Владимир Поселягин - Истребители: Я – истребитель. Мы – истребители. Путь истребителя [сборник litres]

– Черт! – воскликнул я. Теперь-то уже можно было не соблюдать звукомаскировку.

Ноги запутались в простыне, поэтому, не вскакивая, я повернулся на бок и, одним слитным движением выбив подведший патрон, снова приставил ствол к груди зашевелившегося и закашлявшегося немца и спустил курок. На этот раз патрон попался нормальный: раздался сухой, слегка приглушенный выстрел. Сомневаюсь, что на фоне начавшейся снаружи пальбы его кто-то слышал.

Дернувшись, немец замер и тихо застонал. Стянув облепившую меня простыню, я вскочил на ноги и снова выстрелил, и в этот раз патрон сработал как надо. Пальба на улице не стихала, поэтому я заторопился. Оттолкнул убитого в сторону и под грохот упавшего карабина – немец, оказывается, сидя на ступеньках, занимался чисткой оружия – рванул внутрь хаты.

Сразу за дверью, справа от входа, рядом с печью, висел рукомойник с помойным ведром под ним, слева – о счастье! – оружейная. Натуральная армейская пирамида. С карабинами и одним автоматом. Под оружием в нишах виднелись цинки с патронами.

Схватив автомат и сунув за пояс запасной магазин, я подскочил к окну у обеденного стола, благо смотрело оно в нужную сторону.

Ситуация снаружи изменилась. Дверь в туалет, пестрящая свежими пробоинами, была открыта, и виднелась окровавленная рука. За туалетом залег коптильщик и, держа на прицеле командирского «люгера» сарай, внимательно смотрел, изредка крутя головой.

Тщательно прицелившись, я короткой очередью срезал его – уж больно удобно он лежал. Из рамы посыпались осколки стекла, немец дернулся и, непроизвольно произведя выстрел, замер.

– Степка, как ты? – тревожно крикнул я, не высовываясь наружу.

– Нормально, чуть не подстрелили. Оказывается, эти стены пули на раз пробивают, одна из них в миллиметре от головы просвистела.

– Ясно, проверяем и сваливаем. В оружейке двух карабинов не хватает. Рыбаки вооруженные, услышав выстрелы, могут вернутся и подстрелить. Работаем в темпе вальса!

– Лады!

Пробежавшись, мы проверили всех четверых немцев, трое были убиты, тот, что в туалете, – тяжело ранен. Добив его, стали быстро собираться.

– На! – Степка сунул мне в рот полукольцо копченой колбасы. Сам он уже что-то жевал.

Откусив большой кусок, кивком головы поблагодарил его, продолжая укладывать цинки в стопку. Попавшийся ящик с гранатами пошел вниз, как поддон.

Поесть просто не было времени, нужно отчаливать как можно быстрее. Оружие мы уже перенесли на катер, сейчас занимались сбором трофеев. После стрельбы первым делом я накинул сбрую и повесил на плечо карабин. Автомат с пистолетом отжал Степка, они ему приглянулись, я не возражал – к карабину больше привык, чем к этой трещотке.

Сложив цинки на носу, рядом с пулеметом, я поправил мешок с сушеной рыбой и, вернувшись на берег, стал помогать сталкивать в воду самую большую лодку. Когда приготовления к отходу закончились, мы еще раз пробежались по пристройкам.

Перешагнув через тушу собаки, я вошел в сарай. Тут хранилась сушеная рыба, мы ее уже собрали, но еще немного осталось. В углу притулился велосипед, нам он был не нужен, поэтому я оставил его без внимания.

– Ну чего? Есть что? – заскочил следом Степка.

В отличие от меня, он был знатным трофейщиком. Брал все, что плохо лежит. Еще бы, старина со Второй мировой войны.

– Да ничего интересного, вот только топор и пила, – показал я находки.

– А, ясно… О, велик. Нормально, – подхватив велосипед под раму, Степан потащил его на лодку, пнув на ходу дрыхнущую собаку.

Махнув рукой, я направился следом.

От берега отошли мы только через полчаса с момента последнего выстрела, привязанная сзади лодка следовала за нами. Когда мы отошли, кобыздох вдруг вскочил и яростно залаял в сторону леса, вызвав у нас безудержный смех.

– Чего это? – удивился вдруг Степка. Он, как опытный яхтсмен, стоял рядом со штурвалом и удивленно крутил головой, пытаясь понять, что за свист стоит вокруг.

– Ложись! Рыбаки вернулись! – заорал я сразу же. Свист пролетавшей рядом пули мне был хорошо знаком.

Отошли мы самое большее метров на десять, даже мотор завести не успели, толкали катер с помощью длинных шестов. Взвизгнув, отрикошетила от рубки очередная пуля.

– Какие настырные, – проворчал я, лежа на дне катерка, после чего крикнул: – Степ, давай нос в их сторону поверни, ща прочешем их из пулемета!

Пока Степка, укрываясь за рубкой, шестом поворачивал катер, я пробрался на нос и, схватив завязки брезента, откинул чехол в сторону. К моему удивлению, там был не обычный МГ-34 или МГ-42, а станкач МГ-08 с – улиткой – сбоку. Мне приходилось в Крыму встречаться с такими. Видел среди трофеев. Он был очень похож на наш «максим».

Лента была на месте. Откинув защелки, я рычагом взвел пулемет и, ухватившись за пистолетную рукоятку, приложился щекой к прикладу. Прицел был опущен, пришлось одной рукой устанавливать его на двести метров.

– Степка, еще, мне радиуса не хватает!

– Ща, подожди!

Воспользовавшись заминкой в стрельбе, – видно, немцы перезаряжались – Степка вскочил и, оттолкнувшись шестом от дна, развернул-таки нос катера.

– Ложись, дурень! – крикнул я.

Лодка немцев выплыла из боковой протоки на середину речушки. Один сидел на веслах и активно греб к нам. Двое с карабинами сидели на носу и на корме. Как раз тот, что на носу, закончил заряжать и снова вскинул карабин.

– Ну, держитесь, – пробормотал я и, снова прилипнув к прицелу, дал короткую очередь по лодке.

Мне нужна была сверка, куда уходят пули. Очередь легла левее. Сделав поправку, короткими очередями стал гасить фрицев. Заметив, что ответного огня нет, Степка привстал и поддержал меня из автомата, откинув проволочный приклад.

Легкий дым из ствола закрывал мне обзор. Пришлось приподняться и всмотреться в дрейфующую в нашу сторону по течению лодку.

– Вроде готовы, не шевелятся, – пробормотал я.

– Сейчас глянем, – ответил Степка и закопался в мешках. Через секунду, издав ликующий вопль, он показал мне чехол с биноклем: – Держи.

Взяв небольшой полевой бинокль, я всмотрелся в лодку.

– Не шевелятся, – сказал я минуту спустя.

– Че, к ним?

– Трофеи они и есть трофеи. Пробуем завести мотор и идем к лодке.

– Лады.

С мотором мы возились минут пять, пока не догадались, что перекрыт краник на бензобаке. На шланге мы нашли, но оказалось, был еще один. Взревев, мотор стал работать на больших оборотах. Заметив мой нетерпеливый взгляд, Степка покачал головой и крикнул:

– Подожди, пусть прогреется!

Через минуту, когда звук заметно стих, мы зашуровали к уткнувшейся в камыши у берега лодке. К моему удивлению, катерок, несмотря на прицеп из плоскодонки, оказался очень даже шустрым, мы успели разогнаться километров до сорока в час.