Владимир Поселягин - Истребители: Я – истребитель. Мы – истребители. Путь истребителя [сборник litres]

– Что? – зевая, спросил я.

– Самолет сел, транспортный, – ответил дядька.

– Архипов, наверное, прилетел, по времени пора уже, – разминаясь и потягиваясь, пробормотал я.

Почесав под коленкой, взял с сапога портянку и стал лениво ее наматывать. Разбуженные Батя и Степка тоже приводили себя в порядок. Вбив ноги в сапоги, я притопнул, проверяя, как они сидят.

Внимательно наблюдающий за мной Степка завистливо вздохнул и спросил:

– И как у тебя это получается?

– Послужи с мое, тоже так научишься. Не-не, сам учись наматывать, хватит, кончилась твоя власть надо мной, – замотал я головой, когда Степка поднял свои портянки и просительно посмотрел на меня. Отец тоже ему уже помогал наматывать, поэтому сразу поддержал:

– Правильно, пока сам не научится, мозоли не набьет, толку не будет. Сам-сам, – отмахнулся он, когда Степка, поняв, что я больше не буду ему помогать, повернулся к нему.

– Злые вы, – притворно всхлипнул он и, обведя нас хитрым взглядом, не глядя ловко намотал портянки и надел сапоги, повторив за мной притопы. Правда, он еще в ладони хлопнул и воскликнул, разведя руками:

– Вуаля!

– Научился, значит, обормот, – хмыкнул я.

– Да что там, несложно, тут важна практика, – пожал он плечами и, сняв крышку с одного из котелков, с интересом заглянул туда. – О, каша… Вкусненькая.

Пока Степка работал ложкой, я, закончив приводить себя в порядок, надел фуражку, подаренную командованием местного полка, и, почесав нос, улыбнулся.

– Я домой звонил. У моих все в порядке. Теща с детьми к нам переехала, с Аней и сыном все время проводит. Выручили ее, когда известие пришло, что я пропал без вести. Ждут, когда приеду. Сообщил, что не один, мол, отца нашел, дядек. Так что ждут, знакомить буду.

– Хорошо. Сын как? Еще не пошел? – спросил батя.

– Первым делом спросил. Нет еще, агукает да на четвереньках ползает. Но быстро летает, в меня пошел.

Шум снаружи усилился. Слышались разговоры, крики, команды, но не рядом с нашей землянкой, а где-то в отдалении. Открыв дверь, я выглянул наружу. Стоявший рядом часовой вытянулся по стойке смирно, с карабином у ноги.

– Самолет с московскими гостями?

– Так точно, товарищ подполковник. Они еще у самолета разговаривают, – ответил часовой.

– Угу, хорошо. Боец, когда они направятся к нам, постучи в дверь, предупреди.

– Сделаю, товарищ подполковник.

– Молодец.

Почти сразу, как только мы сели за стол, негромко беседуя (я рассказывал последние новости от своих), раздался быстрый и частый стук в дверь.

Старшина Суворов. Ночной лес примерно в тридцати километрах от уничтоженной электростанции

– Товарищ старшина, – кто-то негромко позвал меня и легонько потряс за плечо.

– Что? – быстро спросил я, подтягивая к себе карабин.

– Подъем, скоро выдвигаемся, – ответил Сергей Пищалев, боец-подрывник из подразделения капитана Вечернего.

За последние двое суток нервотрепки и боев я успел со многими познакомиться. Бойцы были парнями простыми, без заскоков, даже Андрей Филимонов, зам Вечернего, доцент кафедры филологии, оказался вполне нормальным. Говорил без командной дистанции, спокойный и уверенный в себе офицер.

Взял поданную Сергеем открытую банку тушенки и галеты (трофеи с электростанции, мы уходили налегке с небольшим запасом продовольствия, так что НЗ, найденный в казармах охраны, пришелся как нельзя кстати).

Поставив их рядом с лежанкой, я с постаныванием потянулся, почесал затекшую спину и осмотрелся, потирая глаза. Конечно, нужно было бы умыться – к гигиене я относился строго – но наш временный лагерь не имел близкой воды. Мало того, мы даже ночевали не в лесу, а в овраге, открытом со всех сторон. Предположение, что нас будут искать именно в лесах, подтвердилось. За ночь рядом не пролетело и не проехало ничего чужого.

В лагере все было в порядке. Возле носилок с ранеными возился фельдшер, как раз сейчас одному из тяжелых он помогал освободиться от излишков в организме. Дело житейское, но я отвернулся, чтобы не смущать бойца. Лагерь просыпался, кто молча завтракал, кто делал зарядку, кто осматривал оружие. Полковник Суворов что-то обсуждал с капитанами.

Отстегнув трофейную флягу, я потряс ею у уха. Едва слышный плеск показал, что немного воды там еще оставалось. Открыв, чуть-чуть плеснул на ладонь. Протереть лицо хватило.

Убрав флягу на место, я подхватил завтрак и, сев в позе лотоса, стал аккуратно кушать, используя штык-нож от карабина как вилку. Столовых принадлежностей, кроме ножа, у меня, к сожалению, не было.

– Трофейную форму снять и убрать в вещмешки, – раздался приказ командования.

– Товарищ полковник? – Как только я закончил с зав-траком, то сразу подошел к Командиру, смущенно переминаясь с ноги на ногу.

– Слушаю, старшина, – повернулся он ко мне, отрываясь от пристального изучения карты.

В отличие от него, одетого в современный армейский камуфляж, который, кстати, очень заинтересовал разведчиков и осназовцев, я все еще был в трофейной форме.

– Товарищ полковник, я снял свой комбинезон, прежде чем надеть эту форму. У меня под ней ничего нет.

Полковник на несколько секунд задумался, после чего приказал:

– Оружие сдашь Филимонову, будешь у нас изображать пленного немца. Понесешь одного из раненых.

– Есть, – козырнул я.

«Раненого так раненого, как будто я сюда так просто шел. Тоже нес, между прочим», – размышлял я, вернувшись на лежанку. Нужно отдохнуть перед выходом. Всего пять минут, но мои пять минут.

Посмотрев на небо, по солнцу определил, что время близится к обеду.

«Дали мы храпака, хотя и сюда дотопали, когда уже рассветало, – лениво размышлял я, – все-таки молодец Сева, сумел тут освоиться и даже стать мегазвездой, если по нашему миру судить. Вон как простые бойцы, да и командиры перед ним тянулись. Уважают. Да и он явно это понимает, носа не задирает, через губу не разговаривает. Со всеми спокойно общается, ровно. Не врал, когда говорил, что проблем с внедрением не будет, мол, все его знают. Я бы сказал даже больше: про него не знают только глухонемые, которые потеряли зрение. И песни действительно красивые поет, есть в нем некий шарм при исполнении. Всегда своей песней прямо в душу западает. А как бойцы его на плащ-палатке осторожно в хату отнесли, когда он на середине очередной песни уснул. Хорошо все-таки, что я сюда попал. Что меня дома ждало? Жизнь как у всех, а тут я реально могу пользу принести. Что знаю про современную войну? Да много, зря, что ли, в армейской танковой учебке полгода провел? Танки другие, но манера вести бой фактически та же, те же танковые засады взять. У меня по этой теме “отлично” было, ничего ведь не забыл. Что там, всего-то два года прошло, как я сапоги сбросил и прекратил шрапнель есть».