Дмитрий Манасыпов - Мой 88-ой: назад в…

– Вон туда его кинули. Эй, ты живой?

– Да.

Это уже я говорю, отвечая на четкий угаданный вопрос.

– Это недолго, фраер. Это мы с утра поправим. Руки тебе развяжут, мешок сам снимаешь, матрас вон, даже не обосанный. Параши, извини, не предусмотрено. Ничо, мы терпели, так и ты потерпишь, не гостиница. Просьбы есть?

– Сигареты с зажигалкой оставьте.

– Да он охуе…

– Рот закрой! Оставьте ему сигареты, не спалит же сам себя. Руки давай. Захочешь сбежать, можешь стену погрызть или пол подкопать. Стена в три кирпича, под полом полметра бетона, попробуй.

Руки развязали, сунули мятую пачку «Космоса» и спички. Крысы, они и в Африке крысы. Увидели мой обычный «Бик» и не смогли не увести, понторезы гнилые. Дверь закрылась, издав явственно металлический звук. Так, снимаем мешок и оглядываемся, чего у нас тут?

Конура какая-то, не оштукатуренный кирпич, холодный бетон, небольшой окошко под потолком, убранное решеткой. Да, не сбежишь. Растирая руки, подошел к окошку и закурил. Дым потянулся вверх, а я стоял и пытался понять – где ж все-таки оказался? Оно ж как? Если знаешь от чего отталкиваться, то будет проще. Я знал.

На третьей подряд сиге ожидание сработало. Загрохотало поездом, да вполне себе сильно. Раз так, то здание в городе, за ним поездов почти не слышно. Толку от такого знания ноль, но если не пытаться думать, то в такой ситуации и свихнуться можно.

На голове надулась шишка и подсохла кровь. Но сотрясения не оказалось, уже хорошо. Драться с ними, когда откроют утром, вряд ли выйдет. Пусть и били руками-ногами-подручными средствами, но когда откроют то… То кажется мне, что в живот станет смотреть самый обычный ТОЗ, например. Дернешься и получишь дробью, хорошо, если в ляжки, а не в ливер.

Зачем я им? Надо полагать, привезли ради общения с тем самым Сватом, что тут всем заправляет. Скорее всего, фишка в наказании, чтобы все в городе узнали – как связываться с «синими». Хреново, конечно, но мало ли как пойдет? Если сразу не начали хотя бы бить, то остается какой-то шанс. Откуда он взялся? Будет утро, там и узнаю. А пока, конечно, просто надо поспать, что ли.

Вот только сон идти не хотел. И, верно, с чего бы?..

Глупо, но думалось-то вовсе не про утро. Самый страх, до дрожи в коленках и липко-холодных кишок был недавно, когда пришел в себя и лежал в мешке. Сейчас страх все же отошел, спрятался, сигареты отогнали. Пока темно, сверчки трещат, поезд гудит, часы… часы не тикают, сняли часы, падлы.

Покоя не давала та самая бутылка, грохнувшаяся на стройке. Почему? Да все очень просто – ее там нигде не имелось. Глупая привычка, но она помогла рассмотреть стену, выемки, остальное. Не было там никакой темно-зеленой чебурашки, вот совсем не виднелось. А она, как гребаный суслик, взяла и появилась. Вот потому все одновременно просто и сложно.

Попасть в прошлое для человека, вечерами стучащему по клаве в фантжанре – разрыв шаблона и никак иначе. Одно дело придумывать ситуации, героев, диалоги, другое – оказаться на их месте. И тут, хочешь не хочешь, начнешь примерять на себя все фантастичное, что вспомнишь. Совсем как сейчас я, лежа на старом солдатском матрасе в конуре у тех, кто уже обещал мне ногти выдернуть. И эта примерка мне не особо нравилась. Потому как…

Когда майор Сварог стал лордом, то его закинуло в Ямурлак. Автор явно сперва думал о вмешательстве в это вовсе непонятных сил, но потом списал на заговор. Хотя, конечно, не то…

Джейк Эппинг, собираясь изменить время и судьбу нескольких человек, схватил желудочный грипп. Он дристал дальше, чем видел и вроде как даже купил резиновые трусы. Потом у него отказывала машина. Потом…

Время вмешивалось, делало так, что Джейку постоянно мешала сама судьба. Ровно как с бутылкой на стройке. Мало ли, что мне еще предстоит встретить? Может, время на самом деле настоящее, живое и не любящее, когда мешают его расписанным партиям?

