Сергей Лифанов - Держи на Запад!

— Джеймс Хикок? — неуверенно переспросил я. — А у него брата нету, Билла Хикока?

Местный ответил:

— Вроде нету.

А Дуглас сказал:

— Да это он и есть – Билл Хикок.

— Правда? — переспросил местный.

Дуглас кивнул.

— Я порасспросил кое-кого, когда Хикок тут летом застрелил Дэйва Татта, а то сам Хикок врет как сивый мерин, ну и выяснил, что он себя то Джеймсом называет, то Уильямом, то Хикоком, то Хейкоком… темная личность, короче.

— Да ну, Хикок отличный парень! — возразил местный.

— Не спорю, — покладисто согласился Дуглас. — Только трепло, каких поискать. Слышали его байки, как он конфедератов десятками валил?

— Ага, — со смешком согласился местный. — Этого у него не отнимешь!

— Да вы тоже от него мало отличаетесь, — Дуглас кивнул в сторону, где еще один местный житель повествовал для нескольких наших спутников, как вот в этом самом зале Хикок поссорился с неким Дэйвом Таттом, а потом пристрелил его прямо вот тут на площади – с расстояния в 60 ярдов. — Когда я услышу эту историю в следующий раз, расстояние, наверное, будет уже семьдесят или восемьдесят ярдов, — ухмыльнулся Дуглас. — Потому что когда я слушал эту историю в первый раз, Хикок стоял вон там, а Татт – там, — он показал в окно.

Картинка в журнале «Харпер» – художник не был очевидцем событий и расставил участников по своему усмотрению

Я прикинул: метров примерно двадцать. Для нынешних револьверов не такой и плохой результат.

— А на самом деле, наверное, и того меньше было, — завершил Дуглас.

Мы завершили завтрак и вышли на свежий воздух.

В Миссури стояла зима. Спрингфильд и окружающие поля и холмы были запорошены снегом, и хотя того снега не так уж и много было, таять он не спешил.

— А чего тебе вдруг Билл Хикок интересен? — спросил тихо Дуглас. — Слыхал о нем здесь… или там?

— Там, — ответил я, пытаясь сообразить, а что именно я о Хикоке знаю. Прикинуть, так и ничего не знаю, если не считать нескольких фильмов.

— Ну, — нетерпеливо подтолкнул Дуглас. — Что ты о нем знаешь?

Я пожал плечами:

— Я видел несколько фильмов, где он был одним из персонажей. Игрок, стрелок… человек фронтира, легенда Дикого Запада. Что-то вроде Робин Гуда, только по-американски.

В сентябре 1865 года в одной из гостиниц Спрингфильда, штат Миссури, остановился некий полковник Джордж Уорд Николс. Англовики дает о нем очень скудные сведения, из которых можно заключить, что родился он в штате Мэн, в городе Тремонте, а в гражданскую войну служил под началом генералов Джона Ф. Фремонта и Уильяма Шермана. Его дневниковые записи стали основой книги, написанной им в этом же 1865 году, «История Великого Марша» (The Story of the Great March: From the Diary of a Staff Officer) . За каким делом полковника занесло в Спрингфильд, история сведений не сохранила, важно то, что здесь ему повстречался Джеймс Хикок, он же Дикий Билл, местный игрок и забияка. Несколько недель тому назад Хикок убил Дэйва Татта, был под судом, но оправдан – и теперь наслаждался славой.

Автору неизвестно, брал ли Николс у Хикока «настоящее» интервью как записной журналист или они просто скоротали вечерок под бутылочку, но по циничному складу ума склонен предположить второе: ребята поболтали, а потом Хикок отправился играть в покер, а Николс перед сном запостил в фэйсбук… ой, то есть, конечно, сделал запись в дневнике. Вдруг пригодится? Сделал же он книжку из своих военных дневников – вон, напечатали (а потом даже на несколько языков перевели, добавляет Автор, заглянув в англовики). Во всяком случае, писать о Хикоке он не торопился. В 1866 году он написал роман «Святилище» ( The Sanctuary: A Story of the Civil War ), а потом, похоже, вспомнил о старом дневнике, полистал его: может, какой сюжетец подвернется для романа, наткнулся на запись о Хикоке, но, наверное, рассудил, что роман он из этого материала не слепит – маловато будет. И написал очерк, который превратил Хикока в человека-легенду. После чего мы можем распрощаться с полковником Николсом, тем более, что после войны он стал вовсе и не полковником, а директором музыкального колледжа в Цинцинати, штат Огайо, и романов больше не писал (во всяком случае, англовики их не знает).

Февральский выпуск Harper’s New Monthly Magazine попал в Миссури и Канзас немного раньше, в конце января 1867 года. Ребята почитали, что там о Диком Западе на Востоке пишут, и малость обомлели: вот кто у нас, оказывается, герой! Дикий Билл Хикок! Нет, вы серьезно? Да чем он лучше прочих?

Итак, поговорим о легенде Запада.

Джеймс Батлер Хикок родился 27 мая 1837 года в деревне Гомер, штат Иллинойс, которую, впрочем, вскоре после гражданской войны зачем-то переименовали в Трой Гроув. Даже в свои лучшие времена численность населения здесь чуть-чуть переваливала за триста человек. Джеймс был четвертым из шести детей фермера Уильяма Алонзо Хикока и его жены Полли Батлер. Уильям Хикок был набожным человеком, и к тому же аболиционистом, как утверждают, в его доме укрывались бегущие с Юга в Канаду негры.

Когда Джеймсу было пятнадцать лет, его отец умер. Джеймс нанялся в погонщики мулов недалеко от дома на канале. Мулы, как бурлаки на Волге, таскали по каналу баржи, и кто-то должен был присматривать, чтобы они не отвлекались на сочную травку по берегам. Как утверждают, он уже тогда был отменных стрелком. Правда, в работе ему это было совершенно бесполезно.

Картина Эдварда Лэмсона Генри как раз и показывает, как выглядело первое место работы юного Хикока: канал, грузовая или пассажирская баржа и мулы, как основной двигатель плавсредства.

Замена мулов. На этой фотографии, снятой в конце XIX века, все то же самое, чем приходилось заниматься Хикоку.

Дорожка для мулов была одна, и когда встречались две баржи, возникал вопрос, кто кого пропускает. Для пассажиров на баржах это было одним из развлечений в монотонно-скучной поездке, потому что вопрос пропуска обычно решался погонщиками кулаками.

Когда ему исполнилось восемнадцать, Хикок, отстаивая свое право пройти первым, подрался с неким Чарльзом Хадсоном, они свалились в канал, а оттуда, похоже, выбирались поодиночке, потому что каждый решил, что убил соперника. Что там предпринял Хадсон, истории неизвестно, а вот Джеймс, недолго думая, покинул родной Иллинойс и устремился в Канзас. Там он зацепился в Ливенуорте – других городов в 1855 году в Канзасе все равно не было, только форты и небольшие деревеньки.

Аккурат в то время в Канзасе шла заварушка. Он еще не стал штатом, а уже решалось: свободным он будет или рабовладельческим. Ливенуорт шумел на митингах, переходящих в потасовки. Страсти кипели, а в конце 1855 года в Канзасе развернулась партизанская война.