Сергей Протасов - Апперкот [litres]

Разгрузка транспортов идет медленно, так как из-за ужесточения репрессий со стороны японцев население из портовых городов разбежалось и грузчиков приходится привозить из глубинных районов. Но и те все время сбегают. Подходы к портам охраняются катерными дозорами. Вероятно, есть и мины, так как без японских лоцманов навигация там запрещена.

Но, по словам Хофмана, стоянка здесь для «Светланы» небезопасна не только из-за англичан. На переходе из Циндао в Чифу миноносец обогнал дымы нескольких крупных кораблей, шедших большим ходом на север. С клотиков мачт удалось разглядеть даже рангоут и верхушки труб. В одной из трех обнаруженных колонн имелось два больших трехтрубных корабля и один двухтрубный, что по комбинации труб соответствовало главным силам японского флота. Впереди них были еще суда, но почти совершенно скрывшиеся за горизонтом. Эти японские отряды могут также представлять реальную опасность и для пароходов с углем, которые, по имеющимся у Хофмана сведениям, русский представитель в Шанхае Павлов собирается отправить в Чифу уже сегодня к вечеру.

Получив эти сведения, уже частично известные, Нирод поблагодарил помощника консула, изо всех сил стараясь скрыть удивление от его осведомленности (о пароходах с углем, отправляемых в Чифу, он вообще слышал впервые), и собрался уходить, но был остановлен еще более невероятной новостью – об адресованном русским секретном письме в сейфе немецкого банка в городе и людях китайской внешности, уже несколько дней ожидающих русские корабли. Хофман вызвался сопроводить Нирода в банк, для ускорения дела.

Чтобы развеять сомнения, он вручил бланк телеграммы с личной подписью и печатью действительного статского советника Павлова. В депеше говорилось, что предъявителю этого документа русский офицер может доверять полностью и считать, что тот действует от имени русского правительства. На обороте телеграммы, уже нанесенная от руки, была аналогичная резолюция генерал-майора Дессино, также с подписью и печатью.

Граф снова был удивлен. К тому же его изрядно смущало вынужденное участие в каких-то шпионских делишках, связанных с китайцами. Но он опять старался не показать этого. Катер отправили обратно с подготовленной загодя и распечатанной на русском языке копией секретного доклада Притвица о противнике и англичанах, переданной для ознакомления командиру крейсера и дальнейшей передачи ее наместнику, а также с докладной запиской о предстоящем тайном визите в город, быстро написанной Ниродом, и этой самой депешей.

Пока мичман писал, немец сказал, что официально миноносец доставил его для передачи ноты протеста от губернатора Кяочао, в связи с затруднениями для торговли из-за действий русского флота. Именно так при выходе из Циндао была объяснена экипажу необходимость срочного броска вдогонку за крейсерами Добротворского. Это из соображений секретности. Нирод не переставал удивляться «продуманности» германцев, явно изрядно поднаторевших в делах разведки.

Почти сразу граф получил приказ своего командира «как можно скорее забрать письмо и китайцев». Переодевшись в штатское, имевшееся в каюте у командира миноносца (судя по сразу нескольким комплектам разных размеров, не подходящих ни командиру, ни геру Хофману, снова приготовленное заранее), они оба в сопровождении двух матросов со «Светланы», также одетых предусмотрительными немцами в гражданскую одежду, на подошедшей китайской джонке отправились в город.

Нирод изрядно нервничал всю дорогу, предполагая, что его как-то используют втемную, но ничего подозрительного вокруг не замечал. В банке их встретил действительный статский советник Яньковский, помощник нашего консула в Чифу Тидемана, уже подготовивший все для быстрого оформления соответствующих бумаг. Благодаря его хлопотам менее чем за четверть часа был получен холщовый мешочек, зашитый и опечатанный. В нем после вскрытия обнаружился большой пакет из плотной бумаги с пятью сургучными печатями, который надлежало передать офицеру в чине не менее командира корабля первого ранга.

Расписавшись в прилагавшихся документах и получив также почту от консула, граф в сопровождении все того же Хофмана и присоединившегося Яньковского сразу отправился в гостиницу, где они встретились с четырьмя азиатами, двое из которых довольно свободно говорили по-французски. Вместе с ними сели в ту же джонку, ждавшую у пристани, и вскоре ошвартовались к борту миноносца.

Снова вызвали шлюпку с крейсера. Китайцы, не поднимаясь на палубу миноносца, пересели в гребной катер «Светланы», а Нирод с матросами присоединился к ним, когда сменили штатское обратно на свою форму. У трапа он еще раз поблагодарил немца и вместе с новыми пассажирами, которых для скрытности уложили на дно шлюпки, отправился на свой корабль.

Когда мичман поднялся на палубу, офицер с телеграфа все еще не вернулся. Получалось, что такая масштабная экспедиция, организованная германцами, закончилась быстрее простого визита на почту, куда, по правде говоря, пришлось слать второго гонца вслед за первым. Но когда граф взглянул на часы, понял, что времени прошло не так и много. Просто для него оно очень растянулось.

Пакет сразу был передан командиру лично в руки, после чего он удалился в свою каюту для ознакомления, а китайцев передал в распоряжение старшего офицера, разместившего их в одной из офицерских кают. За время стоянки успели осмотреть механизмы и прочистить котлы, так что крейсер был готов к прорыву и мог держать полный ход достаточно длительное время. Вскоре, дождавшись наконец своего офицера с телеграфа, «Светлана» вышла в море.

Командир сразу собрал в кают-компании военный совет. Предстояло решить, как лучше использовать последние сведения? По всему получалось, что бункероваться хорошим углем главным силам японцев здесь негде, следовательно, они скоро покинут Корейский залив, либо примут плохой уголь, что снизит их скорость. Но, учитывая, что вот-вот должны прийти известия о начале штурма Сасебо, скорее всего, они вовсе откажутся от бункеровки и поспешат туда.

Появлялся соблазн дождаться ухода японской эскадры и напасть на Дальний, где стояло много еще не разгруженных судов, а потом атаковать и Порт-Артур. Но для этого нужно было встретиться с «Богатырем», чтобы действовать в паре, поскольку не исключалось, что здесь могут остаться хотя бы «Нанива» с «Такачихо», чьи старые огнетрубные котлы вполне способны обходиться и без кардифа.

Попытки связаться по радио в установленное для сеансов связи время с кем-либо из своих для согласования дальнейших действий оказались безуспешными, зато привлекли внимание английского крейсера у Вэйхайвэя. Он приблизился на две мили и был надежно опознан как «Амфитрита». Его высокий четырехтрубный силуэт все время маячил слева. Минеры докладывали, что он постоянно телеграфирует.