Андрей Посняков - Орда (Тетралогия)

А вот так — взять да спросить!

Баурджин прищурился и посмотрел на главного стражника:

— Знаешь что, Кэргэрэн-гуай? Я бы осмелился попроситься на августовскую охоту. Как ты думаешь, великий хан позволит в ней участвовать нам, хогжимчи? Ведь мы здесь чужие!

— Охота? — Стражник ухмыльнулся. — Вот уж, поистине, желание благородного мужа! Я сам попрошу за тебя Кара-Мергена. Он, конечно, человек страшный, но, думаю, против вашего участия возражать не будет. Только охота с чего ты взял, что охота начнётся в августе?

— А, не помню уже, — махнул рукою нойон. — Где-то от кого-то слышал. Болтали.

— Врут всё твои болтуны! Большая охота объявлена на начало осени. А уж после неё… сам понимаешь.

— Да уж. — Баурджин пожал плечами. — Чего тут непонятного? Признаться, и я бы с удовольствием помахал саблей в военном походе!

— И захватил бы в полон с десяток чернооких дев — пылких любовниц! — захохотал Кэргэрэн Коготь. — Что, скажешь, не так ты думаешь?

— Не так, — нойон усмехнулся, — не один десяток пылких в любви дев, Кэргэрэн-гуай. А — два! Или даже — три.

— Три?! Однако! Управишься ли со всеми, улигерчи?!

— Уж постараюсь.

Ближе к вечеру утомившиеся музыканты в сопровождении стражей — куда же без них? — неспешно направились к гостевому гэру. Повсюду в лагере горели костры, тянуло запахом варёной баранины и кумыса. Где-то пьяно орали песню, где-то плясали, с десяток упившихся арькой аратов храпели в самых неожиданных местах — даже близ ханского гэра. Никто их не трогал — праздник есть праздник.

Несколько охрипший от песнопений Гамильдэ-Ичен нетерпеливо оглядывался на старый тополь — именно там располагался гэр Чэрэна Синие Усы, жилище Боргэ…

Кэргэрэн Коготь, подмигнув Баурджину, похлопал юношу по плечу:

— Ну, скачи, парень. К утру чтобы явился — пойдём к Кара-Мергену. Думаю, он оставит вас в рядах наших воинов — и это мы обязательно отметим!

— А я б и сегодня не прочь отметить, — проводив взглядом галопом метнувшего коня Гамильдэ, хохотнул нойон. — Выпили б арьки, поговорили. Правда вот, извини, петь не могу — охрип уже.

Стражник кивнул:

— Да я вижу. Вообще, хорошо стеречь тех, кто сам вовсе не стремится никуда бежать. И дурни бы вы были, если б стремились — уж явно, захватите в походе много всего, а если повезёт, то сам великий хан пожалует вам кочевья и пастбища! Ты меня извини, Баурджин, но, мне кажется, стезя воина куда как лучше занятия улигерчи!

— Ты прав, приятель, — улыбнулся нойон. — Вот если б хан внял нашим мольбам…

— Не хан — Кара-Мерген. Доверенное лицо самого хана.

— Он, кажется, с юга?

— Откуда ты взял?

— Говорит, как южанин. Впрочем, он мне не интересен, — увидев, как нахмурился страж, поспешно добавил Баурджин.

— И правильно. — Кэргэрэн Коготь зачем-то оглянулся и приложил палец к губам. — Тсс! Что касается Кара-Мергена — никто о нём ничего не знает. И не должен знать!

— Да и ладно, не больно-то и хотелось. Лишь бы разрешил вступить в войско!

— Разрешит. Уж я за тебя похлопочу, Баурджин-гуай.

С точки зрения Баурджина-Дубова, в лагере Джамухи царили самый настоящий разброд и анархия. Никакой дисциплины и в помине не было, несмотря на все потуги Чёрного Охотника и его людей… тоже не особо дисциплинированных, взять хоть бы вот этих стражей — Кэргэрэна и его подчинённых. Вот, сейчас будут с охраняемыми объектами арьку глушить — запросто. И никто им тут не указ. А иначе и быть не может — слишком уж разнокалиберный народец собрался: враждующие племена, плюс ещё и по религии разные — христиане, язычники, буддисты. Язычников, похоже, большинство.

Как и предположил Баурджин, разговор продолжился в гэре за баклажкой арьки. Правда, подчинённые Кэргэрэна Когтя её не пили — были выставлены наружу охранять гэр, да и сам начальник прикладывался к горячительному напитку поскольку-постольку, не очень-то и много… как и нойон. Гамильдэ-Ичен гостил у своей возлюбленной, что же касается Сухэ — так тот вообще не пил и явно выглядел озабоченным. Даже на месте не сидел, ёрзал, словно бы ждал чего-то. Наверное, тоже присмотрел себе какую-нибудь девицу и теперь думал, как отпроситься. Ну, пока не отпрашивался, видать, стеснялся.

Баклажка уже опустела наполовину, когда Баурджин, почувствовав тяжесть в мочевом пузыре, вышел за гэр, отлить. Стоял, глядя на журчащую струю, и чувствовал над головою высыпавшие на небо звезды. Думал. Хорошо было бы поручить Гамильдэ поговорить с Боргэ насчёт лошадей… да и вообще — насчёт побега. Само собой, не во все посвящая. Да, хорошо было бы. Жаль, не успел сказать. Впрочем, Гамильдэ не дурак — сам догадается.

Поправив полы дээла, Баурджин направился обратно в гэр… и вдруг замер, услыхав разгоравшийся у входа скандал. Да-да, именно скандал — разговор сразу же начался на повышенных тонах:

— Впустите меня! — требовал невесть откуда явившийся гость. — Я должен лично увидеть всех хогжимчи.

— Не можем! — упрямо отвечали воины. — Без разрешения старшего — не можем.

— О, небо! — Гость посмотрел на луну. — Так позовите его, в конце-то концов!

Господи!

Баурджин только сейчас рассмотрел скандалиста.

Барсэлук!!!

Вернее — верный слуга Кара-Мергена Игдорж Собака!

Что же, стражники его не знают? Или просто так — выпендриваются? А ведь могут и не знать, вполне вероятно — Чёрному Охотнику не нужно, чтобы весь лагерь знал в лицо исполнителя его тайных дел.

— А с чего мы должны его звать? — Воины были непреклонны, дотошно исполняя данный командиром приказ. — Нам велено и самим не входить и никого не впускать. Как же мы ему о тебе доложим? Как позовём? Хотя… если ты немножко подождёшь, тут есть один человек, он только что вышел и сейчас…

— Небо!!! — Барсэлук воздел над головой руки. — Небо ещё не видело таких тупых типов, как вы! Ну, вот же пайцза!

— Э, ты поосторожнее, парень, — воины явно обиделись, — за такие слова можно и схлопотать. А эта пластинка… Мы никогда таких не видали, что ты её нам суёшь?

— О небо! О великий Тэнгри! Ну, не самого Кара-Мергена же мне звать?!

Спору положил конец Кэргэрэн Коготь. Выглянул из гэра, сплюнул и произнёс почти как чистый русак:

— Что за шум, а драки нету? Что тут за тип?

— Я Барсэ… Тьфу ты — Игдорж Собака!

— Какая ещё собака?

— Если ты десятник Кара-Мергена, то должен был обо мне слышать. Вот моя пайцза, у твоих дурней.

— За дурней сейчас схлопочешь!

— О великий Тэнгри! Да как же ещё вас назвать?!

— Ах ты, пёс! И правда — собака!

— Цыц!!! — внимательно рассмотрев пайцзу, прикрикнул на парней Кэргэрэн и, почтительно вернув металлическую пластинку гостю, кивнул на вход в гэр. — Прошу, уважаемый Игдорж. Извини моих воинов — они не во все тонкости посвящены.