Василий Панфилов - Отрочество 2 [СИ]

Но…

… пару минут спустя я не был в этом так уверен. Связав близнецам и Саньке руки за спиной, и держа меня на прицеле, драгуны по-хозяйски рылись в нашем имуществе. Так рылись, што…

– Сержант! – юношеский ломающий басок, и молоденький драгун, едва ли достигший семнадцати лет, выскакивает из повозки, – Медикаменты! Много!

В голосе – счастье и какое-то нехорошее предвкушение.

– Та-ак… – сержант усмехнулся и нырнул в фургон, – действительно много.

– Пособник буров, – равнодушно констатировал он, и мне тут же заломали руки, связав их за спиной.

Замолчав, он уставился на надписи «Пресса» на полотняных боках наших фургонов.

– Дженкин!

– Да, сержант! – с характерной фамильярностью старослужащего отреагировал один из солдат, с характерным акцентом кокни.

– У тебя остались те кафрские сувениры?

– Так точно! Но здесь живут другие племена, а это…

– Да всем насрать! – перебил его сержант, – Кафры напали на фургоны в поисках поживы. Мы подоспели слишком поздно, и… да никто, собственно, не будет расследовать.

Он закурил, а подчинённые принялись сноровисто освобождать фургоны, негромко обсуждая, што именно они «спасут от кафров», а што сгорит в огне.

– Сержант! – в худшее никак не хотелось верить, и всё казалось, што вот сейчас он, наигравшись на нервах и докурив, отменит приказ… – Сержант! Я представитель прессы! Некомбатант!

– Да всем насрать! – процитировал сержанта тот самый молоденький драгун, обнаруживший медикаменты, и британцы засмеялись.

– Сержант!

Удар в лицо, резкий и умелый, но я успел довернуть голову, и костяшки только царапнули по скуле.

– Я богатый человек, сержант! Спросите моих спутников, кого угодно! Я могу…

Удар в живот… и в следующее мгновение тяжёлая пуля разнесла голову сержанту, и его тело свалилось на меня. Пытаясь вдохнуть выбитый воздух, я хребтом ощутил дрожь земли, потом раздались выстрелы, и…

– Марга[ii]! – слитный рёв десятка молодых глоток. Кавалерия пошла в атаку! Поляки!

Сбросив тело, и извернувшись, закатился на всякий случай под повозку, обдирая лицо. И об обитый железом обод колеса связанные сзади руки – тереть, тереть… Несколько секунд, и я свободен, а што запястья кровят, то ерунда!

Подхватив винтовку кого-то из убитых англичан, навскидку к плечу… выстрел! Тот, молоденький, засучил ногами, а я ощутил свирепую, всесокрушающую ярость… и едва ли не счастье! Враг повержен!

Вокруг кипел бой, я и, пригибаясь и падая то и дело, затащил под фургон сперва Саньку, полоснув по верёвкам штыком, а потом и Товию с Самуилом. Едва я это успел, как раздался короткий сабельный посвист, и мне под ноги скатилась отрубленная голова в британской фуражке, с ремешком под подбородком.

Почти тут же шум боя стих, и я только услышал, как добили выстрелом в упор кого-то из раненых британцев.

– Пресса! – проорал я, не выпуская из рук винтовки.

– Егор? Ты?! – подъехавший всадник соскочил с коня и присел на корточки, бестрепетно глядя в дуло винтовки.

– Котяра?!

Мы вылезли из-под повозок, и сразу – объятия, рассказы…

– … второй раз с британцами сталкиваюсь, – жаловался я другу, – и второй раз такая оказия!

Меня бил тяжёлый отходняк, и разобрало многословие, путанное и бестолковое. Рядом растерянно топчется Санька, улыбаясь деревенским дурачком. Близнецы улыбались так же глупо, не в силах даже и встать. Только крупная дрожь, да гримасы, пробегающие по лицам, и снова – улыбки, и полные бездумного счастья глаза.

