Кирилл Лятс - Гитлерград

– спасибо, товарищи, – сказал Дудочка, и троица развернулась к холмам.

– что я говорил, – забормотал дед, – просто исчезла в этих холмах, как в двух соснах. Волшебство.

– ладно, пойдем еще раз посмотрим в холмах, может, чего не заметили, – сказал Лаврентий.

Они вернулись к холмам и стали бродить вокруг как грибники, не поднимая головы.

– эй, братцы, смотрите, кажись что-то нашел, – Степан Федорович поднял какую-то штуковину из травы, – тут по немецки написано.

– Вельт Хольцер – это спички немецкие, прочитал Лаврентий. – видать, наша красавица их обронила. Где ты их нашел, Степан?

– да вот аккурат в этой траве, – дед показал себе под ноги.

– Так, вот что, лейтенант, сгоняй опять на заставу, попроси у них кинолога с собакой, у них то наверняка есть. Попробуем след взять. А ты, Федорович, положи спички обратно на то место, где нашел.

Дудочка побежал на погранзаставу, а дед с Лаврентием присели на траву. Пронин достал сигареты и угостил Степана Федоровича.

– а ты что ж, у фашистов остался? – спросил дед

– остался. Куда мне деваться? Я сам из Ленинграда, все мои предки там лежат на кладбище. Да и вроде перемирие у нас. Не воюем. Работа практически та же самая – как следователем работал, так и работаю. Те же преступления, да и люди в городе те же остались в основном, немцев не так много приехало. Думаю, не больше десятой части населения.

– да, непросто тебе тут сейчас. Все небось косо смотрют.

– я тут первый день всего. Да и со штатскими, кроме тебя, ни с кем не общался, а у военных у всех приказ сотрудничать, что им косо то смотреть.

– а я вот своего последнего фрица забыть не могу. Идем мы у этого холма с Матвеем и Николай Петровичем, а тут фриц этот из темноты выныривает, ну я ему «Руки вверх!», а он в меня очередью шмальнул. Как мне такое забыть. Почти каждую ночь снится.

– да, дед, понимаю тебя, у меня как-то все проще прошло. Мы ж немца считай до перемирия и не видели. Сидели на Гороховой, занимались профилактикой преступлений. Ну, понятно, дезертиров и паникеров тоже ловили. Но это все равно не фронт. И тут, бах, и нам говорят, мол, Ленинград теперь будет немецким, кто не хочет жить под немцами, есть неделя переехать в СССР. Неожиданно все было. Ну а потом уже приехало немецкое начальство. Тут я, считай, первый раз живого фашиста то и увидел.

Тут подошел Алексей с двумя пограничниками, один из которых вел на поводке большую немецкую овчарку.

– вот, Лаврентий, дали нам лучшую ищейку. Говорят, всех пловцов находит. Это те, кто Волхов переплывает из Новгорода на нашу территорию. Зовут Шалый. А солдат Виктор и Семен.

– ну что, Шалый, на тебя вся надежда. Виктор, – обратился Лаврентий к кинологу, – вот спичечный коробок, пусть пес его обнюхает и след возьмет.

Виктор поднял коробок и дал понюхать овчарке. Шалый долго нюхал, потом покрутился вокруг себя пару раз и стремительно побежал к маленькому холму.

– Взял след, – крикнул Виктор, которого пес потянул за поводок.

Буквально через 20 метров собака остановилась у подножия холмика и начала на него лаять.

Через мгновение дерн на холме отслоился, как будто за ним была большая дверь, и из нее вышли пятеро.

– товарищ полковник!!! – воскликнул Дудочка, увидев Шурупова

– майн Готт, фон Дорн! – закричал Лаврентий и бросился обнимать своего товарища.

– Вы меня с кем-то путаете? – ответил Клаус возбужденному кузену Авдотьи.

– Да как же? Тихоокеанский флот, Вилючинск, 415 фрегат. Я же Вашим помощников был, капитан-лейтенант Дмитрий Жуков.

– Дима, ну что ты пристал к человеку! – вмешалась тетя Паша, – ну говорят тебе, обознался. Немец он. Из Германии. Не мог он быть с тобой на Дальнем Востоке.

– Чудеса, – сказал Дмитрий, зашел в ванную, помыл руки и сел за стол. – Надо же, бывают же такие сходства.

– Давайте уже познакомимся, – сказал Клаус, – Клаус Хасс, посол Германии в СССР

– А я Авдотья, – сестра Ваша троюродная.

– Димуля, ну ты же помнишь Ефросиньи дочка, Авдотьюшка, росли вы вместе чай.

– Да помню, ма. Привет, Авдотья. Как ты? Расскажи. Где ты сейчас.

– Так она ж бургомистр Новгорода. Большая шишка в Германии.

Дмитрий посмурнел: – фашистка что ли?

– ну почему, фашистка? – Авдотья напряглась, – Германия еще в 43 году отказалась от доминирующей идеологии. Ни нацизма, ни фашизма как такого у нас нет. Есть только основополагающая и направляющая роль НСДАП, но это и у вас есть – ВКП (б) то никто не запретил. Зато у нас есть и другие партии. Я, например, член Социал-демократической партии Германии, ее, между прочим, еще сам Карл Маркс поддерживал, и, кстати, почти половина бургомистров в германских городах члены нашей партии, и в Рейхстаге нас почти треть.

– ага, но страной по прежнему руководят фашисты, тот же Борман.

– Борман закончил войну, как только Гитлер погиб, так он ее и прекратил.

– а что же они до этого Гитлера-то слушал? Мог бы и раньше прекратить.

– можно подумать, у вас кто-то Сталина мог ослушаться, пока он был жив.

– но Сталин не развязывал войн, как вы.

– ну конечно, а война с Финляндией, а с Турцией, а с Румынией, а захват Прибалтийских стран, а Польша, наконец!

– интересно, только все эти страны теперь под Германией, – кипятился Дмитрий.

– это так, но у них полная автономия, руководят ими местные граждане, у всех свои конституции и даже государственный язык у них свой, помимо немецкого. На Восточный землях, кстати, государственный язык русский. Я, например, могу написать письмо Борману на русском, и ему его просто переведут. Сомневаюсь, что какие-нибудь татары или удмурты могут Жукову письмо на своем языке написать.

– мне могут, – заржал Дмитрий, – я же тоже Жуков. Только, боюсь, мне тоже надо будет его переводить.

– Авдотьюшка, расскажи лучше о себе, как ты-то живешь, а то все о политике и политике. Димка шебутной сбил тебе с понталыку, – успела встрять тетя Паша.

– да, тетя Паш, какая тут жизнь. Кроме работы и нет ничего. С утра в шесть встаю, вечером в 12 в час ложусь. Городом большим управлять приходится. Город растет. В 41м 40 тысяч населения было, а сейчас уже миллион. К нам многие приезжают. И компании создавать, у нас же вольный город, со своим налогообложением. И мы специально еще построили города для приезжих. Вот, Клаус видел, для скандинавов Рюрик-град построили. Туда приехало много шведов, норвежцев, датчан. Они же исторический наш город и основали. Я вот хочу использовать историю города для его развития.

– ну а семья-то есть, детишки?

– нету пока, – Авдотья косо посмотрела на Клауса, – но, надеюсь, скоро будет.

– надо-надо, чтобы детишки были, чтобы радость в доме была. А что работа, ее мужики должны делать.