Кирилл Лятс - Гитлерград

– ну, тогда поехали в управление. Там узнаем результаты поиска.

Они сели в машину и поехали на работу.

Посланные по окрестным ломбардам полицейские уже собрались в кабинете фон Дорна. Поэтому Людвигу и Альфреду осталось их только выслушать. Собственно, слушать имело смысл только одного полицейского, который нашел ломбард, в котором находился подсвешник. Он тоже располагался в районе Тиргартена, а, значит, мог бы быть потенциальным местом ограбления.

– Альфред, пошлите туда двух полицейских, пусть организуют круглосуточную засаду. По идее, они должны ограбить его не сегодня-завтра.

Альфред уехал, взяв с собой двоих оперативников, а Людвиг, засунув два канделябра в свой шкаф, пошел домой.

Прошло несколько дней, но последний ломбард так никто и не ограбил. Эксперты, которым Людвиг отнес изъятые у вдовы семисвешники, подтвердили, что это действительно иудейские семисвешники, один 18го, другой 19 века. Один был изготовлен в Кордобе, другой в Виннице.

Это только подтверждало подозрения сыщиков, что все они были изъяты у репрессированных евреев во время войны или до нее в период погромов.

Людвиг изучил личное дело Ганса Кёллера и обнаружил, что тот начинал карьеру в НСДАП со штурмовых бригад, а во время войны руководил несколькими концентрационными лагерями.

В субботу, тем не менее, несмотря на то, что дело о семисвешниках зашло в тупик, Людвиг отправился в зоопарк. Он достаточно быстро отыскал отделение парнокопытных, где быстро приметил знакомое платье у одного из вольеров.

– Моника, – Людвиг тихо подошел к ней сзади с букетом цветов

Моника обернулась и расцвела волнующей улыбкой.

– Ты пришел! Так здорово! Ах, какие цветы! Ты знаешь, что козы не любят ирисы? – воскликнула девушка

– Ну, знаешь, я не козам их принес. Надеюсь, ты-то их любишь

– конечно, я же не коза – засмеялась Моника

– ты занята сейчас?

– нет, я уже свободна. Можем пройтись, попить кофе

– пойдем, может в какое-нибудь кафе на набережной?

– да, давай.

Они пошли рядом, болтая о всяких пустяках. Минут через 40 они подошли к уютному кафе на набережной Шпрее.

– сядем на улице? – спросил Людвиг

– да, давай.

Они расположились на террасе и заказали два кофе по-венски.

– расскажи о себе, – попросил Людвиг, – где ты родилась, где училась

– я не из Берлина, и даже не из исторической части Германии. Я жила далеко отсюда. В Польше. Там я училась в школе, в немецкой. Мои родители погибли во время войны. Когда наступило перемирие, я приехала в Берлин и поселилась у тети. Здесь я закончила школу и пошла в институт.

Ну, а то, что я хочу быть ветеринаром, я тебе уже говорила.

– ты вспоминаешь родителей?

– каждый день. У меня рядом с кроватью наша последняя общая фотография. Я перед сном всегда смотрю на нее и вспоминаю.

– у меня родители, слава богу живы. Они живут в Мюнхене. Вместе с семьей моего брата Вольфганга. Папа очень любит музыку, поэтому брата назвали в честь Моцарта, а меня в честь Бетховена. Он заместитель бургомистра. Я вот приехал в Берлин, проработав в Мюнхене 10 лет.

– а кем ты работаешь? – спросила Моника

– я чиновник по особым поручениям, – уклончиво ответил Людвиг

Они поболтали еще полчаса, после чего Людвиг проводил Монику до дома.

– знаешь, приходи завтра к 9 утра в зоопарк, – мы будем мыть жирафов, я тебе дам подержать шланг или швабру, – сказала Моника, взяв Людвига за руки

– прекрасная идея, никогда не мыл жирафа, обязательно приду.

На следующее утро Людвиг был у зоопарка ровно в 9. Ворота только открылись и он прошел внутрь, пройдя по знакомой дорожке в отделение парнокопытных. Увидев вдали жирафьи шеи, он направился туда. Но Моники нигде не было. На вопрос, где может быть Моника, все удивленно пожимали плечами, не понимая, о ком их спрашивает Людвиг.

Прождав до 10 часов Людвиг пошел домой. Однако консьерж в доме сказал, что Людвигу звонили с работы и просили срочно зайти в Гестапо. Поэтому фон Дорн развернулся и пошел на работу быстрым шагом.

У кабинета его встретил Альфред:

– не могли тебе дозвониться

– что случилось? Наконец-то ограбили последний ломбард?

– нет, но почти. Взломали квартиру вдовы Ганса Кёллера и все перевернули.

– но, ничего не взяли, как я понимаю, так как все, что надо, до этого взяли мы? Ладно, поехали к нашей вдове. А то я уж думал, что мы в тупике, и больше ничего не произойдет.

Пронин вышел из здания на Гороховой и поехал на Крестовский остров. Он хотел прогуляться вдоль владений Максимилиана Шульца и спокойно подумать о дальнейших шагах.

Понятно, что бороться со всесильными патронами Альберта бесполезно, но ведь дело об убийстве его отца никто закрывать не требовал, поэтому будем продолжать так, чтобы никого не раздражать.

В конце концов, Альберта на месте преступления точно не было, стало быть, если он и был заказчиком, что вполне возможно, то к этому выводу можно прийти и не прибегая к прямому допросу.

Будем делать вид, что основной подозреваемый – это его мачеха, Барбара Шульц, почему бы и нет. Стоит узнать о ней поподробнее, пока она скрывается в подземном городе. Интересно, а она собирается оттуда как-то выбираться? И куда? Останется в СССР или вернется в Германию? Уверен, что она будет скрываться под другим именем, например. Ну не садиться же сразу в тюрьму. Это если она виновата.

Надо еще раз пробежаться по всей цепочке событий. Итак, Барбара и Максимилиан Шульц пересекают границу с Советами. Вместе со всем посольством. На Посольство нападают, но на них нет. То есть сознательно оберегают машину Шульцей. Дальше машина уезжает подальше от основной дороги и там Максимилиана убивают, предположительно его жена Барбара. Потом Барбара скрывается в подземном городе у Обломова, который, собственно, и организовал нападение на посольство. Первый вывод – Обломов сознательно не нападал на машину Шульца и был достаточно хорошо знаком с Барбарой.

Дальше. Один из возможных свидетелей, по крайней мере нападения на посольство, Отто Шварцберг бежит с места побоища и пробирается в Гитлерград. Его спутнице, Ирме Мессер, такой побег не удается, потому что ее якобы задерживают на Советском КПП у Новгорода. Спустя некоторое время ее видят в Москве в Посольстве Германии. За то, что Мессер раскрыта, пытаются убить следователя Гестапо. При этом Мессер записывается в московской гостинице под именем Моники Нойман, и это имя бывшей жены следователя Гестапо, которого хотели убить в Москве.

Круто все запутано, – разговаривал сам с собой Пронин, переходя Неву по Дворцовому мосту.

Ладно. Что у нас еще? В Новгороде убиты двойники Шварцберга и Мессер. Кто двойник Шварцберга мы не знаем, а двойником Мессер могла быть советская пограничница, которую пока вычислить не смогли.