Владимир Поселягин - Истребители: Я – истребитель. Мы – истребители. Путь истребителя [сборник litres]

– Или зарядка кончилась. Сколько берегли, уже должна была, – сказал я.

Потянулось тревожное ожидание. Летчики устроились в салоне самолета и откровенно дремали с шумовым эффектом. Борт-стрелок продолжал сторожить, воинственно поворачивая пулемет то в одну, то в другую сторону. Не спал, бдил.

– А если это лесника встретили, и сейчас сюда движутся немцы? – задумчиво поинтересовался я.

– Все может быть, – напряженно пробормотал Шатун. Его явно беспокоила недавняя довольно близкая стрельба. Поэтому он чутко прислушивался к ночному шуму леса.

– При внезапном нападении шансов взлететь у нас фактически не будет. На транспортнике брони нет, расстреляют к черту, – пробормотал я сонным голосом. Дремота напала не на меня одного, Степка еще минут десять назад ушел к летчикам, буркнув, что давно хотел посмотреть на самолет изнутри. Через минуту к хоровому храпу присоединился еще один голос.

Мы чутко прислушивались к тишине, изредка вставая и отходя от бронетранспортера, разминая ноги.

– Я пробегусь вокруг, что-то меня совсем в сон бросает, – сказал я отцу. Он задумчиво стоял у пулемета внутри бронемашины, о чем-то размышляя.

– Хорошо, только недалеко.

– Угу.

Пробежка по ночному лесу – это не по дневному. Шансы выколоть глаза повышаются в разы, поэтому я шел быстрым шагом, проверяя перед собой дорогу руками. Я сделал полукруг по опушке, углубившись метров на двести, а где и на триста. Иногда замирая, чутко прислушивался к ночному лесу. Ветер шумел, теребя верхушки деревьев, но слышимость была пристойная. Посторонний звук вплелся в ночную тишину минут через тридцать, резким диссонансом отмечая, что появились гости. И эти гости были явно военные. Слышалось бряцание амуниции. Позвякивание, когда железо касалось железа, хруст веток под сапогами.

Это могли быть и наши, но на всякий случай, отстегнув клапан на кобуре, я достал «маузер» и, левой рукой взведя курок, прислушался.

– Шайсе! – тихо воскликнул кто-то, на него мгновенно зашикали. Вскинув пистолет, я дважды нажал на спуск, стреляя в источник шума.

Стрелял больше для своих, чтобы подготовились к взлету, чем чтобы попасть в кого-то. Почти мгновенно развернувшись, я побежал обратно, взяв самую большую скорость, какую мог выдать.

Когда выбежал на луг, самолет, ревя мотором, уже стронулся с места. Заметив, что я хромаю, дядька с отцом спрыгнули на землю и помогли мне забраться в салон. Почти сразу, взревев двигателями, Ли-2 пошел на взлет.

– Ранили? – тревожно спросил отец, осматривая меня.

– Нет, – отмахнулся я, вытирая юшку под носом: – В дерево на бегу врезался. Дерево оказалось крепче.

Тут тряска прекратилась, и я понял, что мы наконец-то взлетели. Куда-то короткими очередями бил борт-стрелок.

Батя помог мне сесть на лавку у одного из иллюминаторов, и мы все вчетвером смотрели на оставшуюся позади ночную освещаемую луной, вышедшей из-за туч, землю.

Рев моторов не позволял нам нормально общаться, поэтому, привалившись к переборке, мы молчали, каждый по-своему переживая за оставленных внизу друзей и родственников. Группы капитанов Вечернего и Рябова под командованием полковника так и не вернулись. Где-то там они пропали и не смогли выйти к своим. Вспо-мнив Толика, я только вздохнул. Будем надеяться, что они смогут оторваться от погони и уйдут в безопасные места, не возвращаясь на старое место встречи, – уверен, что немцы поставят там засаду.

Летели мы почти два часа – далеко же фронт находился от нас. Когда солнце выглянуло из-за горизонта, оно сначала осветило наш самолет, а только потом – землю. Мы как раз успели перелететь передовую, углубляясь в наш тыл. Заметив неподалеку две точки, я опознал в них модернизированные «Яки», которые стали нас сопровождать. Значит, сообщение получено кем надо, и они приняли меры.

В открытую дверь выглянул штурман и прокричал:

– Товарищ подполковник, только что получили сообщение. Борт сто пятый совершил посадку на аэродроме! Нормально долетели, товарищ подполковник!

– Почему с задержкой?

– Шли через другой квадрат. На пути возвращения слухачи засекли переговоры пары охотников. Был приказ облететь их стороной.

– Ясно. Спасибо, лейтенант.

Члены экипажа транспортника были едва ли сильно старше меня. Летчику года двадцать два – двадцать три, штурману лет двадцать, борт-стрелка я не видел, но тоже, судя по голосу, молодой. Одно только их трофейное настроение чего стоило! Пулемет они с бронетранспортера не сняли, потому что он пока еще был включен в оборону, но, будь их воля, и гусеницы бы утащили. Я разрешил им прибарахлиться в бронетранспортере, ничего особо ценного там не было, больше мелкие сувениры. Но и этого им хватило, были очень довольны, особенно когда я подарил летчику наручные часы – у меня их было две штуки, лишние мне без надобности, а ему приятно.

Наконец мы добрались до аэродрома и, делая круги, чтобы сбросить скорость, стали снижаться. Крепко держась за один из ремней крепления, я показал на такие же остальным пассажирам. Вспомнив, как нас трясло при взлете, они последовали моему примеру. Ремни предназначались для крепления и страховки груза, но и нам они неплохо подошли.

Потрясло не так сильно, как ожидалось, – было видно, что аэродромная обслуга взлетную полосу держит в порядке. Наблюдая за хорошо освещаемым утренним солнцем аэродромом, довольно кивнул: офицер, отвечающий за маскировку техники в этом полку, справлялся со своей работой просто блестяще. Самолеты с земли, конечно, видно, но с воздуха попробуй их разгляди. Судя по машинам, стоявшим в капонирах, тут базировался не только транспортный полк, но и истребительная часть – заметил хищные силуэты нескольких «Яков».

Вернувшийся первым Ли-2 уже успели оттащить в его капонир – самолет не было видно, когда наша крылатая машина крутилась, поворачивая к обозначенному флажками месту остановки. Там стояла группа встречающих – десятка два человек. Народу было мало – утро, побудку еще не сыграли. Можно сказать, сонное – царство.

Как только самолет замер и рев моторов стих, вышедший из кабины штурман открыл дверцу люка, откинул лесенку с прилипшими к ней вперемешку с землей травинками и махнул рукой, приглашая на выход.

– За мной, – скомандовал я, вставая и хромая к люку. Ушибленное колено все еще давало о себе знать.

Тут уже была моя территория, поэтому родственники безоговорочно передали мне пальму первенства.

Как только мы покинули салон самолета, я сразу же стал командовать. Определив старшего у безопасников, обратился к нему, не обращая внимания на местных офицеров, – пока было не до них:

– Капитан. Первым рейсом был доставлен капитан Рябинин с пулевым ранением в левый бок.