Леонид Резников - Али-баба и тридцать девять плюс один разбойников

И вдруг из клубов пыли вылетел на коне высокий статный наездник во всем белом. Даже доспехи и ножны на его боку, и те были белы как снег. Подскакав к Ахмеду, он резко осадил коня и выхватил из-за пояса плетку.

– С дороги, поганый ишак! – гаркнул всадник, занося плеть над прикрывшимся руками Ахмедом. – Тебе что, жить надоело?

– Стой! – бросился к нему Махсум, пытаясь на бегу выхватить саблю, но та, вихляя и стуча его по ноге, никак не хотела вылезать. – Не тронь его!

– О, еще один! Ты кто такой, чтобы указывать мне, что делать? – опустил плетку всадник, удивленно уставившись на неловко дергавшего за рукоятку заклиненную по непонятной причине саблю в ножнах.

– О, шеф! – поспешил к нему Ахмед. – Не надо! Это Белый Воин!

– Да хоть серо-буро-малиновый в крапинку! – зло пропыхтел Махсум. – Да что ж она не вылезает-то!

– Ха, вояка! – усмехнулся всадник, похлопывая себя плеткой по бедру. – Тебе только баранов пасти, а не саблей орудовать.

– Смейся, смейся! – бросил ему Махсум. – Вот сейчас я ее вытащу, и тогда уж мы поговорим!

– Боюсь, долго ждать придется. А у меня нет времени на всяких базарных шутов, – презрительно скривился всадник.

– Дайте я, – Ахмед угодливо подлез под руку своего предводителя, что-то сделал с рукояткой и – о чудо! – сабля выскользнула из ножен. – Там защелочка такая есть, шеф, чтобы сабля сама не выскакивала, – пояснил Ахмед, протягивая саблю на вытянутых руках Махсуму. – Это Черный Кади придумал. Правда, здорово?

– Ха, защелочка! Ха-ха, – загоготал всадник.

Махсум, красный от смущения, принял саблю и выставил ее перед собой, вставая в боевую стойку – по крайней мере, таковой она ему представлялась.

– Защищайся!

– Тебе, верно, жить надоело, презренный клоп? – глаза всадника скачком увеличились раза в два.

– Кого ты назвал клопом, ангелок хренов! – прорычал сквозь зубы Махсум. – А ну, слазь и дерись как мужчина.

– Шеф, может, все-таки не надо его злить, а? – заскулил Ахмед, медленно отступая обратно к дереву.

– А то что? Он меня своими крылышками замашет до икоты?

– Нет, просто снесет вам голову. А как вы потом без головы?

– Ты думаешь?.. – засомневался Махсум, задумчиво разглядывая даже не шелохнувшегося в седле всадника.

– Уверен, шеф! Это воин из Белого Легиона.

– И?

– И нет никого свирепее их, и никто лучше них не управляется с оружием.

– Ты в этом уверен?

– Голову даю!

– Упс! Ну, это другое дело! – Махсум повертел в руках саблю и смущенно, с третьего раза попал ее концом в ножны. – Извини, мы немного погорячились. Но нам всего лишь хотелось забрать своих коней.

– Ваших коней, клоп? – еще больше удивился всадник.

– Именно наших. Ведь ты их гонишь в ущелье по приказу Главного сборщика налогов?

– Все именно так, как ты говоришь, клоп.

– Прекрати называть меня клопом! – взбеленился Махсум.

– Хорошо, клоп, – Белый Воин скривил губы в противной ухмылке.

– Я Черный Махсум!

– Да хоть синий, мне-то что!

– Ах ты… – Махсум, не вытерпев, ринулся было на всадника, но Ахмед успел перехватить его и оттащить обратно.

– Прости, о великий воин, – вмешался в беседу Ахмед, – но он хотел сказать, что мы хотели бы забрать своих коней именно здесь, а не в ущелье. К чему тебе изнурять себя дальней дорогой?