– Постой! А Ганецкий где! – озираюсь, – Надо же выразить свою…

– Ушёл я от нево, – отозвался Котяра, улыбаясь чуть смущённо, – а ты писал, да? То-то, я думаю, письма не тово…

– Да-а?

– Угу. Такой, знаешь… я шёл к нему, потому как ротмистр и всё такое… а оказалось – Иван!

– Нет, не подумай! – поправился он, – Не как разбойник, а знаешь… атаман такой, всё больше на лихости да на заигрывании с подчинёнными. Ему эта война – как спорт или охота, в удовольствие будто! Такой ради азарту там людей положит, где можно вовсе без выстрелов обойтись. Я таково на Хитровке наелся – во!

Он полоснул себя ребром по горлу с видом самым свирепым.

– И если уж воевать, – решительно добавил друг, – то должным образом!

– Да вот, – Котяра встал, – командир мой.

Молодой мужчина, похожий изрядно на Дон Кихота, закончив распоряжаться, подходил к нам.

– Дзержинский, – представился он, протягивая руку.

– Феликс Эдмундович?! – жму растерянно, и сам не понимаю, откуда это – ощущение, будто встретил человека давно знакомого.

– Мы знакомы? – в его глазах лёгкое удивление.

– Да где-то слышал, наверно, – вид у меня совершенно потерянный, и спешу представиться, прячась в оковах этикета.

– А-а! Наслышан! Как же, репортажи ваши Палестинские, да и до того…

… и как-то мы с ним сразу сдружились.

– Мон колонель! – сопровождающий волонтёров лейтенант зашёл в штабную палатку и выпрямился ещё больше, лихо отдав честь, – Русские волонтёры, мсье Корнейчук и Житков!

– Герои сражения при Коленсо[iii], наслышан! – полковник Вильбуа-Марейль[iv], встав из-за стола, отдал честь, и протянул руку, которую одесситы не без гордости пожали.

Побеседовав несколько минут, и выразив своё безмерное удовольствие их службой, он поздравил их капралами и распрощался.

– Месяц назад, – задумчиво сказал Николай, выйдя из палатки и глядя на капральские нашивки в загрубевшей ладони, – и подумать не мог, а ныне – как так и надо… Капрал, ну надо же!

– Интересно живём! – весело отозвался Борис, потянувшись всем телом к жаркому африканскому солнцу.

– Да! – Корнейчук сжал нашивки в кулаке, и будто прислушался к кому-то внутри себя, – И отныне – только так!

[i] В Южной Африке была и большая диаспора евреев, в основном прибывших из России. Некоторые из них приняли участие в той войне. Так, самым знаменитым стал российский подданный Герман Юдилович, который в начале 1900 года получил звание вельдкорнета, а затем возглавил большой отряд буров.

Правда, намного больше евреев диаспоры действовали на стороне британских войск. Африканеров они не любили, так как им, как и прочим иностранцам, не предоставляли права гражданства. https: warhead.su/2020/02/08/brosit-vyzov-britanskomu-lvu-inostrannye-dobrovoltsy-v-angloburskoy-voyne

[ii] Боевой клич сарматов. Польская шляхта считала себя потомками именно сарматов, и такие вещи были известны достаточно широко.

[iii] Значительное сраженное в англо-бурской войне, закончившееся полным разгромом британцев. В РИ произошло 15 декабря 1899 года.

[iv] Франция. Первый командующий европейским легионом в англо-бурской войне.

Сниман принял нас без расшаркиваний, не отвлекаясь на такие нелепые мелочи, как этикет. Сидя у входа в штабную палатку в одной застиранной пропотелой рубахе с подтяжками поверх, он раскуривал старую трубку и рассматривал с такими же непрезентабельными бурскими офицерами лежащую прямо на земле карту, тыкая в неё веточками и переговариваясь негромко.