Андрей Посняков - Орда (Тетралогия)

Баурджин опустил глаза — лихо! Ладно, мели, Емеля… Задерживаться здесь князь явно не собирался. Но пока нужно было ещё кое-что разузнать. И освободиться от наручников. Гамильдэ! Ключ от них, похоже, один. У Ефремова? Или у капитана?

— Так что, Олег Витальевич, будем сотрудничать?

Баурджин устало кивнул:

— Будем.

Коробкин заулыбался ему, словно лучшему другу:

— Признаться, я и не ожидал от вас иного ответа. Что вам эти чёртовы японцы? Вы же русский. Ну, по крайней мере, наполовину. Нам известно, что некоторые ваши друзья в Харбине испытывают искреннюю симпатию к Советскому Союзу. Что ж вы-то подались в диверсанты?

— Деньги.

— Поня-а-атно… В нищете, значит, жили, бедствовали.

— Да так, что вам и не снилось…

— Ну, не будем об этом, Олег Витальевич. — Следователь подошёл к окну, выпустив в распахнутую форточку синюю струйку дыма. — Сейчас нас интересует японец. Исидзиро Такаси. Признаться, он от нас ушёл, да так ловко! Надеюсь, вы нам назовёте явки в кочевьях и городах… агентов, они ведь есть, несомненно, есть…

— Покурить бы! — перебил излияния Коробкина Баурджин. — И водички…

— Ах да, — Коробкин бросился к двери. — Сергеев, ключи!

Прикрыв дверь, Коробкин снял с задержанного наручники… И нойон с силой обхватил крепкими пальцами его горло! Нет, убивать не хотел, лишь слегка придушил — слава Богу, за пять лет жизни в кочевьях приобрёл кое-какой специфический опыт.

Осторожно затащив незадачливого капитана за стол, Баурджин пошарил в несгораемом шкафу и, достав оттуда связку голубых ленточек, засунул их жертве в рот, вместо кляпа. Подойдя к телефону, снял трубку, осторожно положил рядом — чтоб не трезвонили почём зря. Затем быстро снял с бесчувственного тела китель, скинул рваный дээл, натянул добычу на себя, напялил на голову фуражку и, надев на руки капитана наручники, подошёл к двери и рявкнул:

— Сергеев! Ключи забери!

— Есть, товарищ ка… ап… ап…

Баурджин коротко, без замаха, врезал солдатику кулаком в живот, после чего сильно ударил по шее. Мог бы, конечно, прибегнуть и к более радикальным методам. А вообще, нет, не мог. Несмотря ни на что, это ж всё же были свои! Ну, не повезло немного, бывает…

Подумав, нойон выдвинул ящик стола, вытащил чернильную ручку и, быстро накарябав несколько фраз на первом попавшемся бланке, выскользнул в дверь, предварительно связав красноармейца Сергеева его же ремнём. На полпути вернулся, вытащил из кобуры капитана пистолет — на всякий случай. Подошёл к лестнице:

— Осипов! Живо сюда!

— Осипова нет, товарищ капитан. Он отчёты пишет.

— Ефремов, ты?!

— Так точно, това…

— Арестованного сюда, быстро!

— Есть, товарищ капитан!

Баурджин действовал отточенно и чётко. Понимал — в случае чего пощады ему не будет. И сам пропадёт, и товарища не выручит, а подставит. Услыхав шаги, затаился за изгибом лестницы, хорошо, коридор оказался тёмным, конечно, не глаз коли, но всё же…

Ага! Вот показалась голова Гамильдэ-Ичена. За ним красноармеец с винтовкой.

— Ефремов, — пропустив обоих вперёд, тихонько позвал Баурджин.

Солдат обернулся:

— А? Ой…

Хватая ртом воздух, осел на пол.

Отлично!

Теперь — разомкнуть наручники Гамильдэ. Вот так…

— Нойон?!

— Этого — связать, в рот — кляп. Потом жди.

— Я все понял, князь!