Ну, или как в «Пункте назначения», когда Смерть все равно шла за ними и…

– Как сурок дрыхнет.

– Ничо, щас как сурок пищать начнет.

Я открыл глаза и уставился на них. Точно, угадал, вот тебе и оружие, пусть и не двустволка, а самый обычный макарыч. Держит прямо уверенно, явно тот самый, что вчера отдавал приказы. Так и вышло:

– Вставай давай.

– К стенке поворачиваться, руки назад, а?

Сказал и пожалел. У того аж дернулся глаз, а палец на скобе побелел. Хорошо, хоть «начальник» не упомянул, сдержался. С другой стороны правильно, с этими иначе никак, они быстро страх чуют, становясь волками.

– Борзый?

Я не стал отвечать, встал, зевая и закурив.

– Борзый… – протянул хрен с макаром. – Руки вытяни.

На такой случай у них нашлись нормальные ментовские браслеты. Щелк, и вот у меня новое впечатление, ни разу ранее ощущаемое.

– В сортир-то пустите, опричники? Сами же все знаете, как понимаю.

Оба снова едва удержались, чтобы не накидать мне и я порадовался. Только гордость не позволяла подпрыгивать и сжимать ноги. Ссать, сука, хотелось неимоверно.

В общем… В общем потом меня отвели в комнату, где нас уже ждали. Это было строящееся здание, где-то в районе автохозяйства, не иначе, пахло свежей кладкой, краской с первого этажа и прочим ароматом ремонта. За окном, тоже убранным решеткой, виднелись красные и рыжие кабины самосвалов, там ходили люди, а тут…

А тут сидели за столом звери. Мой гнусавый «крестник» с новой нашлепкой на роже, два немаленьких облома и, судя по всему, тот самый Сват. Смотрящий, короче, за моим родным городом со стороны уголовно-криминальных ОПГ, уже вовсю маячущих на горизонте. Вернее, уже существующих.

– Этот? – Сват, пьющий… кофе, смотрел на меня.

Высокий, жилистый, аккуратно стриженый и в легкой рубашке с джинсами. На столе, занимая его наполовину, лежало мое барахло, деньги, часы и одежда.

– Этот, пахан, – гнусавый радостно скалился. – Дашь мне его, а?

Тот не ответил, отхлебнул, потянул сигарету из пачки. Сват курил «самца», причем без фильтра и настоящего американского. Серьезный дядька, ничего не скажешь.

– Присаживайся… бродяга.

Гнусавому это не понравилось, он даже поморщился, но промолчал. Бродяга, так-то, ничего хорошего, но точно лучше фраера. Не говоря о чем хуже, само собой. Говорит «присядь», так садись и не выпендривайся, следи за словами, будь осторожен.

– А браслеты нахрена? – Сват посмотрел на серьезного со стволом. – Ты чего, Кука, сними, мы ж не мусора. Да и он баловать не станет, верно говорю?

Я кивнул, металл щелкнул, руки оказались свободны.

– Ну, рассказывай давай, как да зачем ты решил понтоваться, понятия путать и мешать нам, на нашей земле, работать?

– Я?!

– Да ты охуе…

– Серый, угомонись!

Сват не крикнул, не поднял голос, но гнусавый Серый потух и явно расстроился. Ну, а как еще, если старший тебе указывает? И указывает так, как следует – спокойно да ровно. Давно замечено, что ор, рваная майка на груди и бешеные глаза, конечно, заставляют напрягаться. Но пугает, до дрожи в коленках, сказанное именно вот так, ровно и спокойно. Кто орет, того слушают, кто говорит, к тому прислушиваются. Разница вроде невелика, а суть меняется сразу, и, вот честно, я уловил надежду для себя.