Александр Михайловский - Война за проливы. Операция прикрытия

– Наверное, вы, Вячеслав Николаевич, имеете в виду босняков-мусульман? – спросил я.

– И их тоже, – ответил мой собеседник, – но еще в большей степени это касается албанцев. Сейчас они кажутся тебе дружественно настроенными, но подумай о том, что может случиться за сто ближайших лет. Албанцы, как и прочие мусульмане, унаследовали от седой древности обычай брать в жены вдов своих погибших братьев и боевых побратимов, а также усыновлять их детей. Благодаря подобным порядкам у таких народов не бывает сирот, а женщины продолжают рожать и воспитывать детей, несмотря на гибель мужчин на войне. Поэтому в случае каких-нибудь потрясений и потерь, на которые так богат двадцатый век, численность албанцев и босняков будет восстанавливаться гораздо быстрее, чем численность сербов, черногорцев и хорватов. Имей это в виду, а также помни, что мусульмане и хорваты – в том виде, в каком они существуют сейчас – никогда не будут считать Великую Сербию своей родиной матерью, вместо того она будет им мачехой. Рано или поздно такая реакция неизбежна, и тебе следует хорошенько подумать над тем, что надо сделать, дабы предотвратить этот исход.

Слушая эти слова, я вспомнил, что получил сообщение о том, что наша сербская армия уже два дня продвигается по Косово и Метохии, оттесняя турок к югу, и что в этой стране, исторической сердцевинной части Сербии, сейчас живет довольно много албанцев, поселившихся там при турецкой власти. В сербов их не превратить, но они должны почувствовать себя своими среди нас. СВОИМИ, а не просто равноправными. Возможно, это будет одна из важнейших моих королевских забот…

25 июня 1908 года. Македония, окрестности города Куманово.

Первая болгарская армия подошла к Куманово с востока, в яростном грохоте пушечной канонады. На горной дороге, прихотливо виляющей вместе с горным ущельем, ей пришлось непрерывно преодолевать ожесточенное сопротивление турецких заслонов. Каждый изгиб дороги, за которым позиции османских солдат оказывались недоступны для полевых трехдюймовок [34], каждая удобная складка местности использовались для того, чтобы разместить там роту или батальон аскеров, намеревавшихся по максимуму выпить болгарской крови и отойти на следующий подходящий рубеж. Но вот неожиданно [35]раздаются частые хлопки минометных выстрелов – и мины, пронзительно свистя, отвесно рушатся прямо на турецкие позиции, в окопы и за насыпи-куртины, за которыми аскеры рассчитывали укрываться от ружейного и шрапнельного огня.

Этих восьмисантиметровых минометов много, они просты и легки в переноске, и под прикрытием их шквального обстрела болгарские солдаты сближаются с заслоном, чтобы ревущей живой волной броситься в штыки. Турецкая артиллерия ничего не может поделать. Минометов у болгар много, и они буквально засыпают позиции турецких топчу ( пушкарей ) градом каплевидных оперенных подарков. Когда живая волна доходит до позиции врага, в живых не остается ни одного аскера. Если сначала наступление за огневым валом у них не особо получалось, то после нескольких боев минометчики набили руку так, что все мины теперь достаются исключительно врагу, и ничего не падает на головы своей атакующей пехоте.

Последняя попытка задержать болгарское наступление состоялась на господствующих высотах перед рекой Пчиней, которые перекрывали выход из ущелья. Старая дорога, узкая и пыльная, с крутыми поворотами, огибала эти три невысокие горушки с северной стороны, а новая… новую, южнее высот, еще не построили. Оборону в наскоро построенном укрепрайоне (ковырять каменистую почву заступами – еще то удовольствие), разместившемся на месте болгарского села Облавце, занял полк низама (регулярной армии) усиленный пулеметной командой ( 4 картечницы времен войны за освобождение Болгарии ). По крайней мере, у каждого аскера этого полка наличествовала штатная винтовка маузера образца 1890 года, а также запас патронов. А то в некоторые подразделениях редифа ( ополчения из запасных ) до трети солдат вообще не имели огнестрельного оружия, а находящиеся на вооружении стволы в большинстве своем представляли собой оружие времен прошлой русско-турецкой войны.

Первая (пробная) атака болгарских солдат захлебнулась под громовой стрекот картечниц и ружейные залпы аскеров, засевших в своем укрепрайоне. Впрочем, открывшие огонь картечницы сразу выдали себя облаками плотного белого дыма, ибо их патроны были снаряжены черным порохом. Но из-за обширного открытого пространства перед турецкими позициями для минометов с предельной дальностью в два с половиной километра безопасная дистанция стрельбы со стороны обратных скатов высот оказалась великовата. Поэтому болгарскому генералу Стефану Тошеву, как раз перед войной назначенному командовать первой армией, пришлось останавливать движение подразделения, сгонять всех на обочину и вытаскивать из самого конца колонны приданный его армии отдельный тяжелый артдивизион: двенадцать новеньких русских пятидюймовых гаубиц образца 1907 года. Собственно, болгарской эта воинская единица была лишь частично. Ездовые, заряжающие, подносчики снарядов были болгарами, а офицеры, командиры орудий и наводчики являлись подданными его Императорского Величества Михаила Александровича. Впрочем, у каждого русского специалиста имелся болгарский дублер, обучающийся работе с новой техникой по принципу «делай как я».

Но это все лирика. Дивизион бодро проследовал мимо сошедших на обочину пехотных полков, на S-образном повороте дороги развернулся в линию поперек основного направления стрельбы. Ловкие как черти ездовые отцепили лошадей от передков, а передки от орудий. Заряжающие раздвинули станины и уперли в землю сошники ( прощайте, однобрусные лафеты ), а наводчики закрутили маховики наводки, из походного положения поднимая стволы до минимальной боевой отметки «прицел двести». Заряжающие уже раскрыли передки и тащат к орудиям ящики, в каждом из которых упакованы по два осколочно-фугасных снаряда вместе с зарядами раздельного заряжания, телефонисты тянут провод от НП к огневым, а командир дивизиона подполковник Иван Раков на наблюдательном пункте уже колдует над новейшим механическим ПУАО [36]…

Пристрелочный выстрел одним орудием – и столб пыли, вздыбленной земли и густого дыма встает с недолетом и чуть левее цели. Поправка. Второй снаряд ложится почти так, как надо, а третий идет точно в цель – и дивизион переходит на беглый огонь. У гаубиц с раздельным заряжанием он не очень-то быстрый, два выстрела в минуту, но построенным на скорую руку турецким укреплениям хватает и того. Грохочут выстрелы, отскакивают от орудий дымящиеся и звенящие гильзы, а там, где окопались аскеры, летят во все стороны обломки укреплений и фрагменты тел и вздымаются в небо черные дымные клубы. Это первое явление на поле боя скорострельных гаубиц с раздвижными лафетами и первый случай массированной артиллерийской подготовки.