Андрей Посняков - Орда (Тетралогия)

— О, великий вождь Корконжи, — спешившись, шаман подошёл к старейшине. — Позволь сказать слово?

Старейшина махнул рукой:

— Говори, Гырынчак-гуай. Всегда рад тебя слушать.

— Эти люди… — шаман обвёл пленников подозрительным взглядом. — Они называют себя сказителями? Что ж, может быть, это и так. Но, разве сказитель не может быть разбойником или чьим-нибудь соглядатаем?

Баурджин поморщился — шаману нельзя было отказать в логике.

— И что ты предлагаешь, Гырынчак? Отменить праздник?

— Зачем? — Голубой Дракон исподлобья взглянул на притихших обитателей кочевья. — У вас будет сегодня праздник, люди! Раз его обещал великий вождь Корконжи, да хранят его боги. Только сперва пусть зубы дракона, — он торжественно дотронулся до «драконьего» черепа, — скажут нам — кто эти люди на самом деле? Эттэнгэ-гуай, пусть они по очереди войдут в гэр вождя. Сначала — этот. — Палец шамана упёрся в грудь Баурджина. — И не забудьте принести хворост для священных костров.

Кого можно победить,

Того и победили…

Чёрный смолистый дым от священных костров, разложенных перед гэром старейшины, поднимался высоко в небо. Двое молодых парней — помощники шамана — с разрисованными обнажёнными торсами, гремя погремушками, громко выкрикивали заклинания — прогоняли чёрные замыслы чужаков.

Девять раз Баурджин обошёл каждый из костров, затем был тщательно обкурен головешками и уже после этого наконец-то допущен в гэр. Войдя, поклонился:

— Мир вашему дому!

— А, улигерчи! — Старейшина Корконжи обрадованно потёр руки. — Ну-ка расскажи нам что-нибудь!

— Вот именно, расскажи, — усмехнулся шаман. Сняв с головы череп птеродактиля, он сидел на белой кошме рядом с хозяином гэра. — Только не что-нибудь, а то, что мы спросим. Откуда ты и твои люди?

— Мы явились с юга. — Нойон молитвенно сложил руки. — Явились с миром, чтобы…

— Юг — понятие растяжимое, — холодно перебил шаман. — Есть юг — Гоби, юг — тангутские степи, царство Цзин — тоже юг, и также юг — озеро Буир-Нур и кочевья у берегов Керулена. Кочевья Темучина. Так, значит, вы оттуда пришли?

Баурджин на миг опустил глаза — шаману нельзя было отказать в логике — умный, чёрт.

— Да, мы были и в кочевьях Темучина. Читали сказания, пели. Но гэры моих спутников остались далеко к югу от Керулена, в Гоби, на границе тангутских земель. Я ж был рождён в Баласагуне.

— Ого! — Шаман перевёл взгляд на старейшину и пояснил. — Город Баласагун, уважаемый Корконжи, расположен очень далеко на закате солнца, в землях кара-киданей, на пути в Хорезм и кипчакские степи.

— Говоришь, это очень далеко, Гырынчак-гуай? — с глуповатой улыбкой переспросил старейшина. — Всегда интересно послушать о далёких странах.

Шаман улыбнулся:

— Думаю, наш гость расскажет об этом чуть позже. А сейчас пускай говорит о том, что к нам ближе — о пути от Керулена к нам. С кем встречались, где ночевали, что делали? А?

Нехороший был взгляд у этого Гырынчака — прямо не шаман, а смершевец, допрашивающий подозреваемого в работе на немецкую разведку.

— Многих хороших людей, дававших нам кров и приют, я уже и не упомню, — уклончиво отвечал Баурджин. — Но что смогу, конечно же, расскажу…

Он вновь опустил глаза, припоминая, что можно рассказывать, а что — было бы нежелательно. Что никак не вязалось бы с обликом странствующих музыкантов. Например — то, что они не так давно были купцами. Сегодня — купцы, завтра — музыканты… Странно! Это явно насторожит допрашивающего. Не старейшину — шамана, он у них тут, похоже, за орган контрразведки работает.

— Мы ещё не добрались до Аргуни, когда на нас напали разбойники, — осторожно начал нойон. — Отобрали лошадей, повозки. Слава богам, нам удалось бежать.

— Бежать… — задумчиво повторил Гырынчак и, прищурив глаза, быстро спросил: — Откуда у вас лошади?

— Нам их подарил некий Хоттончог-гуай из рода, что кочует неподалёку от вас.

— Знаю. Хоттончог — наш враг!

— А мы тут при чём? — искренне удивился нойон. — Мы совсем посторонние люди, вовсе не желающие участвовать в ваших распрях.

— Хорошо. Где вы были до Хоттончога?

— В кочевье Чэрэна Синие Усы.

— И с ним мы не дружим.

— Хм, интересно. — Баурджин негромко хохотнул. — Всех своих соседей, я смотрю, вы не жалуете. Однако кочуете рядом. А ведь кроме здешних сопок есть ещё и бескрайние степи, куда вы могли бы вполне свободно откочевать!

— Ха, Гырынчак! — вдруг воскликнул старейшина. — Этот чужеземец говорит в точности так, как ты!

— Он слишком много говорит, Корконжи-гуай, — шаман недовольно нахмурился, — и большей частью вовсе не то, что я хотел бы услышать.

Нойон поднял голову:

— Так ты, уважаемый Гырынчак, не ходи вокруг да около, а задай конкретный вопрос — на него и получишь ответ. Ты, верно, думаешь — мы лазутчики Темучина? Так вот — нет. И я могу это доказать!

— Я не нуждаюсь в твоих доказательствах, — надменно усмехнулся шаман. — Поверь, я и сам могу придумать таковых сколько угодно. Скажи мне, откуда эта вещь? — Он внезапно похлопал по голубому черепу птеродактиля, лежащему на кошме рядом.

— Из Гоби, разумеется. — Нойон усмехнулся — о кладбищах динозавров он узнал ещё в тридцать девятом, рассказывали на политинформациях, было дело.

— А видел ли ты разрисованные древним народом скалы? — не отставал Гырынчак. — Что на них нарисовано?

— Разные диковинные звери, птицы. Даже слоны, кажется. Слон — это…

— Мы знаем, что такое слон.

— Повтори ещё раз — в чьих кочевьях вы были?

Баурджин быстро повторил и был уверен — нигде не ошибся. Потом добросовестно описал путь — горные тропинки, скалы, леса. Даже набросал словесные портреты тех, с кем встречался — старого Хоттончога, Чэрэна Синие Усы, Дикой Оэлун…

— Ах, Оэлун, разбойница. — Шаман и старейшина переглянулись. — Похоже, ты её хорошо знаешь, улигерчи. Слишком хорошо… Пожалуй, не хуже, чем Кара-Мергена и красные повязки, а?

Вот этим вопросом нойон был ошарашен.

Кара-Мерген, Чёрный Охотник… И с чего это шаман расспрашивает про него? И ещё какие-то красные повязки…

— А с чего бы я должен его знать? Нет, конечно, о Кара-Мергене я слышал — о нём много болтают в кочевьях, но лично никогда не встречал.

— Не встречал так не встречал, — неожиданно согласился шаман. — Ты бывалый человек, улигерчи. Много где был, много чего видел…

Шаман повернулся к старейшине:

— Вели воинам отвести этого к старому кедру. Пусть дожидается остальных.

— Но народу обещан праздник, — несмело возразил вождь. — Боюсь, будет много недовольных.