Андрей Посняков - Орда (Тетралогия)

Разодетые в красивые тёплые халаты — дээлы — ханские нукеры пригласили к хану одного лишь Жорпыгыла, всем остальным указано было ждать снаружи. Погода выдалась солнечной, с ярко-голубым небом и сверкающим до боли в глазах снегом. На некотором отдалении от белой юрты по всему озеру сновали толпы людей — пеших и всадников — в лучших своих одеждах: покрытых золотистой парчою шубах, дээлах на тёплой вате, хурганах из ягнячьей шерсти. Много было мохнатых шапок — лисьих и собольих, хотя порой попадались и обычные, войлочные.

Важный от сознания собственной значимости Жорпыгыл вышел из юрты вместе с другими молодыми вождями и не спеша, вразвалочку направился к своим, сжимая в руке свёрнутый в трубку пергамент.

— Наш участок — на северном берегу, — взгромоздясь на коня, пояснил он. — Туда сейчас и поедем. Поспешите — нам надо успеть до темноты поставить юрты.

Юрт было всего две — в разобранном виде их тащили на себе вьючные лошади. Одна, побольше и поновее, для вождя и особо к нему приближенных, другая, похуже, — для всех остальных.

На место пришли быстро — небо ещё даже и не начинало темнеть, и можно было не торопясь осмотреться. Места вокруг раскинулись глухие — от самого озера тянулись неизвестно куда покрытые непроходимой тайгою сопки, на одной из которых и был определён участок для рода Олонга. Узнав о том, все принялись угрюмо шептаться — степнякам очень не нравился лес, тем более такой, как здесь — густой, недобрый, мрачный.

Зато дров вокруг имелось в избытке. Навалившись всем скопом, быстро поставили юрты, Жорпыгыл позвал наиболее приближенных к себе на небольшой пир, остальными же распоряжался недалёкий Аракча, маленький, вредный, чем-то похожий на шакала. Встав у поддерживающего юрту столба, он оглядывал входящих и указывал место для сна:

— Налево… налево… направо…

Ой, плохо он себя вёл — начинавший с младшего командного состава (сержантов) Дубов это заметил и тут же намотал на ус. Визжал, топал ногами, наскакивал на всех, оскорблял — даже сильных с виду парняг, и без того не очень-то приветливых.

Направо от входа, в восточной части юрты, скопились все те, кто, по мнению Аракчи, заслуживал лишь презрения, в том числе и Гаарча с Хуридэном, и побратимы. Юрта оказалась дырявой, и сквозь прорехи со свистом задувал ветер. К ночи погода испортилась, и завтра могла разразиться буря. Что, впрочем, отнюдь не помешало Инанч-Бильгэ объявить начало охоты.

— Мы не будем здесь спать, — повернувшись к приятелю, брезгливо прошептал Кэзгерул. — Направо от входа — женское место. Это оскорбление!

— Куда же мы пойдём? Ведь слева все занято.

— В центр, к очагу, — мрачно усмехнувшись, парень потёр кулаки. — Эх, чувствую, закончится все сегодня хорошей дракой!

— Дракой? Почему бы и нет?! — обрадованно подмигнул Баурджин. — Что мы, зря все лето тренировались? Уж не сомневаюсь, разомнём сегодня кости…

Не спрашивая разрешения, приятели уселись на кошму у самого очага.

— Э!!! — тут же окрысился вернувшийся в юрту Аракча. — А ну, кыш! Забыли, падаль, где ваше место?

— Кому это он? — делано изумился Кэзгерул. — Неужели тебе, братец?

— Мне? А не начистить ли ему морду?

— Я бы — начистил!

— Ну, значит, так тому и быть. Эй, как там тебя? Аракча, кажется? Наклонись-ка, что-то шепну!

— Что-о?! Что вы задумали?!

Аракча не успел даже дотянуться до сабли, как получил смачный удар в челюсть, причём сразу с обеих сторон! Ох, как лихо он выкатился наружу! Прямо снежный ком, а не воин. И слышно было, как побежал жаловаться в соседнюю юрту — обидели, мол.