А Баурджин не слышал, бегом спускаясь по лестнице. Только бы не принесло шофёра или кого-нибудь ещё. Только б не принесло… А парни-то расслабились! Контрразведка, блин! Кавалеристы чёртовы, привыкли шашками махать. Расслабились, расслабились здесь, в тылу. Ну, конечно — население приветливое и мирное, кругом наши войска, японцев не сегодня-завтра выбьют. Красота — одно слова.

Лестница… Дверь — на крюк! На улице часовой — не забыть. Там же, похоже, и шофёр «эмки», а здесь, в здании, судя по всему, один Осипов.

Князь вытащил из-за пояса пистолет:

— Эй, кто-нибудь?!

Гулко откликнулось эхо. Только эхо. Всего лишь эхо.

— Осипов, чёрт тебя дери!

Ага, скрипнула дверь…

— Звали, товарищ капитан?

— Звал, звал, — ударив красноармейца в челюсть, Баурджин с ходу влетел в кабинет… Чёрт, там был шофёр! Просто сидел себе, попивал чаек из большой — голубой с белым узором — пиалы. Миндальничать было некогда:

— Руки в гору, быстро! Оружие на стол! Сам — в угол… Я сказал — угол!

Наставив на опешившего водителя пистолет, князь тряхнул Осипова:

— Ключи от камер! Живо!

— У нас… У нас одна камера… А ключи в дежурке…

Оттолкнув красноармейца к шофёру, такому же молодому парню, наверняка только что призванному, Баурджин выглянул в коридор:

— Гамильдэ!

Казалось, не прошло и секунды, а Гамильдэ-Ичен уже стоял рядом.

— Вяжи! Нет кляпы не надо, станут орать — стреляй! — эту фразу нойон нарочно произнёс по-русски.

Так… здесь вроде сладилось… Теперь бегом в дежурку! Вот она… хм… просто-напросто стол у самого входа, с полевым телефоном и бумажной табличкой «Дежурный»… Вот и ключи, на гвоздике… Контрразведка, ититна мать! Прямо какая-то пасхалия.

Телефон! Внезапно затрезвонил телефон. Да громко-то как! Как бы часовой что-нибудь не заподозрил.

Князь схватил трубку:

— Дежурный рядовой Осипов!

— Коробкина позови, боец! — послышался глухой скрипучий голос. — Не дозвониться до него никак. Что у него с телефоном?

— Он на допросе! Я что с телефоном — не знаю.

— Я сказал — позови. Скажи, всю банду поймали!

— Поймали? Ну, слава Богу!

— Всех, кроме японца. А ты что это там поповскими словами говоришь, боец?

— Вам товарищ капитан нужен? Ждите, сейчас доложу.

Баурджин осторожно положил трубку на стол.

Камера… Да уж, камера! Такая же, как и дежурка. Просто наскоро обитая железом дверь с громоздким засовом и навесным амбарным замком. Только бы кого не надо не выпустить.

— По одному рассчитайсь!!!

Не поняли. Явно не поняли! Значит, не диверсанты. Ага! Один угрюмо скукожился в углу, даже и не смотрит, наверное, какой-нибудь проштрафившийся арат, а может, и вправду, шпион. Второй… Вернее, вторая… Девушка! В синем, с узорами, дээли. Тоненькая, с большой грудью…

— А ну-ка, выйди на свет, красавица!

Смуглая, как мулатка. И такая же красивая… И сверкнувшие изумрудами глаза!

— Гуайчиль!!!

— Баурджин!!! — Девчонка со слезами бросилась нойону на шею. — Я не ошиблась, ведь именно так зовут тебя?

— Так, так… Не время сейчас миловаться — бежим! Эй, Гамильдэ, уходим! Нет, только не через входную дверь… В окно, в окно, братцы!

Окна выходили на задний двор, где среди кучи старых покрышек стояла машина — «эмка».

— Отлично! — на бегу заулыбался нойон.

Рванув дверцу, прыгнул на шофёрское место — «эмку» и дурак заведёт!

Запустив двигатель, махнул рукою своим: