Владимир Поселягин - Истребители: Я – истребитель. Мы – истребители. Путь истребителя [сборник litres]

Когда совсем стемнело и эсминец замер на якорной цепи, десант начал грузиться в лодки. Через двадцать минут шестьдесят моряков, вооруженных ручными пулеметами, автоматами, гранатометами и винтовками, скрылись в ночи. Еще семьдесят ожидали возвращения пустых лодок.

Операция, которую американцы впоследствии назовут «Ночной шабаш», началась. Когда последние шлюпки скрылись во мгле, ко мне подошел Зайцев.

– Товарищ подполковник, баня готова. Ваша форма приготовлена.

Остров в Тихом океане. Секретная немецкая база. Карцер

Духота тропического острова практически не ощущалась в подземных казематах. Было довольно прохладно, едва слышно монотонно капала вода. Сырость и безнадежность просто пропитывали это помещение.

На базе не было офицерского карцера, только солдатский. Именно там и сидел майор Грохтердт, обвиненный в невыполнении приказа непосредственного командира и в служебном несоответствии.

Как определил трибунал, состоявший из трех старших офицеров, больше просто не было, его вина заключалась в том, что он отпустил угнанный самолет, – это раскрывало месторасположение базы. За одно только это его арестовали сразу при посадке. Оправдания, аргументированные тем, что он мог потерять все экспериментальные машины, выслушаны не были. И в то, что за штурвалом угнанного у союзников гидроплана мог сидеть погибший Суворов, никто не верил. Если сам фюрер сказал, что Суворов погиб, то так это и было. И никак иначе.

Монотонный стук капель давил на нервы, мысли метались в голове. Вздохнув, майор лег на нары и прикрыл глаза. Он был старым битым офицером и знал, что такие происшествия с кондачка не решаются, несмотря на то что трибунал приговорил его к расстрелу. Майора Грохтердта лично фюрер наградил рыцарским крестом с золотыми дубовыми листьями, мечами и бриллиантами за то, что с ним сам Суворов не мог справиться. А тут какие-то тыловые крысы приговорили его к расстрелу.

В это время послышался звук поворачиваемого в замочной скважине ключа, и с пронзительным скрипом дверь карцера отворилась. Почти сразу внутрь заглянул один из охранников.

– Заходи, – приказал он кому-то.

Прищурив глаза от бившего из коридора яркого электрического света, майор смог только рассмотреть незнакомый силуэт в сильно обтрепанной одежде и с костылем в руке. Судя по пинку, которым наградили нового сидельца, популярностью он среди немецких солдат не пользовался.

– Ублюдки! – Хоть и невнятно, но майор смог распознать язык.

– Вы русский? – спросил он по-русски, как только дверь закрылась.

Борт лидера эскадренных миноносцев «Ташкент». Полночь

После организованной моряками баньки, вот ведь везде с удобствами устроятся, я надел свою форму подполковника со всеми наградами и направился в кают-компанию. Судя по пустой палубе, шлюпки вернулись и вторая часть десанта уже ушла к острову.

Поправив мундир, я только порадовался, что он был в багаже не на потерпевшем крушение самолете, а на сопровождающем мое турне эсминце.

Лидер был довольно большой, экипаж за триста человек, так что нехватка матросов пока не сказалась. Остальные моряки несли вахту по второму варианту, то есть в полубоевой готовности, готовые при первом же сигнале тревоги занять свои боевые места. Посты сигнальщиков были усилены. Десяток глаз наблюдали за морем.

– Самое тяжелое в нашей службе – это ждать, – негромко сказал я, входя в кают-компанию.

Практически все офицеры, которые не спали, находились здесь. Штурмана что-то высчитывали в ярко освещенном углу. Капитан «Ташкента» и два командира БЧ задумчиво рассматривали мой рисунок, мысленно представляя, что сейчас делает десант.

Я сразу приметил в углу старую, можно сказать, боевую гитару, подошел и, подхватив ее, сделал перебор.

Подойдя к диванчику, присел и, откинувшись на спинку, взял первые аккорды. Думаю, сейчас самое время спеть что-нибудь весело-боевое, чтобы развеять давящую атмосферу ожидания:

С песней я угадал, хоть немного, но встряхнул офицеров. Дальше исполнил еще несколько песен с морским уклоном, под конец «Морячку» Газманова, которая пошла на ура.

Когда было часа три ночи и вот-вот должен был наступить рассвет, раздался зуммер телефона. Под взглядами всех присутствующих Зайцев подошел к телефону, закрепленному на стене в железном корпусе, и снял трубку. Несколько секунд послушав, он скомандовал:

– Свистать всех наверх. Боевая тревога.

Повернувшись к нам и уловив вопросительные взгляды, ответил:

– Вахтенный доложил, что сигнальщики засекли взлетающие ракеты и несколько трассеров. Похоже, бой начался. Все по местам. Как только рассветет, идем на самом малом вперед. Четыре шлюпки вернулись, две из них можно отправить на замеры глубины по маршруту движения. Рязанцев, займитесь этим.

Старпом, кивнув, вышел из кают-компании. За ним быстро потянулись остальные офицеры. Через несколько секунд кроме меня в кают-компании остались только два безопасника, остальные ушли с десантом, и руководитель моей музыкальной группы Федор Зельц.

– Вячеслав Александрович. Почему последняя песня мне неизвестна? – строго спросил Зельц, поправив криво сидящие очки.

– Может, потому, что я никогда ее не пел? – пожал я плечами, погладив лежавшую рядом гитару.

Встав, я подошел к столу и взял графин с водой. После почти трехчасового исполнения в горле пересохло. Поставив пустой стакан обратно на поднос, я обернулся к Зельцу, продолжавшему меня допрашивать:

– Я считаю, что эта песня своим ритмом и зажигательной мелодией вызовет фурор как у нас, так и за границей. Вы ее написали?

– Нет, – честно ответил я и, припомнив в каком звании был Газманов, дополнил: – Один моряк. Капитан третьего ранга, если я не ошибаюсь.

– Нужно договориться с ним о выпуске песни, – не отставал Зельц.

– Думаю, это будет проблематично, он… не вернулся из боевого похода.

– Светлая память герою, – стянув с головы белую кепку, прошептал Зельц и, тут же водрузив ее обратно, продолжил: – Мне нужны все данные по этому автору, буду пробивать выход его песни в мир музыки.

– Газманов Олег… э-э-э… Михайлович, кажется.

– Выясним, – уверенно кивнул Зельц, записав данные в блокнот.

Это был не первый малоизвестный автор песни, я уже продвинул некоторых из них, которые пользовались большой популярностью в моем мире.