Владимир Поселягин - Истребители: Я – истребитель. Мы – истребители. Путь истребителя [сборник litres]

Катер мягко ткнулся в берег, слегка приподняв нос.

– Степ, пробегись по берегу, посмотри, есть тут кто? – приказал я, а сам, подойдя к прожектору, взялся за рукоятку и стал крутить, освещая небольшой заливчик. Заглушив мотор и проделав манипуляции для временной консервации двигателя, Степка подхватил автомат и скрылся в зарослях.

– Чисто, – ответил он, появляясь на берегу.

– Хорошо, – откликнулся я и прикинул размеры залива.

Хватит для стоянки трех-четырех лодок. Судя по костру на берегу и следам, он часто посещаем, значит, нужно держать ухо востро. Судя по камышам, образующим стену залива, их явно кто-то прореживает, чтобы залив не зарастал.

Подтянув лодки и закрепив их на берегу, мы поужинали и стали готовиться ко сну. Распределив дежурства, я лег спать первым, на часах выпало стоять Степану. Он уже бывал в карауле и особенности службы знал, поэтому, подхватив автомат, стал прохаживаться по берегу.

С удобством устроившись на пуховой перине (Степка затрофеил ее у командира поста), я глубоко вздохнул и прикрыл глаза.

Мне выпало стоять с часу до пяти утра, времени побудки. Степка, разбудив и полусонно ткнув пальцем в лодки и катер, скороговоркой пробормотал:

– Катер, лодки, командир, – после чего плюхнулся на мое место и, свернувшись калачиком, уснул в обнимку с автоматом.

Часы были у каждого из нас – взяли трофеями с немцев. Посмотрев на светившиеся фосфором цифры, я сделал легкую разминку, прогоняя сон, и, подхватив винтовку, стал изучать остров, изредка замирая и прислушиваясь. Ночью противника можно было обнаружить только на слух.

Плеск я услышал где-то под утро, когда горизонт начал светлеть, а серость вокруг расцветать красками. Прислушавшись, я направился на противоположную сторону острова, звук шел оттуда. Вряд ли это рыба, плеск она еще может устроить, а вот шуршание камышей, какое бывает, когда по болоту движется человек, – сомневаюсь.

Осторожно обойдя тонкий ствол сосны, я подошел к зарослям кустарника и, вытащив из футляра бинокль, стал осматривать болото на предмет источника шума.

Стоял я так, чтобы тень деревьев скрывала меня.

Вздрогнув от нового источника шума, я оторвался от бинокля и посмотрел прямо под берег. Буквально метрах в десяти камыши шевелились, раздвигаемые чьей-то рукой. Сомневаюсь, что это были немцы, скорее всего, наши. Или из плена сбежали, или сбитые летчики. Хотя, может быть, фронтовая разведка или диверсанты из осназа. Показавшаяся фигура сразу все расставила по своим местам: наши, летный комбинезон был хорошо различим в лучах восходящего солнца. «Ласка» в поднятых руках, спецкарманы по бокам и на груди, шлемофон на голове.

Летчиков было двое, первым пробивал дорогу плотный крепыш с широкими плечами и сломанным когда-то носом. Вторым след в след двигался невысокий худой паренек лет двадцати в таком же комбинезоне и с автоматом в руках. Судя по отсутствию кобуры под мышкой, борт-стрелок. У первого кобура присутствовала, значит, командир – пистолеты теперь были только у офицеров. Скорее всего, экипаж бомбардировщика – или дальняя, или, что вероятнее, с «грача», как бойцы прозвали после моей песни «Штурмовики» ТА-3.

Тут я несколько растерялся. Подать голос? А если сперва очередью ответят?

Пока бойцы выбирались на берег и с легкими матюгами приводили себя в порядок, я лег за ствол сосны и тихо окликнул их:

– Кто такие?

Оба замерли, но потом почти мгновенно исчезли в камышах, только хруст стоял, пока они прятались. Все произошло так быстро, что я и глазом моргнуть не успел, видимо, у парней была серьезная подготовка для подобных случаев. Такую подготовку они могли получить только в одном месте. В Центре.

– Свои. Я подполковник Суворов. Спецполк, – почти сразу тихо крикнул я.

Сильно шуметь не хотелось: деревенька рядом. Звук над водой далеко разносится, да и Степка спит. Свои часы он честно отстоял, пусть отдыхает.

– Точно свои? – так же негромко спросили меня из камышей.

– Выйди, увидишь. Мое лицо все знают.

После некоторого колебания показалась голова крепыша. Настороженно поводив стволом автомата туда-сюда, он вылез и направился в мою сторону. Я более чем уверен, что напарник летчика держит деревья под прицелом.

– Правее, – поправил я его.

– Товарищ подполковник, может, вы выйдете, а то под деревьями темно, не видно ничего, – с легкой настороженностью попросил крепыш.

– Хорошо, выхожу. Надеюсь, у вас крепкие нервы.

Встав, я вышел на открытое пространство, наблюдая, как по лицу крепыша расплывается улыбка – опознал.

– Товарищ подполковник… – радостно начал было крепыш, но, заметив, как я нахмурился, – устав надо соблюдать, – тут же поправился: – Товарищ подполковник, экипаж лейтенанта Казанцева, возвращаясь после выполнения задания…

Все оказалось просто. Это был экипаж из того полка «троек», который мы видели в день попадания. Задание они выполнили, но при отходе в машину лейтенанта Георгия Казанцева, точнее в левый мотор, попал зенитный снаряд. Тянули они долго, отстав от своих, пока не заклинило от перегрева правый мотор – похоже, его тоже зацепило, только не так серьезно, как левый, раз так долго продержался. Они на поврежденных моторах умудрились всю Польшу пересечь, пока не были вынуждены идти на посадку. Плюхнулись сюда, в болото, а так как почти час летели чуть ли не на бреющем, то не думаю, что их кто-то засек. Плюхнулись удачно, успели, прежде чем самолет ушел на глубину, добраться до небольшого островка, который едва вместил их. Отвоевав жизненное пространство у змей, затихарились. Утром, то есть вчера, решили двигаться дальше, но путей оказалось не так много. Пока сделали слеги, пока нашли обходной путь вокруг топи, прошел еще один день. Следующий островок был не так гостеприимен, как прежний, – змей оказалось больше, и лечь спать, а тем более уснуть, когда они шевелятся под ногами, не смогли. До нашего просто не успели дойти до темноты, хотя разглядеть разглядели. Помучившись полночи, решили двигаться дальше при свете вышедшей из-за облаков луны. Так мы и встретились. Стрелка-радиста, кстати, звали Борис Даль. Старший сержант Борис Даль. Как я и думал, они проходили летную практику в Центре, окончив обучение в апреле этого года, там же притерлись друг к другу и сформировались как экипаж.

– А вы как, товарищ подполковник? Говорили, что вы погибли, когда бомбили эшелон Геббельса.

– Нет, меня истребители ссадили. Успел машину в молодой ельник посадить, и деру.

– А почему вас так долго не было, товарищ подполковник, почему к своим не вышли?

– На меня охота шла, тоже в болото загнали. Вот, – я расстегнул рубашку и оголил плечо, чтобы показать свежую рану, – подстрелили, почти месяц у одной польки-вдовушки отлеживался.