел почти сразу.

— Почему?

— Что я – шпионов не видал? Ты умный, но ты не хитрый. В шпионы не годишься.

— Ну конечно, — согласился я. — Куда логичнее объявить меня пришельцем из будущего. Ты подумай, что твое начальство скажет.

— Я-то подумал, — признался Дуглас. — Пусть лучше мое начальство о тебе ничего не знает. Потому что иначе сидеть будем в одном сумасшедшем доме. Может быть, даже в одной комнате.

— Я-то почему?

— А на всякий случай. Кто о тебе вспомнит? Родни нет, из фирмы ты уволился…

— Слушай, а с чего это ты решил, что мои штаны – из будущего? Может, у нас России продвинутые технологии…

— С американскими ярлыками? — ухмыльнулся Дуглас. — Но вообще-то по первости я так и подумал. Подумаешь, американские штаны с русскими застежками. Их же в Калифорнии пошили, а там Россия рядом. Ну, сравнительно недалеко, — поправился он, увидев мой взгляд. — Ты уехал, а я начал справки наводить… В Штатах, знаешь ли, русские встречаются. И тут оказывается, нет в России таких застежек. И резинок тоже нет. И вообще ты неправильно пишешь по-русски. Я одну бумажку твою из мусора подобрал, ты там телеграфное руководство конспектировал, — объяснил Дуглас. — И, оказывается, пишешь-то ты по-русски, а не на каком-нибудь болгарском языке, который, говорят, похож на русский по письменности, но ты не употребляешь буквы «ер» и «ять», которые в русском языке очень распространены. «Ер» – это немая буква, а «ять» практически звучит как Е, — объяснил мне зачем-то Дуглас. — Если будет какая-нибудь реформа орфографии, эти буквы исчезнут, сказали мне. А пока – это просто безграмотный человек писал, тем более, что вот и почерк – как у малообразованного человека. Оказывается, и в России, как у нас, образованный человек прежде всего отличается хорошо поставленным почерком. Писать каракулями могут позволить себе вельможи, почерк которых найдется кому разобрать, или же практически безграмотные люди. Все же прочие стараются писать аккуратными буквами – хотя бы просто из уважения к тому, кто будет это читать.

Дуглас помолчал.

— И вдруг недавно я узнаю, что этот самый безграмотный Дэн Миллер пытается изобрести пишущую машинку, потому что ему не нравится писать от руки. И на изобретенной вот буквально только что клавиатуре этот самый Дэн Миллер набивает текст так быстро, что аппарат Юза не успевает его принимать. Интересный навык у безграмотного человека. Однако Дэн Миллер – в самом деле необразованный человек в европейском смысле. Да и по российским представлениям, образованный человек знает латынь и французский язык. А Дэн Миллер – не знает. Зато он разбирается в электротехнике и имеет интересные представления о науке и технике. Лекции эти его взять… Ладно, технику я не буду трогать, я в ней ничего не понимаю, — махнул рукой Дуглас. — Дэн Миллер еще в мае не имел ни малейшего представления о том, как выглядит человек, переболевший оспой, хотя в России эта болезнь отлично известна. Дэн Миллер воду пьет только после кипячения, чтобы не заболеть дизентерией, хотя все врачи говорят, что болезни передаются через вдыхание гнилостных миазмов.

— А комаров он обвиняет в малярии и желтой лихорадке, — пробормотал я.

— Да, Ирвинг об этом упоминал, — кивнул Дуглас. — Я тоже комаров не люблю. И чиггеров.

— Про чиггеров я не знаю, — признался я. — А вот клещи переносят энцефалит и болезнь Лайма.

Дуглас позаимствовал мой карандаш и что-то написал в своей тетради. Надо полагать, про энцефалит и болезнь Лайма с клещами. Потом с прокурорским видом посмотрел на меня:

— Дэн Миллер предпочитает ходить гладко выбритым, но еще в мае не умел бриться самостоятельно. И в то же самое время, когда его брил Джейк, так напрягался, как будто прежде его никто никогда не брил. Это мне Джейк так сказал.

— Джейк – трепло, — отозвался я. — Мне просто не нравится, когда меня хватают за лицо. Да еще при этом размахивают перед глазами очень острым предметом.

— Но бриться-то тебе пришлось учиться?

— Да, — признал я.

— Ирвинг сказал, будто ты в мае говорил ему, что читал роман Майн Рида «Всадник без головы».

— А что? — спросил я, подозревая неладное.

— Сначала он подумал, что ты перепутал авторов и имеешь в виду «Сонную лощину».

Я смутно припомнил, что вроде как слыхал про такое кино, но смотреть его не стал, поэтому сейчас промолчал.

— А совсем недавно один английский журнал объявил, что начал публикацию романа Майн Рида. Именно «Всадник без головы», — сказал Дуглас. — И кого ты там называл Ирвингу из американских писателей, переведенных на русский язык?

— Не помню, — буркнул я.

— А вот Ирвинг запомнил, что ты назвал ему совершенно неизвестного ему писателя. Некоего Марка Твена. Я навел справки: никто про такого писателя не слыхал.

— Значит, я ошибся, — вставил я.

— И не успел я получить отрицательные ответы, как Генри Клапп-младший прислал мне вдогонку второе письмо: мол, только он отослал мне первое письмо, как следующей почтой ему приносят весточку от Артемиуса Уорда, в котором он рекомендует к публикации рассказ своего друга, калифорнийского журналиста Марка Твена. Прекрасный рассказ, очень смешной. Клапп сразу отдал его в печать. Он мне даже этот номер The Saturday Press прислал. Я вот теперь думаю: а кто написал «Остров сокровищ»? Вернее, кто напишет?

— Роберт Льюис Стивенсон, — буркнул я.

— Американец?

— Нет.

— Когда?

— Я не помню.