Андрей Каминский - Нет времени для Тьмы [СИ]

— Ну, ладно — решительно сказала Марыся. — С тем, что ты впервые за столько лет можешь размять кости, я тебя, конечно, поздравляю. Хотя по мне, уж если честно, такие как ты должны в земле лежать, а не ходить по ней.

— Так ведь это же ты меня и выпустила, — рассмеялась Ниса.

— Вот уж нет, — возмутилась славянка. — Ты сейчас со мной говоришь, потому, что тупой татарин помчался на холм, не глядя, треснулся башкой об камень и мозгами по стене раскинул. Я здесь не причем.

— Не причем говоришь? — спросила Ниса. — А за кем он тогда полез на холм?

— Ну, я же не знала — пробормотала Марыся.

— Незнание не освобождает от ответственности, — назидательным тоном произнесла Ниса и, не выдержав, рассмеялась. — Так говорят римские крючкотворы. А если серьезно, то ты мне нравишься, несмотря на все твое невежество и глупую веру.

— Ну, спасибо, — хмыкнула Марыся. — Чем же интересно, я тебе угодила?

— Хотя бы тем, что разговариваешь со мной вот так, — весело произнесла эллинка. — В мое время десять из десяти эллинских или римских девушек, увидев и услышав, хоть часть того, что слышишь ты, уже умерли бы от страха. Ты ведь тоже меня боишься, — еще и потому, что ваша нелепая религия внушает, что мирная беседа с такими как я еще хуже чем если бы я… попыталась убить тебя и съесть, например.

— А ты можешь? — испуганно спросила славянка.

— Да как тебе сказать, — замялась эллинка, потом решительно махнула рукой. — Не бери в голову! Все равно ты говоришь со мной, даже вон спорить пытаешься. Это хорошо, мне нравятся те, кто не боится заглядывать во Тьму. Поэтому я решила помочь тебе.

— Интересно чем? — спросила Марыся. — Что ты можешь сделать за одну ночь? Убить меня, чтобы не мучилась.

— Это всегда успеется, — серьезно сказала жрица Гекаты. — Но не стоит торопиться. Вообще я имела в виду небольшую проблему с твоими узкоглазыми друзьями.

Страх вновь ледяной рукой сжал сердце девушки. За разговорами она и думать забыла о татарской орде, которая до сих пор, наверное, ищет её.

— Они проезжали здесь, пока ты валялась без сознания, — с деланным равнодушием — сказала Ниса, — ломились такой толпой. Я им глаза отвела, и они нас не заметили. Но, по-моему, до завтра они не угомонятся. Я их разговоры послушала немного. Эти… как их ты называешь, татары думают, что ты где-то здесь спряталась. А завтра на рассвете я исчезну, и глаза отводить будет некому. Или ты думаешь, что сможешь долго прятаться в этих камышах? Ты в этой степи чужая, а они дома и тебя вмиг найдут.

При одной мысли о новом ногайском плене, Марысю била крупная дрожь. Но еще больше она боялась того, что эта юная и одновременно старая ведьма потребует взамен.

— С такими как ты связываться — только душу свою губить, — неуверенно сказала украинка. — Так все наши попы говорят, да и ксендзы латинские тоже.

— Да ерунду они вам говорят, — досадливо поморщилась девушка. — Ни один мало-мальски значимый бог не станет гоняться за человеческими душами. В мире постоянно сражаются две силы, два начала. Одна из них мир Дня, Света, Аполлона. Митры… или твоего Христа. Люди обычно обращаются к этим силам, им молятся и все такое прочее. Другая сила — Ночь, Тьма, мир Аида и подземных богов… Дьявола, если хочешь. Эту силу боятся и ненавидят, но всё таки к ней тоже обращаются, приносят жертвы, чтобы отвратить гнев сил разрушения. А когда небесные боги не могут помочь, обращаются за помощью к силам Аида и Тартара. Потому что Тьма старше и сильнее, а День и Свет всего лишь дети Ночи и Мрака — Никты и Эреба.

