Дино Динаев - Пантанал и дети Ла-Манша [СИ]

— Какое такое дело вы тут пытаетесь вести, тащ Вершинин? А не работаем ли мы на французскую, нашу, разведку?

Вместо следователей вошла Эва. На ней было то же самое эксклюзивное платье. На лице ссадина.

Мы уселись напротив друг друга словно педагог и студентка, пришедшая для экзамена. А руки уже путешествовали навстречу друг друга, чтобы встретиться посередине щербатого старого стола, стиснутся с силой и нежностью.

Хоть нас и оставили одних, интим получился насквозь фальшивый. Под потолком пряталась камера и микрофоны. Я знал, что жирный боров сейчас внимает каждому нашему слову.

Мы одновременно привстали, и я сказал ей прямо в розовое изящное ушко:

— Я тебя вытащу. Сколько у нас времени? Только нужны деньги.

Потом мы поменяли диспозицию.

— Если сделают запрос в Париж, то не больше суток. Деньги будут.

И добавила:

— Забудь, что я говорила тебе раньше. Срочно откажись от экспедиции. Я не должна была тебе это говорить, но мы предприняли несколько походов через Ламанш. Никто не вернулся, кроме одного человека, но лучше бы он не возвращался!

— Почему, Эва? — хотел я воскликнуть, но дверь с грохотом распахнулась, впуская подполковника Михеева и надзирателя.

— Это что новый стиль допросов? — сварливо произнес Михеев. — А где протокол? И почему вы держитесь за руки, как на первом свидании?

Мы инстинктивно отдернули руки.

— Свидание окончено! — рявкнул подпол.

— Мне надо с вами переговорить! — твердо заявил я.

— С чего бы это? — прикинулся Михеев дурачком.

— Это в ваших интересах. Более говорить не могу! — и указал глазами на надзирателя.

Михеев солидно кашлянул и сказал: «Пройдемте!».

Снова я оказался в кабинете жиртреста. Только на этот раз у меня не было выбора, надо было решать проблему здесь и сейчас.

— Что же вы так, тащ майор? — развел Михеев руками, став похожим на небольшой дирижабль, только с человечьими руками. — Сказали бы сразу, что это ваша пассия, а не стали огород городить со своим липовым расследованием. Да и серьезного на вашу девушку ничего нет. Подумаешь, драка по пьяни. Попросили бы по — хорошему, откровенно, я бы ее и отпустил. Что у меня других серьезных дел нет?

Я и купился.

— На самом деле, отпустите девушку. Чего вам стоит? Еще не поздно. Она у вас небось с бандитами сидит.

— А что? — «загорелся» Михеев. — Вот возьму и отпущу! Тем более такой серьезный человек, в возрасте просит!

— Конечно! Сделайте доброе дело! — я «проглотил» упоминание на возраст.

— Вот прямо сейчас возьму и позвоню! — Михеев с энтузиазмом берет трубку, подмигивает одним глазом. — Мы же не звери какие!

С ним на глазах происходят метаморфозы. Я понял, что все до этого был пролог, спектакль начался сейчас.

Михеев с грохотом роняет трубку. Лицо багровеет, висячие усы натягиваются точно якорные цепи.

— Ты что, сука, думал, что я сейчас прямо так возьму и опущу твою прошмандовку? — заорал он.

А что, грудь объемная, ори сколько душа пожелает.

— Да я твою прошмандовку теперь до третьего колена пробью! Узнаю всю правду, чем она так интересна следаку аж из самой метрополии!

Херово, понял я. Эва не зря предупреждала. Если она на самом деле где — то наследила, из Парижа придет целая портянка. Если подтвердятся подозрения, что она работает на разведку — ее, расстреляют, не вывозя из Шербура.

— Нет, ты на самом деле, думал, майор, что я отпущу твою прошмандовку ради твоих красивых глаз? — риторически воскликнул подпол, в третий раз повторив слово «прошмандовка», видно какие — то личные счеты, возможно, был неудачно женат.

— А если не ради красивых глаз? — пошел я ва — банк.

— Это как? — Михеев в словесной эскападе словно наткнулся на невидимое препятствие, разом сбившее с него весь пыл.

— Вознаграждение за бдительность! — предложил я необидную формулировку.

А он расшифровал.

— Статья 291 уголовного кодекса. До 15 лет.

Но не сказал «не пойдет», чем вселил надежду.

В голове у меня включился арифмометр. Сколько предложить этой колбасной фабрике?5? 10? Чтобы наверняка взял.

— Я готов выложить наличкой 15 миллионов.

Он облизнул губы толстым говяжьим языком.

— Чего?

— Рублей конечно!

- 100! — выпалил он.

Сумма была астрономическая.

— Побойтесь бога, подполковник!

— Я атеист! — прошипел Михеев. — Значит, не договорились. Пошел вон!

— Я достану деньги! — сказал я твердо.

Некоторое время наши взгляды скрежетали как шпаги.

— Лады, тогда поговорим! — пообещал Михеев.

Я вышел из комендатуры воодушевленный, но ноги дрожали от перенесенного напряжения, я был вынужден присесть на лавочку. Я никогда не умел давить на людей. Как оказалось, это была не главная моя беда.

Неизвестно, сколько бы я приходил в себя, но как оказалось, время было ограничено извне по независящим от меня обстоятельствам. Мимо проходила молодая мамаша с дитем в коляске. Я еще обратил внимание на колясу, груженую как самосвал. Небольшой поддон оказался забит пакетами с едой. Там все время что — то выпадало, мамаша, ругаясь по — французски, что — то поднимала. В общей сутолоке мамзель не заметила отлетевшую вбок упаковку чипсов, я поднял, протянул.

— Такси за углом! — пробормотала она вместо «мерси» и покатила себе дальше.

У меня разве что пасть не отвисла. Все — таки я еще молодой шпион.

За углом разгружался длинновоз, перегораживая узкую улочку так, что даже я с трудом протиснулся. По пути я задел колонну из коробок, она рассыпалась, что — то внутри разбилось, но толерантные грузчики не сказали мне ни слова, они в упор меня не видели.

За длинновозом стояло такси с надписью «Travers Jacques». Я плюхнулся на заднее сиденье, не представляя, что дальше. Водила кивнул головой, громко поблагодарив, что я воспользовался услугами такси. И поехал. В заднее стекло я видел, как из — за длинномера выскочил мужчина в бордовом спортивном костюме и стал орать, видно требуя убрать машину. Грузчики лишь разводили руками, словно говоря: «Сие никак невозможно».

Мы проехали всего квартал, после чего водитель плюнул на свое такси, бросив его на том месте, где парковка запрещена, и пригласив меня, пересел в неприметный «Ситроен».

На нем мы доехали до улицы маршала Фоша. Водила кивнул на вывеску цветочного магазина «Свит Кабана». Я вышел, он уехал, не взяв деньги за проезд.

Я подошел к витрине, пытаясь заглянуть внутрь, но увидел быстро мелькнувшую тень за спиной.

— Здесь продается славянский шкаф? — спросили зловещим тоном.

Голос показался мне противным и знакомым. Я оглянулся.

Феликс Деко! Собственной персоной.

— Господи, они что, негра прислали? — вырвалось у меня.