Дмитрий Манасыпов - Мой 88-ой: назад в…

Зачем вообще драться? Почему бы не отдать сколько-то из заработанного? Не опасно ли вообще? Чересчур много условностей вместо действия. Иногда бой – просто бой, лучшее средство разрешения конфликта с применением активной фазы агрессивных переговоров.

Да и, честно, как-то стремно это все. Огребу? Значит, огребу.

Вот если бы я был спецназовец или десантник, у-у-у, сейчас бы все было иначе. Только, к сожалению, не имеется такого в биографии, а есть лишь сколько-то драк. С разными, если честно, исходами.

Моя башка попала точно в цель, заставив окружающих услышать сочный звук, смахивающий на производство отбивных и хруст влажной валежины. Сутулый, беззвучно, упал назад, а его голова ударилась об платформу со звуком разбитых бильярдных шаров.

Здоровый не подкачал, оказавшись тем еще быстрым сукиным сыном. Я отпрыгнул, отворачивая лицо, но кулак зацепил. От себя звуков не услышал, но и не обманулся – левую бровь он мне рассек. Зато и мне повезло, левой, в пах, получилось очень удачно. Он как поперхнулся, хакнул, сгибаясь. Локтем и всем весом промеж лопаток, ногой в тазобедренный, руками, с оттягом, по почкам.

И вернуться к сутулому, прописать в голень, добавить в ухо.

– Ты это, земляк, иди давай отсюда, иди.

Так называемый бригадир косился на меня со злостью и страхом. А я… А у меня потихоньку успокаивалось внутри, отпускала чертова дрожь, всегда появляющаяся в такие моменты.

Ненавижу драки, дичь какая-то – бить человека. Не на ринге же, не за корову…

Я ушел, не занимаясь благородной мародеркой по типу «что с боя взято, то свято». Так, увидел самый настоящий носовой платок в кармане воющего сутулого, зажал бровь. Хотел добавить, но не стал… Эти, при всей их как-бы внешне-воровской понтовости, могли на самом деле быть просто приблатненными утырками. Но проверять не хотелось, мало ли. Хреновые дела творятся в моей бывшей стране, если такие доят простых грузчиков с подработки. Куда хреновее, чем думалось и помнилось.

Терять время нельзя, а уж какие последствия случатся… так того не миновать.

Темнота прятала в себе, растворяя мое стратегическое отступление. Возможно, закралась мысль, зря сорвался. Нашел неприятностей на собственную задницу, решай их теперь в случае чего. Просто приблатненные или, наоборот, серьезные люди, какая теперь разница? В любом случае просто так не оставят, будут искать, а раз так…

А раз так то надо не светиться, крутить башкой по сторонам и держать ухо востро. До среды уж точно, два с половиной дня. И вот это проблема, если честно. Но будем решать.

Ночной родной городок конца восьмидесятых ночью с воскресенья на понедельник… отличался от будущего. Автомобилей, само собой, почти нет. Молодежь, пользуясь каникулами, сидела по детсадовским беседкам там, где не гоняли сторожа. Со стороны одного, здесь совсем нового, доносилась гитара. Пели что-то не очень понятное, дворовое и практически незнакомое. И никаких тебе включенных мобильников с переносными колонками, живой звук, так сказать.

Когда сзади, натужно воя движком, замельтешил дальний свет, отошел за кусты. Случай, как известно, всякий бывает.

Пролетевшая «шоха» не дала рассмотреть пассажиров, но почему-то казалось, что там мои недавние знакомцы. Радоваться за их физическое состояние совершенно не хотелось, да и непонятно – хорошее ли оно хотя бы у одного? Вполне вероятно, что это сутулый везет здорового в больничный городок. Ну, а чего хотеть, если выбираешь себе волчье занятие, чтобы все вокруг оказались овцами?

Вообще, этим двоим «спасибо» можно сказать. Напомнили очень простую вещь: с волками жить – по-волчьи выть. А таких волков в ближайшие годы станет куда больше, стоит готовиться. Хотя бы отжиматься и делать утреннюю зарядку, что ли. Вообще тема, совсем как:

– Не переживайте, этот страшный пират ничего не сделает Джиму, ведь Джим… Каждое утро… Делает… Зарядку!

Конечно, не стоит забывать и о том, что против лома нет приема. И, ровно как лучшая рыба – колбаса, так и самый лучший боевой стиль заключается в количестве патронов магазина. Не говоря о занятии, намеченном уже на ближайшее будущее. Кое-кто из моих знакомцев, пока известных только по записи в книжке, начнет свою деятельность уже в девяносто первом. И вовсе не факт, что справиться с любым из этих ублюдков окажется легко. Особенно если голыми руками, всякое может случиться.

Подойдя к «Олимпии» постоял, рассматривая большую стоянку перед стадионом. Здесь, с утра, всегда шумно от техники нефтяников, разъезжающихся по работам. Тут, вон в той кирпичной будке, до самого конца девяностых будут ежедневно выдавать молоко по специальным талонам их семьям. Самим водилам, буровикам, помбурам, слесарям и прочим этим заниматься некогда. Года до девяносто пятого отсюда постоянно шли с бидонами местного молока, потом в ход пошли полиэтиленовые пакеты с улыбающимися коровами от «Самаралакто», молокозавод-то закрылся, проиграв дикому капитализму.

Если глаза не обманывали, то никто меня не ждал. Хорошо…

На воротах с калиткой и будкой сторожа курил дядька, замеченный еще днем.

– Здорово, постоялец.

– Доброй ночи.

Он оглядел меня с ног до головы, прищурился на темную запекшуюся кровь.

– Споткнулся?

– Типа того.

– Душевую не заляпай, если снова потечет. Напакостишь – вымоешь.

– Яволь, мой генерал.

– Вот ты, посмотри, какой юморист… прямо Хазанов номер два. На, парни оставили.

И, зайдя в сторожку, передал бумажный сверток. Пахло мясом, хорошо прожаренным на углях после дров и, ну конечно, уксусным маринадом.

– Спасибо. Будете?

– Иди давай, – он махнул рукой, – с утра разбужу, не стану надеяться, что сам встанешь.

– Хорошо.

Из темноты вдруг возникло еще более темное пятно, превратившись в собаку. Большая помесь овчарки с кем-то встала и заинтересованно покрутила ушастой мордой. А из темноты, переваливаясь, выкатились несколько плотных комков с хвостиками.

– Найда, иди спи! – буркнул сторож. – Опять голодная, что ли? Смотри, сейчас попрошайничать станет, мясо почуяла. И так сегодня обожралась, еле ходила.

– Кормит же. – я улыбнулся, глядя, как самый нахальный щен уже нюхает мои кроссовки, а его мамка, сев на задние, спокойно рассматривает меня.

– Эт да.

Я кивнул и пошел в сторону качалки. Подумал и причмокнул, хлопнув по бедру. Умница кормящая мать-героиня все поняла и потрусила следом. Остатки колбасы в моем рюкзаке ночь-то переживут, а потом? Не пропадать же добру, правильно?

Качалка, как утомившись за день вместе со спортсменами, мирно спала. Фонарь за решётчатым окном заливал её голубовато-белым светом и до кабинета добрался ни разу не споткнувшись.

Найда оказалась собакой воспитанной, колбасу вежливо обнюхала, лизнула ладонь и забрала её только когда положил на крыльцо. Махнула хвостом и убежала к своим, уже начавшим поскуливать, отпрыскам. Всегда любил мохнатых и никогда не имел собаки, вот ведь. А они, в свою очередь, всегда любили в ответ. Это вам не коты, эти любят честно и в ответ, преданно и без предательства.