Евгений Токтаев - Скованный Прометей

— Какое сражение? Какие турки?

— Что они говорят? — нетерпеливо спросил де Коронадо.

— Какое-то безумие, — пробормотал Каэтани, — они не слышали про Лигу, не видели сражение. Будто с луны свалились.

Империале изумлённо переводил взгляд с герцога на воинов на стене. Он понял не более половины слов.

— Похоже это не они с луны свалились… — буркнул де Коронадо.

Он его недавней уверенности в том, что всё странности вполне объяснимы, не осталось и следа.

— Как называется этот город? — спросил Каэтани.

Ему не ответили, на стене что-то горячо обсуждали. Он выждал немного и повторил вопрос более требовательным тоном. Местные вновь обратили на него внимание и на сей раз снизошли до ответа.

— Эниады? — переспросил Империале, — впервые слышу про такой.

— Не так ли назывались те развалины, о которых говорил да Порто? — прошептал Каэтани.

— Что-то мне это всё меньше нравится, — мрачно сказал де Коронадо, — дон Онорато, спросите их, как называется река.

Он всё ещё цеплялся за соломинку, надеялся, что они просто заблудились.

Этот вопрос Каэтани задать не успел. В землю возле его ног вонзилась стрела.

— Убирайтесь прочь, ублюдки! — крикнули со стены. — Или вам здесь не поздоровится!

Испанцы моментально ощетинились алебардами, вскинули аркебузы и арбалеты. Родельерос в первом ряду прикрылись щитами. Каэтани инстинктивно схватился за пистолет, короткий колесцовый пуффер, торчавший у него за поясом, но тут же опомнился.

— Не стрелять! — заорал герцог.

Он повернулся к своим и вскинул руки вверх.

— Не стрелять! Всем отойти на пятьдесят шагов назад!

Испанцы попятились. Герцог остался стоять на месте.

— Дон Онорато, вы сошли с ума! — крикнул Хуан Васкес.

— Эниады, дон Хуан! Эти люди говорят на древнегреческом!

— С чего вы взяли, что это древний язык, а не какое-то местное наречие?

— Да потому, что я смолоду зубрил его, читая Плутарха! Посмотрите на эти стены! Посмотрите на солнце! Я не знаю, что за бесовщина тут творится, но это точно не наш мир!

— Дон Онорато… — попробовал возразить де Коронадо, но Каэтани оборвал его:

— Выполняйте приказ, дон Хуан! Сейчас не время препираться!

Каэтани слегка трясло от возбуждения. В эту вылазку он надел только кирасу и шлем. Не хотел лазить по холмам в трёхчетвертном миланском доспехе, а теперь вот нехорошо так зудело меж лопаток. Спинная броня тонкая, турецкий лук, да с близкого расстояния, осилил бы. Кто знает, какие там у них луки.

— Всем отойти! — приказал де Коронадо.

Каэтани повернулся, не опуская рук.

— Мы не причиним вам зла!

— Ложь! — ответили со стены. — Вы пришли грабить и убивать! Проваливайте!

Ещё две стрелы вонзились в землю у ног Онорато. Он не обратил на них внимания.

— Вы ошибаетесь! Мы пришли с миром! Моё имя Онорато Каэтани. Я и мои люди очутились на этом берегу случайно и нам нужна помощь. Позвольте мне одному войти в ваш город. Я бы хотел спокойно поговорить с вашими… — память услужливо подсказала нужное слово, — архонтами.

Люди на стене принялись совещаться. Каэтани терпеливо ждал. Руки он так и не опустил.

Наконец, заскрипели отворяемые ворота и наружу вышли человек двадцать воинов, вооружённых копьями и большими круглыми щитами. Один из воинов, в шлеме с гребнем из конского волоса, бронзовом панцире, повторявшем форму мужского мускулистого торса, выступил вперёд.

— Варвар, ты зайдёшь в город один. Если твои пираты сделают хотя бы шаг, ты умрёшь.

— Позволь мне сказать моим людям об этом, — попросил Каэтани.

— Говори.

Каэтани прокричал де Коронадо, чтобы тот не предпринимал враждебных действий и ждал. Тот нехотя подтвердил, что подчиняется приказу.

— Твоё оружие, — потребовал предводитель воинов.

Каэтани вытащил из ножен меч. Пистолет оставил себе. Его не потребовали. Когда герцог отдавал меч, услышал восклицание:

— Смотри-ка, такой же!

— Пришли с миром, значит… — злобно прошипел предводитель.

Каэтани в сопровождении местных вошёл в город. Ворота закрылись.

— Всем держаться начеку, — приказал де Коронадо, — следите за стенами.

Началось томительное ожидание. Испанцы раздували фитили аркебуз, тревожно оглядывались по сторонам. Хуану Васкесу казалось, что вот сейчас на близлежащих холмах появятся шеренги янычар, налетят конные сипахи…

Облака почти полностью рассеялись, солнце доползло до зенита и палило так, что пот катил градом.

Никто не мог сказать, сколько им пришлось ждать. Казалось — вечность.

Наконец, ворота снова отворились. Хуан Васкес стиснул рукоять меча, так, что побелели костяшки пальцев.

В створе появился человек.

— Это его светлость! — крикнул Николо Империале.

Каэтани был при мече, шлем нёс в руках и вид имел донельзя озабоченный. Хуан Васкес и Николо Империале двинулись ему навстречу. Ворота закрылись.

— Ну что? — не вытерпел де Коронадо, когда от герцога его отделяло шагов двадцать.

— Мы должны вернуться в лагерь и многое обсудить, — сказал герцог, — очень многое.

— Что вы узнали, дон Онорато?

— Они поймали нашего беглого. Этого Вибору или как там его. Мерзавец напал на каких-то купцов, хотел украсть лошадь. Убил пять человек, прежде чем его взяли.

— Ловок! — не удержался Империале.

Каэтани мрачно кивнул.

— Поэтому они и были настроены так враждебно. Сочли нас пиратами, а Вибору уже готовились побить камнями. Я с большим трудом уговорил их отсрочить казнь.

— Зачем вам этот ублюдок? — удивился де Коронадо.

— Сам не знаю, — пожал плечами Каэтани, — всё-таки хочется узнать, почему им так интересовался де Феррера. Хотя, скорее всего, это уже не имеет никакого значения.

— Почему?

— Потому что я узнал, какой сейчас год.

— Какой?

— Вы не изучали древнюю историю, дон Хуан? — спросил герцог.

— Как-то не сподобился, — хмыкнул де Коронадо.

— А вы, сеньор Николо? — Онорато взглянул на венецианца.

Тот покачал головой.

— Тогда это вам мало о чём скажет. Сейчас сто десятая Олимпиада.

— Олимпиада? Что это?

— Состязания мужей, весьма популярные in antiquitas. Это празднества в честь языческих богов и они были запрещены Христовой Церковью ещё в первые века её утверждения.

— В первые века? — озадачено пробормотал де Коронадо.

— Так… когда же была эта самая… Олимпиада? — спросил Империале.

Каэтани посмотрел в сторону города.

— Сто десятая. Эти состязания проводились раз в четыре года. И мне совершенно точно известно, что Александр Великий умер в сто четырнадцатую. Мы в далёком прошлом, сеньор Николо.

Возвращению отряда в лагерь местные не препятствовали, но Каэтани и не думал им доверять. Он отправил сто человек с аркебузами, тяжёлыми мушкетами и парой фальконетов на мыс, с которого хорошо просматривался город. Организовал посты ещё в трёх местах на расстоянии мили от места высадки.