Алексей Вязовский - Две столицы

Услышавший этот вопрос один из польских офицеров предложил всем выбить передние зубы и отрубить указательный палец — мол, так пленники больше не смогут надкусывать патрон и стрелять из ружей. За что был матерно послан Касатоновым. Это чуть не привело к серьезному конфликту — военные уже схватились за сабли. Полковнику с трудом удалось утихомирить офицеров.

— Возьмем с собой, — решился Крылов. — Вяжи им руки и выдвигай на мост. Там уложишь их на настил вдоль перил. Да к стойкам привяжи, чтобы не дергались и не мешали бойцам.

Выдвигаться на мост пришлось под усиливающимся ружейным обстрелом с берега. Чекальский и его отряд так и не вернулись от стен монастыря, но было понятно, что они там потерпели поражение, коль скоро берег стал наводняться фигурками солдат в форме преображенского полка.

Впереди полковой колонны, группа саперов толкала телегу с водруженной на неё воротиной. За ними с интервалом в два десятка саженей шагали пехотинцы вперемешку с киргизами. Своих коней те вели в поводу, накинув на морды плотные мешки. Пять пушек северного редута тоже взяли с собой, катя руками по настилу. А вот орудия южного редута пришлось бросить, заклепав предварительно затравочные отверстия. Замыкали колонну саперы.

Когда все втянулись, арапчтата обрубили канаты, удерживающие разводную часть наплавного моста, что была устроена со стороны Мурома, как раз над фарватером. В это же самое время, укрываясь от обстрела с берега за передвижным щитом, саперы первого отряда рубили конструкцию моста. Благо, что он был собран без единого гвоздя на одних только просмоленных пеньковых веревках. Так что вскорости бревна разошлись, и образовалась щель.

Все это время по мосту с берега палила артиллерия. Пара ядер крайне неудачно попали в строй солдат выбив три десятка человек. Ещё одно ядро снесло за борт лошадку вместе с киргизом. Пули солдат Екатерины опасности особой не представляли, поскольку долетали только до головы полковой колонны и до отряда саперов. Ширина Оки в районе переправы была в полверсты, а до самого берега полковник велел не доходить.

Чтобы уменьшить потери Крылов приказал всем лечь на настил и сам тоже лег, осторожно пристраивая больную ногу.

Наконец, были дружно перерублены канаты, удерживающие наплавной мост на месте и он, покачиваясь, поплыл медленно разворачиваясь по течению. Саперы помогали движению гигантского плота отталкиваясь от дна шестами. Глубина дна в полную воду в этом месте была чуть больше полутора саженей.

Видя, что противник ускользает, солдаты Орлова бросились в погоню. Переполненные людьми лодки вспенили воду ударами весел. Никто из судовой рати, так грубо поломавшей планы Крылова, не знал ничего о дальнобойности оружия беглецов. Так что для них стало неприятным сюрпризом, когда с плота загрохотали залпы с запредельной дистанции и в экипажах лодок появились убитые и раненые.

Чем ближе лодки подходили к плоту тем эффективнее был огонь беглецов. Свою лепту вносили и стрелки из штуцеров. Они привычно выцеливали фигурки офицеров и методично отправляли их на корм рыбам.

Через час погоня прекратилась. Понеся серьезные потери, особенно в офицерах, екатерининские солдаты погребли обратно к Мурому. А плот с поредевшим полком Крылова поплыл дальше, вниз по течению. Навстречу армии Петра Третьего.

— Читать долго будет… Дело такое: писал я посланнику о некоторой комиссии. Вот боремся мы с Пугачем, а у него инвенции военные… То ли от французов, то ли от Фридриха… Нам також потребны хорошие оружейники, англичане. У меня и списочек есть, кого и откуда вызвать надо. Пресрочно.

Чернышев протянул Екатерине лист бумаги с фамилиями.

— Там, по закону ихнему — продолжал генерал — Таким мастерам от королевских заводов отъезжать нельзя. Да за большие деньги, если умеючи подойти, и бросят службу, соберут там некоторые секретные инструменты и машины небольшие, которые нам тут очень нужные и потихоньку к нам переберутся… Я о них и писал Мусину — Пушкину…

— Депешей, шифрами?

— Д — да… то есть нет… Зачем? Почтой, письмом, как обычно…

Екатерина осуждающе покачала головой. Но Чернышев, занятый своею мыслью, не заметил этого и продолжал:

— Что же получаю в ответ? Выговор по всей форме. Мне! От него!.. Пишет то, о чем я и сам знаю: что невозможно проделать ничего из требуемого, ибо в Англии то запрещено, се запрещено. И пишет: «Каково мне будет, если прочли на почте письмо и королю сказали, чем посол русский промышлять намерен?» Потом целую проповедь прибавил. «Что бы, — спрашивает Пушкин, — тут в Петербурге сказали, ежели бы сэр Уайтворт стал русские секреты увозить, закупать людей?.. Верно, не похвалили б за то». Дальше пишет, что про все теперь известно в министерствах. И ежели бы он пошел на отвагу — ему все равно не удастся затея. Теперь смотрение усиленное будет за всем, что нам надобно… Что ты на это скажешь, матушка?! Как он посмел писать такое мне?

— Д — да, нехорошо… Плохо для нас с тобой, генерал! А что делать, знать желаешь? На сей раз уступи ему. Алексей Семенович там давно живет, порядки хорошо знает… Потом и попросим снова все наладить, как суматоха теперешняя забудется. Потерпим, подождем…

— Да время не ждет, государыня… Пугач то Нижний взял

— Пускай взял — Орлова ему укорот даст. Знаешь присловье русское — «Тише едешь — дальше будешь»?..

— От места от своего, да не от цели… Ну, подождем… — и, совсем насупясь, Чернышев медленно стал прятать документы в карманы мундира.

— Вот какой вы неуступчивый сегодня, генерал! — по — французски начала Екатерина. — За это я вам секрет открою… Большой… Конец скоро маркизу. Помнишь как я пустила к нам иезуитов беглых?

Граф кивнул, взял из табакерки понюшку.

— Так вот. Потравят они Пугачева. Уже ихний генерал дал команду своим людишкам при маркизе.

— Ах как славно! — воодушевился Чернышев — Эдак нам и делать ничего не надо будет.

В помещениях Благовещенского монастыря, превращенных в лазарет, царил смрадный дух и атмосфера уныния. Люди стонали, блевали, кашляли. Здесь были собраны надышавшиеся жженой серой. Не все конечно. Большая часть из трех тысяч солдат атакующей волны повернула назад своевременно, но было много и тех, кто героически продолжили атаку и чрезмерно надышались серного духа. За прошедшие сутки, в страшных муках уже умерло сорок семь человек. И почти тысяча валялась сейчас на полу монастырских коридоров, хоть и живые, но не в силах выполнять хоть какую то работу.

Навстречу Орлову, вытирая руки грязной тряпкой, вышел полковой лекарь и поклонился в приветствии.

— Что у нас по отравившимся? Когда они оклемаются? — резко спросил генерал.