Все, что говорила Ниса, настолько противоречило тому, что внушалось Марысе с раннего детства, что казалось безумным бредом. Но веяло от этого бреда какой-то древней богохульной, но всё таки правдой, замогильной бесстыдной откровенностью, на которую способны лишь могильные черви. В любом случае выбор у Марыси был не богат — либо согласиться с тем, что предлагает ей жрица, либо оставаться непреклонной к бесовским искушениям и тогда сразу покончить с собой, не дожидаясь ногайцев. К тому же у Марыси было сильное подозрение, что Ниса может и обидеться, если славянка отвергнет её помощь и тогда все, что с ней могут с ней сделать татары, покажется ей детским лепетом. И ко всему прочему, несмотря на всю свою набожность, Марыся была молодой, красивой девушкой и не хотела умирать.

— А что ты можешь сделать? — недоверчиво спросила она. — Обморочишь ногайцев и дашь мне убежать подальше?

— Я же объяснила, я могу действовать только этой ночью, потом мои чары рассеются. Нет, я могу сделать кое-что получше. Я истреблю этих варваров.

Марыся с сомнением посмотрела на гречанку. Она уже поняла, что внешний облик Нисы обманчив и все же мысль о том, что эта тоненькая как тростинка, девушка сможет расправиться с татарской ордой, показалась ей нелепой.

— Не надо на меня так смотреть — усмехнулась Ниса. — В свое время мне приходилось уничтожать сарматские конные отряды. А ваши татары, я смотрю, на них малость похожи, так что с этим проблем не будет. Но за мою помощь придется заплатить.

— всё таки душу заберешь — обреченно вздохнула славянка.

— Душу оставь себе, — отмахнулась Ниса. — У тебя есть кое-что более ценное.

— Что? — недоверчиво спросила Марыся.

— Кровь конечно, — усмехнулась эллинка. — Что еще может хотеть мертвец, пролежавший полторы тысячи лет в земле? Твоя кровь в обмен на твою свободу, — по-моему, справедливая сделка.

— А тебе… много надо? — испуганно спросила Марыся.

— Не бойся, до смерти не заем, — снисходительно сказала Ниса. — Но крови придется дать немало, тут проголодаешься в этом могильнике.

— Разве тебе ногайцев мало? — пытаясь выкрутиться, спросила Марыся.

— Одно дело когда кровь берешь силой, совсем другое — тебе её дают добровольно — пояснила девушка. — Если бы Геката и другие боги хотели, они истребили человечество и вдоволь упились алым нектаром. Но они предпочитают вкушать его от жертв.

Подобное сравнение не понравилось Марысе — получается она как бы приносит ведьме жертву. Но, похоже, что особого выхода у неё не было: Ниса уже подошла к ней вплотную и в её глазах читался чудовищный, непостижимый голод. Было видно, что ей действительно это необходимо. Украинка подумала, что если она откажется, то её может постичь участь тех ногайцев.

Тонкие холодные руки с нелюдской силой обхватили тело Марыси и она почувствовала на шее неожиданно теплые губы. На русинку пахнуло запахом сырой земли, плесени и мокрой псины.

— Расслабься, — приказала Ниса. — Больно не будет.

Острые зубы прокусили нежную кожу и тонкий, холодный язычок стал слизывать вытекающие капли крови. Боли действительно не было, — скорее даже приятно. Ниса начала негромко постанывать, упиваясь любимым лакомством. Руки эллинки оглаживали тело девушки, не избегая даже самых интимных уголков. Марыся почувствовала как её тело охватывает приятная истома и одновременно — страх и стыд. Пунцовая от смущения, она попыталась вырваться, но Ниса еще сильнее впилась в шею Марыси, усилив свои объятия. Язык жрицы ласкал кожу девушки, заставляя её забыть о том, что из неё, капля за каплей, уходит влага жизни. Алая жидкость стекала ручьями, хотя ранка и была не слишком большой, так что Марыся испугалась, что истечет кровью. У нее закружилась голова, ноги уже не держали, она упала на землю и тут же на нее навалилась боспорянка, впившись с голодным причмокиванием. «Заест меня упыриха греческая» — мелькнуло в голове славянки. Последнее, что увидела Марыся, перед потерей сознания — ставшие ярко-желтыми довольные глаза Нисы.