Кирилл Лятс - Гитлерград

– ну, доставай фонари и пошли

Двое других солдат уже держали фонари наготове и сыщики начали спуск по ступеням. Спустившись метров на пять, они обнаружили вполне просторный коридор, идущий под лесом.

Людвиг пошел первым, за ним Шурупов, и трое солдат. Последний прицепил к последней ступеньке бечевку и энергично ее разматывал, еле поспевая за товарищами.

Коридор сделал два поворота и уперся в тупик.

– Тэкс, – сказал полковник, – не верю я, что такое сооружение построено для тупика.

– где-то должен быть тайный проход. Надо поискать.

Фон Дорн огляделся по сторонам и обнаружил единственный камень, лежавший на глинистом полу. Он подошел и пнул его ногой.

В этот момент пол под сыщиками отворился и все шесть человек провалились в глубокую яму.

Полет был недолгим, буквально через пару секунд они упали в кучу осенних листьев без единой царапинки. Однако крышка люка закрылась и дотянуться до нее не представлялось возможным.

– Ну что ж пойдем вперед. Наверняка мы найдем тех, кто все это сделал, – сказал Шурупов и двинулся по новому коридору.

Дорога шла круто вниз, явно уходя вглубь земли. Удивительно, но стены, пол и потолок были бетонные.

– похоже, это не партизанское творение, – заметил фон Дорн.

Шурупов промолчал.

Через минут двадцать спелеологи уперлись в большую бункерную дверь. Солдаты ухватились за нее с разных сторон и стали крутить по часовой стрелке. Дверь потихоньку поддалась и начала открываться. Солдаты отодвинули ее в сторону и пропустили Людвига и Шурупова внутрь.

Не прошли они и двух шагов, как в подземелье включился яркий свет, и путники увидели перед собой человек двадцать вооруженных партизан, которые грозно смотрели на незваных гостей.

Вдруг, из этой толпы вперед вышел крепкий средних лет слегка полный мужичок, внимательно оглядел новоявленную публику прищурился и сказал:

– ну, здорово, Володя!

Лаврентий доедал уже четвертую тарелку окрошки. Будучи в Гитлерграде, и работая в Гестапо, он старался не ходить в русские рестораны, чтобы не вызывать подозрение у начальства.

А жены у него не было, поэтому долгие годы своей жизни, с тех пор, как Ленинград стал Гитлерградом, он не ел окрошки, и сейчас пытался наверстать упущенное.

Иногда он жалел, что не вернулся в Союз. После подписания перемирия, всем, кто жил на восточных землях предоставили возможность вернуться в СССР. Лаврентий знал двух друзей, которые собрались и уехали к своим родным в Москву и Куйбышев.

Но в целом, из ленинградского НКВД почти никто не ушел в работы и не вернулся в Союз.

Жизнь в Третьем Рейхе казалась заманчивой, а работа в Гестапо престижной и высокооплачиваемой. Немцы вообще много сделали для восстановления доверия. Они сразу восстановили снабжение Гитлерграда.

Фон Тресков, назначенный гаулейтером, немедленно привлек компании, возвратившиеся на берега Невы после 30 летнего отсутствия, к восстановлению города и обеспечению жителей всем необходимым. Все были накормлены, обследованы, больные вылечены. Дома отреставрированы. Были созданы новые рабочие места практически для всех желающих. Так как рабочих рук не хватало, то Фон Тресков даже издал распоряжение о борьбе с тунеядством, и Гестапо целых два года занималась ерундой, вылавливая бомжей и праздно шатающихся в течение рабочего дня. Дел было невпроворот. Но город действительно похорошел, и, за исключением отсутствия окрошки, Лаврентию действительно жалеть было не о чем.

Его мысли прервал лейтенант Дудочка, вбежавший в автобус вместе с каким-то солдатом.

– Господин Пронин. У меня для Вас две новости.

– говорите, лейтенант

– Первая: наш вертолет обнаружил пропавший Хорьх супругов Шульц. При обследовании машины обнаружилось, что госпожи Шульц внутри нет, а ее супруг, Максимилиан застрелен в голову в упор

– а вторая новость?

– ваш коллега фон Дорн, полковник Шурупов и трое солдат пропали, и мы не можем их найти.

Наступил март 1943. 608 полк стоял все на той же 8й высоте, которую занял еще в начале прошлой осени. Фронт почти не изменился. Наши с фрицами вели позиционную войну.

Несколько раз фашисты пытались отбить стратегическую высоту, но каждый раз обломовцы ее отстаивали.

Соседней 65 дивизии удалось продвинуться вперед на километр, но дальше они тоже застряли. Периодически немцы совершали кратковременные атаки, пытаясь выровнять фронт, но это им тоже не удавалось.

Так как деревня Любцы оказалась в глубоком тылу – целых два километра от батареи, и прикрывалась окопами и 65, и 165 стрелковых дивизий, Евгений Ильич решил восстановить все избы и расселить там своих солдат. Поэтому целыми днями, начиная с октября и почти до нового года, в Любцах пели пилы и стучали топоры, позаимствованные у инженерного отряда. После истории с лошадьми отказать Обломову никто не решался.

Заехавший в ноябре с инспекцией Морозов заметил:

– А хорошо у тебя тут, Обломов, – и немедленно решил перенести штаб дивизии в Любцы.

У Ильича действительно было все хорошо. Казарма на 300 человек состояла из 10 больших изб. Госпиталь на 50 коек, даже с операционной, штабной дом, пришлось строить даже два, потому что первый был захвачен командиром дивизии. Столовая на 100 человек. В общем, все серьезно.

Госпиталь нужно было оснастить медицинским оборудованием, которого днем с огнем было не сыскать. Однако и тут Ильичу повезло. Мимо Любцов шла дорога, по которой эвакуировались ленинградцы, перебравшиеся через Ладогу. Однажды ночью, в горевшее окно штабного домика, где при свете лучины склонились над картой Обломов и Дорофеев, постучались.

Обломов взял лучину и вышел в сени. Там уже стоял караульный.

– товарищ майор, там машина подъехала, кажись доктора. Просятся на ночлег.

– ну-ка, пойдем посмотрим, что за машина, – Ильич накинул тулуп и вышел на улицу

Там действительно стояла крытая полуторка и тарахтела движком, силясь перекричать пургу. Командир полка подошел к кабине и открыл дверь водителя:

– кто тут у вас?

– ленинградские врачи, пять человек, со мной шестеро, и оборудование всякое из больницы.

– давайте, вылезайте и бегом вон в тот дом, сейчас мы вас накормим и спать уложим. Рядовой!

– да, товарищ майор

– отведи товарищей медиков в госпиталь, определи их там по койкам, одеяла там, подушки, найдите, а потом, как разместятся, веди их в штабной, тут покормим.

Водитель и пожилой доктор, вышедшие из кабины, помогли вылезти еще четырем медикам, которые почти окоченели в кузове под задубевшим от холода брезентовым тентом.

– бегом за солдатом, товарищи. Ваши вещи потом перенесут. Размещайтесь, и милости просим на ужин в штабную избу, – прокричал майор вслед бредущим в казарму пассажирам полуторки.