Алиса Климова - Уроки ирокезского

Однако моторы – это хорошо, а вот пока что навигация в авиации была "не на высоте". И если над землей самолеты прилично ориентировались по радиомаякам, то при полетах в Канаду штурману требовалось уметь и секстаном пользоваться. В высоких широтах часто пеленг на радиомаяк взять было крайне затруднительно, а магнитный компас мог показывать вообще что угодно…

У Крылова в институте для судов был достаточно давно разработан очень приличный гирокомпас – но для самолетов он оказался негодным. Оказывается, сей девайс при смене курса некоторое время показывал неверное направление, а самолеты могут курс менять и часто, и резко. По заказу Ульянина там провели разработку и какого-то компаса специально для самолетов – но в начале лета двадцать третьего года прибор нужно было передавать в производство на завод, причем специально для этой цели строящийся – а Алексей Николаевич очень не желал автора прибора отпускать из института. Вот мне и пришлось ехать в Петербург, Крылова уговаривать. Мне, потому что генерал к моему мнению прислушивался… иногда прислушивался. Прислушался и на этот раз, правда после того, как я предложил новый завод подчинить тут же учрежденному "департаменту навигационного приборостроения". Который попросил Алексея Николаевича и возглавить (хотя он предложение и не принял). Так что временно новый департамент остался без руководителя, да и придумать, департаментом чего будет новая служба, мне пока не удалось. Ладно, попрошу дочь нашу разобраться – а у меня выкроилось пару дней просто пошататься по Петербургу.

Вот интересно, раньше я в этом Петербурге если где и бывал, так только по дороге из трамвайного парка (или с вокзала) до гостиницы "Англия", ну еще до Зимнего ездил часто. То есть и другие какие-то улицы проезжал, но обычно времени не хватало даже в окошко транспортного средства поглазеть. Ну, из бронетранспортера-то и выглядывать неудобно, а из автобуса-то можно было поозираться… так что я с большим любопытством осматривал практически незнакомый город.

Тем более незнакомый, что довольно много старых домов при "подъеме города" оказалось дешевле и быстрее снести чем поднять, так что и "воспоминания детства" мало что дали. Тем более, что "в детстве" во время пары моих визитов в Петербург улицы были забиты машинами, а стены завешены рекламой – поэтому я получал огромное удовольствие, просто гуляя без особой цели по красивым улицам.

Но вот люди… бродя по экс-столице я часто ловил себя на мысли, что мне удалось "почти вернуться" в двадцать первый век. Девушки шастали в коротких платьях – иногда даже с голыми коленками (с иммигрантами и сюда докатилась "американская мода"), а часто – и в разнообразных штанах. Причем выросли уже "дети эпохи канцлера", дети присланных мною из разных городов и деревень людей – и они мне теперь доказывали, что биологи правы: потомки разных "чистых линий" обладают… как ее там… "имбредной силой", вот! То есть становятся "больше и сильнее любого из родителей": на улицах уже не выделялись из толпы парни под метр-восемьдесят и девушки лишь немногим ниже. Слово даже было такое: акселерация, а в результате уже и я в толпе не выделялся особо – так же, как и в своей юности. Хотя, если народу давать в достатке мяса и рыбы, то может из-за этого детишка в рост прет? Я-то тоже в детстве не голодал – а теперь в России народ уж точно голодать не будет. Вот, оказывается, для чего я тут старался: чтобы на улице ростом не выделяться…

Да, машин на улицах было все же немного, но те, что были… их же большей частью по моим "воспоминаниям о будущем" делали, и оно – это "будущее" – все увереннее становилось "настоящим". Осталось разве что мобильники изобрести…

И все же каждый раз, спрашивая что-то у прохожих, я "возвращался" в современность. Сам Петербург оставался именно Петербургом, а не "Питером", подъезды назывались подъездами, гречка – гречкой, батон – батоном. И даже бордюрный камень нынешние петербуржцы назвали "бордюром": революции же не случилось, не произошло и постреволюционной "местечковой оккупации" северной столицы – и язык горожан не подвергся насилию. К тому же в городах народ к языку вообще относился весьма трепетно, а в качестве "эталона" выбрал "диалект" Анны Петровны, которая сейчас доносила новости до жителей России в качестве диктора "Всероссийского радио"…

С радио вообще – в значительной степени благодаря Степану (точнее, уже сотням работающих в радиопроме инженеров) – все стало замечательно. Цена недорогого приемника (двухлампового, "однополупериодного", по определению этих инженеров, что бы это слово не значило) достигла семи рублей. Даже шести с половиной, и буквально десятки заводов обеспечивали торговлю этим очень полезным прибором. Степка с гордостью сказал мне, что приемников теперь делают больше чем мясорубок, и у меня даже тени сомнений в этом не возникло. Хотя бы потому, что по "скорректированному" плану на двадцать третий год стране вдруг срочно потребовалось шестнадцать миллионов только пальчиковых пентодов. Я об этом узнал, когда "авиаторы" – для каких-то своих бортовых приборов – попросили меня "поспособствовать увеличению выпуска индикаторных ламп", в которых разные цифры зажигаются – и получил ценное знание в ответ на просьбу к Степану "поучаствовать в поспособствовании". В стране заводов по выпуску электронных ламп, оказалось, уже почти два десятка работает, но мощностей все равно сильно не хватает, а этот самый газоразрядный индикатор по трудозатратам превосходит три "обычных" пентода…

На мое предложение "быстренько выстроить за мой счет новый завод" Степа с грустью сообщил, что главной проблемой в увеличении производства ламп оказалось то, что на сборке их работали исключительно женщины (потому что мужчины физиологически не могут достичь требуемой аккуратности – ну, в среднем не могут), а на обучение сборщицы нужно минимум полгода.

– Я не понял сути: кто мешает открыть несколько ПТУ специально для сборщиц?

– ПТУ имеется при каждом заводе, и девочек научить вообще не проблема. Проблема в том, что девочка эта вскоре выходит замуж…

– А замужние – они что, теряют способность лампу собрать?

– Нет, но вот их мужья – в основном из выпускников других училищ – чаще всего работу-то находят в других городах, и девочки уезжают. Туда, где ламповых заводов нет – мы же не можем в каждом городке такой завод строить. А молодые парни, получив какую-то другую специальность, в этом же городке работу чаще всего не находят, ведь рабочих-то на старых заводах и без них хватает. Поэтому в основном и в ПТУ у меня учатся женщины уже замужние, у кого и муж в городе работает и они знают, что сами тут долго жить и работать будут, а молодые девочки выбирают специальность… поуниверсальнее, что ли. И поэтому учиться приходит народу мало, едва выбывание старого персонала компенсировать удается.