– Дорога вовсе не дальняя, и я привык исполнять приказы, данные мне, в точности, – отрезал всадник, затыкая плетку за пояс. – Заберете коней в ущелье!

– Отдай сейчас же наших коней, ты, танцор в белом! – Махсуму удалось вырваться из цепких объятий своего телохранителя, и он бросился к коню Белого Воина, размахивая кулаками, но всадник резко выбросил левую ступню, заехав ей точно в челюсть неугомонного молодого человека. Махсум отлетел в сторону и растянулся в дорожной пыли.

– Ха! – всадник повернул коня, пришпоривая его. – Встретимся в ущелье, клоп!

– С-сволочь! – Махсум медленно поднялся с земли, шатая зашибленную челюсть рукой. – Ну, попадется он мне!

– Не связывайтесь с ним, шеф! – Ахмед быстро выбил ладонями пыль из костюма Махсума. – Один такой воин стоит десятерых наших, а может, и двадцати!

– Ты уверен?

– А вы еще не убедились в этом?

– Да, ногами он работает отменно, – качнул головой Махсум. Челюсть ныла, а щека начала раздуваться. – Тэквондист хренов!

– Это еще что! Выдели бы вы, как они саблями орудуют!

– Нет уж, обойдусь как-нибудь без этого зрелища.

– И правильно.

– А все-таки он приличная сволочь!

– И не говорите, шеф, – поддакнул ему Ахмед. – Но все-таки хорошо, что он ускакал, правда?

– Твой нешуточный оптимизм внушает мне благоговейный трепет, – хмурясь, изрек Махсум.

– Правда?

– Нет. Но все равно спасибо.

– Не за что, шеф, – Ахмед печально утер рукавом распухший нос. – Не за что…

– Жена-а! Где ты? – Касым ввалился в свой дом, распугивая мечущихся под его ногами кур. Куры квохтали, били крыльями и продолжали вертеться у самых ног Касыма. – Уйдите, вы, проклятые птицы, чтоб вас! – Касым спотыкался о бедных птиц, едва удерживая на спине тяжелый мешок. – Жена, ну где ты там?

– Здесь я, – из богато обставленной комнаты, зевая на ходу и придерживая живот руками, показалась изрядно располневшая и еще больше обленившаяся Айгуль. – Чего орешь? Покоя от вас ото всех нет: то эти приставучие дети, то ненормальные куры, то ты – глаз сомкнуть невозможно! А я так устала…

– Сейчас ты вмиг взбодришься, моя дорогая Айгуль! – Касыму наконец удалось протиснуться в комнату, и он сбросил с плеча мешок на пол. Монеты в нем глухо звякнули. – Смотри! – гордый собой, указал он на мешок, массируя затекшую поясницу.

– Фи! – Айгуль, едва удостоив мешок взглядом, презрительно наморщила несколько приплюснутый носик. – Зачем ты приволок в дом этот грязный мешок?

– Да ты посмотри сначала! – Касым быстро наклонился к мешку и, схватив его за углы, приподнял. Из мешка на пол полился поток звонких желтых кружков.

– Ох! Сколько денег! – вскрикнула Айгуль, действительно разом позабыв про сон и все недомогания, мучившие ее. Она упала на колени и начала быстро собирать монеты в подол платья, но вдруг остановилась и, медленно разогнувшись, уставилась на мужа.

– Что? – спросил тот, растерявшись под пристальным взглядом жены. – Что-нибудь не так, дорогая?

– Где ты это взял? – она протянула к мужу ладони, полные монет. – Ты кого-то убил, ограбил?

– Совсем ума лишилась, женщина? – в ужасе отшатнулся от нее Касым. – Это я у Али-бабы свою долю забрал!

– У Али-бабы? – прищурилась Айгуль, поднимаясь с колен. – Ты меня за дуру держишь? Да у этого оборванца отродясь даже медной монеты не водилось, а ты толкуешь о мешке золота! Признавайся, несчастный, где ты его достал? И не вздумай мне врать! – поводила она пальцем перед носом обомлевшего Касыма.