Сергей Протасов - Апперкот [litres]

Так как единственный эскадренный аэростатоносец «Урал» изначально был отделен от главной ударной группы для обеспечения убедительных отвлекающих действий, возможное сокращение боевых дистанций из-за дождя было нам также выгодно, так что пока все складывалось вполне благоприятно. Причин для тревоги не было.

Поскольку с главных сил флота не дали в течение часа телеграмму об общем отбое атаки, около семи часов вечера, как и ожидалось, было принято новое условное шифрованное сообщение с цусимскими позывными, извещавшее о начале движения десантной группировки. Операция вступила в завершающую стадию.

По сигналу с флагмана флот начал разворачиваться на северо-восток. Теперь требовалось любой ценой обеспечить скрытность выдвижения на исходные рубежи для атаки. Эсминцам приказали разводить пары во всех котлах и занять назначенное место в завесе. Но дождь к этому времени настолько усилился, что делал бессмысленной дальнюю разведку без использования радио. А любая депеша, отправленная беспроволочным телеграфом, могла выдать противнику наше присутствие здесь, так что от разведки отказались вовсе, сомкнув строй, чтобы не потерять друг друга в дожде и приближавшейся ночи.

К закату эскадра шла курсом NO 35' компактным строем, по-прежнему в двух колоннах. Впереди малых броненосцев держалась «Аврора», а перед «бородинцами» – «Жемчуг». Истребители вышли немного вперед, не отрываясь от больших кораблей. Из-за ухудшения видимости выбросили за корму полотнища туманных буев, что заметно облегчило сохранение походного строя при следовании довольно большим ходом с погашенными огнями.

Конечно, имелся риск столкновений, но нужно было как можно скорее и незаметнее проскочить охраняемые воды и достичь вражеских берегов к назначенному времени. Однако вскоре на «Адмирале Сенявине» произошла авария в левой машине, из-за чего пришлось сбавить ход сначала до восьми, а затем и до шести узлов.

Флагмех Политовский немедленно отправился на аварийный броненосец, чтобы помочь механикам быстрее исправить повреждение. Но до одиннадцати часов вечера ситуация не изменилась. Флот все так же тащился на шести-семи узлах. Только около полуночи, когда выверенный и просчитанный график движения уже летел ко всем чертям и обсуждался вопрос об отправке задерживавшего эскадру «Сенявина» на Цусиму самостоятельно, смогли дать нормальный ход.

Пока исправляли механизмы на броненосце береговой обороны, к эскадре присоединился «Дмитрий Донской». Уже в глубоких сумерках станции беспроволочного телеграфа всех наших кораблей начали принимать позывные старого крейсера. Сигнал был сильный, значит, и он сам бродил где-то рядом, при этом своими сигналами открывая наше присутствие.

«Донскому» немедленно дали ответ со станции одного из истребителей, как с наименее мощной, к тому же на минимальной искре, с приказом прекратить телеграфирование и указанием своих примерных координат и курса, после чего его передачи прекратились. Но неважная видимость затрудняла встречу. Тем не менее спустя полчаса старый крейсер обнаружили корабли головной завесы, сообщив об этом на эскадру. Вскоре с носовых углов правого борта флагмана показался и он сам.

Ему приказали подойти к борту «Орла» для доклада. Когда крейсер приблизился, первым делом командиру и минному офицеру вставили «фитиля» за использование радио на полной мощности при скрытном движении во враждебных водах и только после этого приняли доклад об одиночном плавании и передали пакет с окончательными инструкциями по предстоящему боевому развертыванию и бою, назначив ему место в хвосте колонны больших броненосцев.

Чтобы компенсировать отставание от графика, скорость увеличили до предельных эскадренных двенадцати узлов. Вскоре дождь начал слабеть и к часу ночи прекратился совсем. Тут выяснилось, что в ливне «Блестящий» и «Быстрый» приблизились друг к другу почти вплотную. Прежде чем они осознали это и успели разойтись по своим позициям, слева показалась какая-то размытая остатками ливневой влаги тень.

Истребители немедленно начали сближение с ней, передавая ратьером на едва угадываемый за кормой силуэт «Авроры» сообщение о контакте. Но еще до того, как морзянка об обнаружении неопознанного судна дошла до эскадры, из радиорубок посыпались доклады о заработавшей совсем рядом станции типа «Маркони». Хотя сразу было ясно, что передача идет японской телеграфной азбукой, с созданием помех произошла заминка почти в три минуты.

На «Апраксине», чья радиовахта по эскадре, согласно расписанию, еще только началась, вышли из строя носовые паро-динамо, вследствие чего меньше чем на полминуты выключился аппарат беспроволочного телеграфа. В момент обнаружения патрульного судна его уже подключили от кормовых электрических машин, так что начальству об этом даже не докладывали. Но он еще только прогревался, так что минный квартирмейстер просто не смог сразу услышать и забить японскую телеграмму. На всех прочих кораблях, как нарочно, никого не оказалось на ключе.

К моменту, когда нежелательное телеграфирование все же перебили своей искрой, подозрительный силуэт уже атаковали оба истребителя. Почти сразу удалось разглядеть, что это небольшой каботажный пароход, не более 450–500 тонн водоизмещения. Он пытался уйти к западу, но был быстро настигнут. После того, как на него сигнальным фонарем передали приказ остановиться, он в ответ начал стрелять из малокалиберной скорострелки, стоявшей под мостиком.

Наши истребители открыли ответный огонь, сразу добившись попаданий. Особенно эффектно на такой пистолетной дистанции работала 37-миллиметровая автоматическая «максимка» с «Быстрого». Ее небольшие почти сплошные болванки смели саму пушку и ее расчет, потом выхлестнули стекла на мостике и разнесли в щепу радиорубку, торчавшую за трубой. В надстройках что-то загорелось. Но проникнуть глубоко под шкуру этого чумазого японца и остановить его они не могли. Только после нескольких попаданий из трехдюймовок пароход начал парить и встал. Обстрел сразу прекратили, воспользовавшись чем, его экипаж начал перебираться в шлюпки.

Миноносцы забрали людей и попытались добить уже сильно горящую посудину несколькими выстрелами в ватерлинию в упор. Но, хотя каждым снарядом его корпус прошивало насквозь, оставляя сразу две подводные пробоины, тонул он медленно. В конце концов, его оставили дрейфовать позади всех, а спасенных пленных немедленно доставили на борт «Орла».

Ими оказались моряки торгового флота, мобилизованные всего полтора месяца назад вместе с пароходом, который назывался «Айя-Мару». От них узнали, что потопленный сторожевик на протяжении всей своей короткой военной службы нес дозорную службу у западного и южного побережья Кюсю. Командовал судном мичман военно-морского флота Миеси, погибший на мостике при перестрелке. С ним были два матроса, служившие ранее сигнальщиками, один на «Акицусиме», другой на «Асаме». Они же обслуживали и орудие, снятое с «Касуги». Один из них тоже погиб, так как стреляли наши в первую очередь по мостику и пушке, а второй получил ранение и контузию и был без сознания.