Дино Динаев - Пантанал и дети Ла-Манша [СИ]

— В таком случае нельзя ли перевесить браслет на другую, уже раненую, ногу? Она все равно ни черта не гнется! — попросил я. — А то мне оторвёт здоровую ногу, и я останусь лишь с больной!

— На это и расчет, гражданин Бекк! — мило улыбнулась Бойцова, и мне показалось, длинный раздвоенный на конце язык мазнул по ярко накрашенным алым губам.

Дроны с безмятежными лицами отвели меня в дощатый домик. На вопрос, где мне дозволено гулять, один указал на тропинку вокруг дома. Похоже, на дрон не удосужились поставить голосовой декодер.

Другие домики стояли среди сосен не ближе 50 метров. Где — то за соснами шумела Волга.

Господи, как же давно я не был дома.

Еду мне в этот день не дали. Как и питье. И на следующий тоже.

Справлял нужду под окнами. Гулял по тропинке. Издалека наблюдал других обитателей зоны отдыха. Они шли на обед. Попытки привлечь их внимание истошными криками ни к чему не привели. Я был невидим и не слышим. Меня вообще тут не было.

На второй день ближе к обеду заявилась Аня Бойцова.

— Ничего не хотите мне сообщить? — поинтересовалась она.

— Жрать хочу! — мрачно сказал я.

Она сделала знак рукой. Два неразлучных ЧП в праздничных робах сервировали нехитрый столик — супчик в железной миске, гуляш с сечкой и естественно компот.

— Идите, ешьте! Не стесняйтесь, Адольф Александрович! — сделала девушка широкий жест.

Я не двинулся с места — столик стоял за тропинкой.

— Вы очень любите себя! — сделала вывод Анютка. — Вам жалко ногу? Да вы нарцисс!

Я занял позицию, где расстояние до еды было кратчайшим.

— Господи, настоящий бабуин! — натужно рассмеялась Аннушка. — Хотите, я вам передам?

— Можете столик передвинуть! — подсказал я.

— О, бабуин заговорил! — делано удивилась Аня, сегодня она была бесподобна.

Милая девушка взяла миску, потом словно вспомнила и спросила:

— Зачем вы убили Кашлина?

— Я его пальцем не тронул! — возмутился я. — Обо всем подробно я указал в…

Ей было наплевать, где и что я указал. Она медленно перевернула миску и вылила содержимое на землю.

— Наверное вкусно было? — спросил я.

— Наверняка! — ответила она. — Второй вопрос…

— Ответ будет первый!

— Упертый! — одобрительно заметила Анюта. — Это хорошо. Люблю таких ломать.

Она улыбнулась, показав мелкие зубки как у хорька. Хищница.

— Ну так будем говорить, гражданин Бекк?

— Мне никогда не везло с женщинами! — доверился я ей.

На землю отправилось второе.

— Гуляш! — рассмотрел я. — Похоже свиной. Куски какие хорошие. Как у нас с солью. Обычно не досаливаете.

— Нормально с солью! — зло высказалась Бойцова. — Значит, говорить ты сегодня не готов?

— А перец? — я сглотнул слюну. — С перчиком не переборщили?

— Вот, что я скажу тебе, Бекк! — начала она.

Но что она собиралась сказать, осталось покрытым мраком. Бойцова ткнула пальчиком в ухо, сработала фурнитура.

Строгая прапорщица нахмурилась.

— Как так? Вы у меня под трибунал пойдете! — пригрозила она собеседнику. — Срочно мне машину!

Забыв обо мне, она устремилась прочь, только сапожки засверкали. Потом вспомнила, обернулась и погрозила пальчиком. Этот жест я не любил со школы.

В лагере повеяло тревогой. Захлопали двери, мимо пробежали курсанты. Залаяли невидимые псы. Напрасно я кричал, стараясь привлечь внимание. Вскоре я остался в полном одиночестве. Все покинули лагерь.

Я уселся на землю напротив испорченной еды и попытался представить ее обратно в тарелках. Ароматную. С парком. Потом я мысленно брал ложечку, медленно размешивал бульончик, рассматривая как всплывают куски мяса и разваристая картошечка, как разворачиваются капустные листья. А гуляш? Есть тысяча способов кушать гуляш. Не есть, какое холодное не эмоциональное слово, а именно кушать. Насаживать на вилку, макать в соус. А если кусочки крупные, но ножиком их, ножиком.

Кто — то захихикал, и я разом оказался на ногах. Богом клянусь, я ничего не слышал, ни шагов, ни шороха. Отвлечь меня невозможно, это рефлекс, выработанный годами. (Ну и врачи, наверняка, что — то модифицировали). Так вот я ничего не слышал, а когда оглянулся, увидел маленькую девочку.

На вид лет 10. Волосы убраны в два легкомысленных хвостика. Одета в белую кофточку и сарафан с бантиком. На ногах сандалики со сбитыми до полного обесцвечивания носами.

— Извини! Не хотела пугать. У тебя был такой горестный вид.

Одинокий ребенок в покинутом в спешке лагере спецназа выглядел странновато.

— Как тебя зовут? Где твои родители? — спросил я.

— Лиля! А родители… там! — она сделала неопределенный жест.

Обслуживающий персонал, понял я.

— Не знаешь, что случилось?

— Кто — то сбежал! — легкомысленно ответила она.

— Почему ты не дома? — попенял я. — Это может быть опасно.

— Ничего опасного, во всем лагере только мы с тобой! — пожала плечами.

У меня возникла идея.

— Ты не могла бы подать мне несколько кусочков мяса? Они здесь в траве?

— Есть с пола негигиенично! — с умным видом заметила она.

Один раз в Африке я жрал сдохшего ишака, но говорить этого ребенку по понятным причинам не стал.

— А ты преступник? — спросила она.

Я опешил.

— С чего ты так решила?

— В этом домике всегда живут преступники. До тебя тоже был дяденька. Долго. Потом у него что — то взорвалось, ему все оторвало, и он умер.

— Херово! — вырвалось у меня.

— Это плохое слово! — нахмурилась она.

Я извинился.

— А какое преступление ты совершил?

Я честно ответил, что никакого.

— Тот дяденька тоже так мне говорил!

У меня в мозгу что — то щелкнуло. Домик явно под неусыпным наблюдением, подойти к нему просто так нереально.

Глядя дитенку прямо в глаза, я уточнил:

— А в прошлый раз, когда ты разговаривала с предыдущим арестантом, тоже кто — то сбежал?

И добавил:

— Это ты сбежала, Лило!

Зрачки ее стремительно увеличились — до размеров глазницы. Выпад последовал с такой скоростью, что я успел лишь упасть, чтобы уйти из — под удара.

Но Лило не била. Ухватив за ногу, она поволокла меня за границу моей незримой тюрьмы. Конечно, я сопротивлялся, безо всякого эффекта. Меня словно бульдозер волок.

— Лило, стоп! — прозвучал властный окрик.

Девочка замерла в неестественном наклоне вперед. Мой ботинок практически вылез за пределы тропинки. Браслет на ноге раздвинулся, из него вылезло пусковое устройство — чтобы было страшнее.

Я осторожно высвободил ногу и вполз обратно за тропинку.

— В следующий раз я могу и не успеть! — вальяжно заметила Бойцова.

Два ЧП грузили третьего в подъехавший фургон.

— Ну и монстров вы здесь наплодили! — уважительно заметил я.

— Это еще далеко не все, на что мы сподобились! — пообещала Бойцова.