Дин Кунц - Молния

– Боже мой, мистер! Не убивайте меня!

– А теперь спокойно встаем! Не дергайся, черт тебя подери! И без резких движений!

Когда они поднялись на ноги, Штефан, зайдя сзади, с силой ударил парня по затылку рукояткой, полностью вырубив его, но без опасных для жизни телесных повреждений. Владелец джипа обмяк и остался лежать неподвижно.

Штефан бросил взгляд в сторону ресторана. Оттуда никто не вышел.

Не услышал он и звуков приближающихся машин. Хотя, возможно, рев мотора тонул в вое ветра.

Между тем снегопад усилился. Сунув пистолет в глубокий карман бушлата, Штефан отволок бесчувственное тело владельца джипа к ближайшему автомобилю, «тандерберду». Автомобиль оказался не заперт. Штефан запихнул парня на заднее сиденье, закрыл дверь и поспешил обратно к джипу.

Мотор заглох. Пришлось снова соединять провода.

Запустив двигатель и развернувшись, Штефан поехал в сторону шоссе. Ветер со свистом колотил в окно водителя. Снег падал плотными хлопьями, сплошной пеленой. Порывы ветра, взметая вверх вчерашний снег, кружили его мерцающими столбами. Притаившиеся в тени гигантские сосны со стоном раскачивались под натиском ветра.

Лоре оставалось жить меньше двадцати минут.

Они отметили подписание договора на издание романа «Иерихонские ночи», а также неземную гармонию первого года супружества в их любимом месте – Диснейленде. Безоблачное небо сияло голубизной, воздух был сухим и жарким. Не обращая внимания на толпы народу, они плавали вместе с пиратами Карибского моря, фотографировались с Микки-Маусом, кружились в чайных чашках Сумасшедшего Шляпника, позировали уличному художнику-карикатуристу, лакомились хот-догами, мороженым, замороженными бананами в шоколаде на палочках и танцевали под джаз-банд «Диксиленд» на площади Новый Орлеан.

С наступлением ночи парк приобрел еще более волшебный вид, и они трижды объехали на колесном пароходе Марка Твена вокруг острова Тома Сойера. Нежно обнявшись, они стояли у леера верхней палубы на носу.

– А знаешь, почему мы так любим это место? – спросил Дэнни. – Потому что этот маленький мир пока еще не испорчен окружающим его большим миром. Совсем как наше супружество.

Позднее, когда они уже сидели за столиком под украшенными рождественскими огнями деревьями в Павильоне гвоздик, Лора сказала, склонившись над вазочкой с клубничным мороженым:

– Пятнадцать тысяч баксов за работу, на которую ушел целый год, вряд ли можно назвать состоянием.

– Но это и не нищенская оплата труда. – Дэнни, отодвинув обе вазочки с мороженым, наклонился вперед и взял Лору за руки. – Деньги рано или поздно появятся, потому что ты невероятно талантлива, но деньги сейчас для меня не главное. Самое главное то, что у тебя есть нечто особенное, чем ты можешь поделиться с другими. Нет. Я не совсем точно выразился. У тебя не только есть нечто особенное, ты и сама особенная. Я чувствую, хотя мне и трудно выразить это словами, что ты способна поделиться с людьми радостью и надеждой, как делишься ими со мной.

Сморгнув непрошеные слезы, Лора сказала:

– Я тебя люблю.

«Иерихонские ночи» вышли в свет десять месяцев спустя, в мае 1979 года. Дэнни настоял на том, чтобы она публиковалась под девичьей фамилией, так как знал, что Лора стойко перенесла тяжелые годы в приютах Макилрой и Касвелл-Холл отчасти благодаря желанию добиться успеха в память об отце и, возможно, о матери, которой никогда не знала. Книга продавалась плохо, не имела успеха у книжных клубов, и издательство «Викинг» за скромный аванс переуступило права на нее издателю, специализирующемуся на книгах в мягкой обложке.

– Не переживай, – сказал Дэнни. – Твое время еще придет. Всему свой черед. Потому что ты – это ты.

К этому моменту Лора уже вовсю трудилась над вторым романом «Седрах». Работая по десять часов в день, шесть дней в неделю, она закончила роман в июле.

В пятницу она отправила экземпляр книги Спенсеру Кину в Нью-Йорк, а рукопись отдала Дэнни, который стал первым ее читателем. Он пораньше ушел с работы и приступил к чтению романа в час дня пятницы в кресле в гостиной, затем перебрался в спальню, поспал четыре часа и к десяти часам утра субботы снова устроился в кресле, одолев две трети книги. Но не стал ничего обсуждать с Лорой, сказав только:

– Нет, поговорим, когда я закончу. Будет нечестно, если ты начнешь реагировать на мои слова, пока я не получу полного представления о твоей задумке, это будет нечестно и по отношению ко мне тоже, потому что при обсуждении ты волей-неволей расскажешь мне о некоторых поворотах сюжета.

Лора периодически поглядывала на мужа – посмотреть, хмурится ли он, улыбается ли и реагирует ли каким-то образом на повествование, а когда он действительно реагировал, переживала, что реакция неадекватна отрывку, который он в данный момент читал. К половине одиннадцатого Лора, которая уже была не в силах оставаться дома, поехала на машине в торговый центр «Саут-Коаст плаза» побродить по книжным лавкам. Там она перекусила, хотя и не была голодна, после чего отправилась в «Вестминстер-молл» поглазеть на витрины и, съев замороженный йогурт, завернула в «Ориндж-молл», где походила по магазинам и купила сливочную помадку, незаметно умяв половину.

Припарковавшись на стоянке своего многоквартирного дома, Лора обнаружила, что автомобиля Дэнни нет на месте. Войдя в квартиру, он позвала мужа, но ответа не получила.

Рукопись нового романа «Седрах» лежала на столе.

Лора поискала записку. Записки не было.

– Боже мой! – ахнула Лора.

Значит, роман плохой. Никуда не годится. Полный отстой. Дерьмовый. Бедняге Дэнни пришлось пойти глотнуть пива и набраться мужества, чтобы сказать жене, что ей нужно срочно учиться на сантехника и, пока еще не поздно, начинать новую карьеру.

Лора чувствовала, что ее вот-вот вырвет. Она поспешила в ванную, но тошнота прошла. И Лора просто умылась холодной водой.

Да, ее роман дерьмовый.

Ну ладно, нужно просто научиться с этим жить. А ей почему-то казалось, что роман хороший, намного лучше «Иерихонских ночей». Похоже, она глубоко заблуждалась. А значит, напишет новую книгу.

Лора прошла на кухню и открыла пиво. Но не успела сделать и двух глотков, как в дом вошел Дэнни. В руках он держал, словно баскетбольный мяч, большую коробку в подарочной упаковке. Положив коробку на обеденный стол возле рукописи, Дэнни торжественно произнес:

– Это тебе.

Но Лора даже не посмотрела на подношение.

– Скажи мне.

– Сперва открой мой подарок.

– Боже мой, неужели все настолько плохо?! Неужели все так плохо, что ты решил умаслить меня подарком? Скажи мне. Я выдержу удар. Погоди! Давай-ка я лучше присяду. – Лора опустилась на стул. – А теперь бей – не жалей, здоровяк. Я переживу.