Андрей Посняков - Орда (Тетралогия)

Так и случилось!

Оглушённая лошадь упала на колени, и Баурджин кубарем вылетел из седла. Почувствовав землю, тут же вскочил на ноги, держа перед собою саблю. Скверные дела! Если эти двое сейчас бросятся на него…

А похоже, это и произошло бы, если б…

Если б не Голубой Дракон!

Вот уж, поистине… Как видно, справившись с наседавшими на него врагами, шаман решительно налетел на прочих. С ходу опрокинув лошадь одного, тут же подскочил к другому. Взвил коня на дыбы, взмахнул саблей… Вражина тоже оказался не лыком шит — принял удар достойно. Зазвенели сабли, хрипя, закружили лошади.

Остальные воины из рода старейшины Корконжи, оправившись от первого натиска, бились вполне уверенно, сдерживая врагов у подножия кедра. Туда же, как быстро определил Баурджин, подались и Сухэ с Гамильдэ-Иченом. И лишними они там не были!

Однако!

Враг, сбитый вместе с лошадью лихим наскоком шамана, подхватив выроненную саблю, пешим подскочил к Баурджину и с ходу нанёс удар. Бил лихо, с оттяжкой, закручивая клинок. Если б нойон не знал этой хитрости — остался бы без оружия. А вот ещё один хитрый удар — сильный и вроде бы направленный в шею — если такой отбить, умело направленный изгиб клинка ударит в бок. Не надо отбивать с силой… Вот так…

Разгадав хитрость соперника, Баурджин, увлекая врага, резко отскочил влево. Опытный боец, конечно же, сразу догадается, что вот сейчас последует выпад и колющий удар справа. Ага! Ишь как он подобрался, разбойная морда! Верно, замыслил какую-то пакость…

А мы не пойдём вправо!

Живо перехватив саблю левой рукой, нойон нанёс низкий разящий удар, повернув клинок параллельно земле.

Ага!!! Враг захромал, заругался. Эх, если б не его панцирь из прочной бычьей кожи! Впрочем, чёрт с ним, с панцирем. Теперь быстро — удар в другую ногу. Ага! Есть!

Резким выпадом Баурджин пронзил остриём клинка вражий гутал. Разбойник упал на колени, и нойон выбил у него саблю. А вот завершать бой эффектным ударом по вражеской шее не стал. Соперник пока не опасен — зачем зря убивать. Тем более здесь, кажется, ещё есть с кем сражаться.

Бой продолжался, но теперь основная тяжесть его переместилась к кедру, где в рядах воинов Корконжи бились Гамильдэ-Ичен и Сухэ. Судя по трупам врагов, сражались достойно.

— Хэй-гэй!!! — с победным кличем Гырынчак Голубой Дракон метнулся на окруживших кедр врагов. Ну, точно — птеродактиль спикировал.

Посмотрев вокруг, Баурджин подобрал валявшуюся рядом секиру, всмотрелся… примерился… и, размахнувшись, метнул её в одного из оставшихся врагов, неловко повернувшегося боком. Перевернувшись в воздухе, секира ударила разбойника обухом в шлем. Шлем глухо звякнул, и вражина, словно сжатый серпом колос, рухнул наземь, к удивлению сражавшегося с ним воина.

— Хэй-гэй! — Нойон помахал рукой.

Воин хлопнул глазами:

— Улигерчи?!

Баурджин показал рукой на продолжающуюся схватку.

— Скорее к дубу! — воодушевлённо закричал воин.

— Нет, постой, — придержал его нойон. — В лес! Пройдём во-он той кручей. Там засели лучники.

Сразу осознав всю опасность, грозившую соратникам после победного завершения схватки, воин кивнул и, сунув саблю в ножны, первым бросился к круче. За ним, оглядываясь, как бы не пустил стрелу какой-нибудь раненый чёрт, побежал Баурджин.

Вот и круча! Обрыв. Под ним журчит река. Камни. Узкий карниз, какие-то мелкие колючие кусточки…

Воин осторожно спустился на карниз и двинулся, прижимаясь спиной к обрыву. Нойон — следом. Только прижимался не спиной — грудью. И хорошо видел то, за что можно ухватиться, — углубления, кустики, торчащие камни и корни.

Идущий впереди вдруг споткнулся и начал съезжать вниз.

— Держись!

Ухватившись за корень, нойон протянул ему руку. Молодой парень. Кажется, один из помощников шамана. Ну да — голый разрисованный торс лоснился от пота. Левое плечо в крови — видать, уже досталось.

— Тихо! Не делай резких движений…

Пядь за пядью, Баурджин вытягивал воина так осторожно, как удаляют впившегося под кожу клеща. Чуть потянуть… переждать… потянуть… выждать…

Лишь бы только корни не подвели, не оборвались…

Да вроде бы не трещат.

Ещё потянуть… Ага! Воин поставил ногу на карниз. Отдышался:

— Спасибо, улигерчи.

— Не за что!

Пройдя по карнизу, они выбрались на дальнюю сторону обрыва, к лесу. Переглянувшись, упали в траву, поползли и, добравшись до папоротников, осторожно подняли головы.

— Вон они, — кивая вперёд, шепнул воин. — Лежат.

Лучников оказалось трое, все неподвижно застыли под ёлками. У каждого под рукой — лук.

Однако какое самообладание! Лежат, не шелохнутся. Редкостная выдержка, учитывая то, что совсем рядом располагается большой муравейник…

— О, великий Тэнгри! — вдруг произнёс воин. — Они же мёртвые!

Нойон присмотрелся: и в самом деле — в спине каждого торчала стрела.

Сделаю я так,

Чтобы днём глаза увидели,

Чтобы ночью уши слышали!

Их взяли сразу же. Баурджин и его спутники не успели отъехать от кочевья рода Соболя и нескольких полётов стрелы, как вдруг за скалами увидели воинов. Довольно большой отряд, численностью сотни в две сабель. Передовой десяток расположился на самой дороге — будто специально ждали… будто знали.

— Эх, делать нечего, — молодой нойон покачал головой и растянул губы в улыбке, — поедем-ка поздороваемся, парни.

— Да, — уныло кивнул Гамильдэ-Ичен. — Странно, что и дружок наш на этот раз не предупредил. Ну, тот, что привязывал ленточки… и перебил меткими стрелами всю вражью засаду.

— Не предупредил? — придержав коня, Баурджин вдруг кивнул на кусты шиповника, росшие вокруг скалы. На одной из веток трепетала на ветру чёрная шёлковая ленточка. — Как раз и предупредил. Это просто мы такие слепые.

Гамильдэ-Ичен вздохнул:

— Всё равно бы не успели уйти, верно, Сухэ?

Ничего не ответив, Сухэ лишь вздохнул — скорее всего, согласился.

— Смотрите, они и сзади, — оглянувшись, негромко произнёс нойон. — Попались птички. Ладно, подъедем ближе, подумаем, что будем делать. В конце концов — хур и бубен при нас, а странствующие музыканты — везде желанные гости. Талант не пропьёшь!

Подъехав ближе, Баурджин и его спутники приветствовали неизвестных всадников учтивыми полупоклонами:

— Сонин юу байнау? Какие новости?

— Вы — те самые хогжимчи-музыканты, про которых судачат все окрестные гэры? — вместо приветствия поинтересовался один из воинов, судя по всему — десятник: немолодой, с коричневым морщинистым лицом, похожим на подошву верблюда, и перебитым носом.

— О, да, — услыхав вопрос, важно приосанился Баурджин. — Мы — они и есть. Те самые.