Баурджин ухмыльнулся:

— Вот ябедник! Эй! — Он посмотрел на остальных. — Чего сидите? Давайте-ка к очагу — тоже закатим пир!

— И впрямь, — поддержал Кэзгерул. — Чем мы хуже?

Кочевники — молодые парни — смотрели на побратимов, округлив глаза. Одни с неодобрением, другие — с испугом. Но были и такие, в чьих взглядах читалось явное восхищение. Те-то и уселись у очага.

— Пировать так пировать. Только, думаю, сейчас явится Жорпыгыл.

— Ну, явится и явится. Пригласим на пир и его!

И точно, снаружи послышались шаги и возмущённые крики. Баурджин, улыбнувшись, протянул руки к очагу — погреться.

Они ворвались, вошли с саблями наголо, с копьями. Первым шагал Оглан-Кучук, за ним — с осторожностью — Жорпыгыл, ну а сбоку крутился обиженный Аракча.

— Вон они, вон, — Аракча заканючил жалобно-злобно. — Меня назначили старшим, а они… они… Их надо немедленно убить, убить, переломать обоим хребты…

— Не заколебешься хребты-то ломать, шакалюга? — нагло скривился Баурджин. — Ну, подойди, подойди — ещё разок схлопочешь по морде!

Жорпыгыл зло прищурился — и так-то глазёнок не было видно, а уж теперь — как и смотрел? Как в танковую щель. И вероятно, что-то нехорошее замыслил, засранец!

Предваряя возможный эксцесс, Баурджин вытащил из очага искристую головню и широко улыбнулся:

— Скучновато здесь что-то! Юрту, что ли, поджечь, а, братец? Представляешь, как обрадуется этому огоньку хан Иначн-Бильгэ. Давненько у него не было столь весёлой охоты!

Жорпыгыл изменился в лице. Вот этого ему только и не хватало! Потом по всему племени будут говорить, что сын старого Олонга не может справиться со своими людьми! Они, мол, его не слушались, все перепились, устроили драку и даже чуть не сожгли весь лагерь! Нечего сказать, добрая пойдёт слава!

— Ну, так что ты стоишь, вождь? — Кэзгерул весело ухмыльнулся. — У нас есть кумыс. Садись к очагу, выпьем.

— Я выпью в другом месте, — сдерживая злобу, прошипел Жорпыгыл. Впрочем, он тут же взял себя в руки и даже изобразил что-то вроде улыбки. — Впрочем, не буду вас оскорблять, давайте ваш кумыс. Пируйте. Но не забывайте, что завтра охота.

— Мы не подведём тебя, вождь!

Встав, побратимы приложили руки к сердцам и поклонились. Все приличия, таким образом, были соблюдены, и Жорпыгыл мог теперь спокойно уйти — что и сделал. Аракча, похоже, ещё не до конца осознал, что произошло, и даже попытался забрать свой бюрдюк с кумысом. Ой, зря! Ребята-то ведь настроены были немного попировать, расслабиться.

Бдительный Баурджин тут же хлопнул несостоявшегося старшего юрты по руке:

— Э, ядовитый шакал! А ну, руки прочь от кумыса!

И обернулся, подмигнул:

— Гуляем, парни!

Гуляли, впрочем, недолго — во-первых, кумыса оказалось мало, а во-вторых — всё ж таки не хотелось вот так сразу подводить Жорпыгыла Крысу, хотя, наверное, и стоило бы. Нет, рано. Пока — рано. Да и планы сейчас у Баурджина-Дубова были не те. Просто хотелось повербовать сторонников. И это, похоже, удавалось.

Пастухи с южных пастбищ, здоровенные неразговорчивые парняги Юмал и Кооршак, на которых так неудачно наезжал Аракча, хлебнув кумысу, заметно повеселели и даже попытались затянуть протяжную песню «уртын дуу».