Евгений Токтаев - Скованный Прометей

По возвращении в Сиракузы Тимолеонт нанял несколько торговых кораблей для перевозки части добычи в Коринф, дабы выставить напоказ в храмах и подать благой пример всем полисам, ибо повсюду храмы украшены добычей, взятой у соседей в междоусобицах, и только в Коринфе они будут прославлены оружием, отнятым у варваров.

Этой добычей и был нагружен "Тавромений", а также три судна поменьше. Они везли тысячу самых дорогих и красивых панцирей и шлемов. Несколько сотен мечей и белых щитов. Золотые украшения, снятые с трупов несчастных сыновей властителей Карфагена. И эти дары были лишь малой долей от привалившего Сиракузам добра.

Часа через три после выхода из Патр флотилия достигла самой узости залива, а ещё через час вышла на простор. Кормчие держались берега Пелопоннеса, что и понятно — так путь в Коринф короче.

Ещё до полудня, когда только-только миновали город Эгион, проревс [36] Проревс — начальник носа, вперёдсмотрящий. Исполнял обязанности боцмана, помощника кормчего. "Тавромения" с тревогой позвал навклера [37] Навклер — судовладелец. .

— Смотри-ка, хозяин!

Впереди показалось какое-то судно. Оно шло на вёслах навстречу флотилии. Паруса убраны.

Купец прищурился.

— А вон ещё! — проревс вытянул руку, указывая на северо-восток.

Там виднелся низкий длинный силуэт, с двумя едва различимыми мачтами без парусов.

— Не нас ли пасут, Салмоней?! — крикнул кормчий.

— Только боги знают… — проговорил купец, напрягая зрение.

— Да не, вряд ли специально нас караулят. Скорее просто на удачу рыщут, — предположил проревс.

— Кто это? — спросил купца Телемах.

— Алифоры, — пожал плечами тот, — кто же ещё?

По виду толстяка нельзя было заподозрить, что он испуган или хотя бы встревожен. Само спокойствие.

— Пираты? — переспросил лохаг.

— Ага. Борт низкий. Скорее всего две гемиолии.

Гемиолия была изобретением киликийских пиратов. У судна с двумя рядами вёсел убрали в носовой части половину банок верхнего ряда и настелили там сплошную палубу. Получилось отличное оружие в умелых руках. В погоне за добычей гребли полтора ряда вёсел. На открытой носовой палубе собирались застрельщики, которым не мешались банки под ногами. При сцеплении с жертвой верхние гребцы вступали в бой, а нижние готовились в случае неудачи проворно отработать назад.

— У каждой по две мачты, — сказал проревс с некоторым удивлением в голосе.

— Видать, критяне чего-то нового намудрили, — ответил Салмоней, — с них станется.

— Думаешь, полезут? — спросил Телемах.

— Рискнут сунуться, наши отгонят, — купец кивком указал на триеры сопровождения. — Да вряд ли сунутся. Я бы не рискнул.

— Ты бы? — удивился лохаг.

Толстяк усмехнулся, но не ответил.

Передняя гемиолия стремительно приближалась. Триеры увеличили темп гребли, вышли вперёд. Матросы на них начали убирать паруса, стало быть, там предполагали, что возможно придётся маневрировать для атаки. Паруса помешали бы.

— Рисковые парни, — цокнул языком купец, с нотками удивления в голосе.

— Кто? — спросил Телемах.

— Разбойные. Кто бы это мог быть? Жадный Ойней в эти воды не суётся. Да и Зоил, уж на что его Безумным кличут, на триеры полез бы только при большом превосходстве и твёрдой уверенности, что добыча того стоит. А Кимон Крохобор и подавно.

— Поднять щит, хозяин? — спросил проревс.

— Не надо, — покачал головой купец, — если эти дурни совсем страх потеряли, то сейчас и кой-чего другое потеряют.

— Что это за щит? — спросил Телемах.

— Знак. Щит с калидонским вепрем. Дескать, навлон [38] Навлон — фрахт, плата за проезд на судне. В данной ситуации это плата пиратам за беспрепятственный проход в контролируемых ими водах. уплачен.

— И что, верят?

— Через раз. Но хоть сразу резать не кидаются. У меня ещё пергамент есть с критским клеймом. Ему верят. Конечно, бывает, совсем беззаконные ублюдки лезут, на знаки им плевать. Но то чаще всего мелкие сошки. И ловят себе подобную мелкую рыбёшку. Как выстроил я "Тавромений", да стал на нём ходить, такие не лезли. А с "глубокоуважаемыми" у меня дела в порядке. Я, почитай, пять лет за меч не брался.

Телемах скосил глаза на необъятное пузо купца и скептически хмыкнул.

И тут случилось странное.

Нос приближавшейся гемиолии заволокло белым облачком и почти сразу раздался грохот, будто Громовержец перун свой метнул. Телемах недоумённо поглядел вверх. Неужто туча незаметно подкралась? Нет, чистая синева.

Одна из триер, первая, будто споткнулась. Её повело в сторону. Люди на катастроме, боевой палубе, забегали, засуетились. Телемаху показалось, что их вроде бы стало меньше. Гемиолию снова заволокло белёсым дымом, раздался треск, на сей раз потише, будто полотно разрывали. Донеслись крики.

— Это что ещё такое? — нахмурился Салмоней.

— Смотри, хозяин! — закричал купец, указывая на вторую гемиолию.

На ней подняли два невиданных треугольных паруса, она повернула к конвою и быстро приближалась. Чуть ли не против ветра!

Первая гемиолия тем временем проворно увернулась от тарана второй триеры и сцепилась с ней. Там заплясали мечи.

— Что-то мне это всё не нравится… — пробормотал Телемах, нащупал меч на бедре и бросился в трюм, за щитом и шлемом. Наматывать на себя лён уже не было времени.

Снова раздался грохот и борт "Тавромения" взорвался дождём щепок. Несколько человек закричали и повалились на палубу. Четверо уже не поднялись. Один матрос держался за живот, катался по палубе, поджав ноги, и выл. Другой орал, глядя на окровавленный обломок кости, торчавший из плеча вместо руки.

Телемах вернулся на палубу в тот момент, когда чужой корабль ткнулся в развороченный борт "Тавромения". От удара лохаг едва не скатился обратно в трюм. Еле удержал равновесие. Снова раздался треск, палубу заволокло дымом из которого появились фигуры странно одетых людей в необычных бронях. Они сцепились с гоплитами Телемаха. Замелькали кривые мечи. Пираты что-то орали, но лохаг ни слова не разобрал. А вот крики моряков "Тавромения" звучали понятно:

— Спасайся!

Телемах увидел Салмонея. Толстяк лежал на палубе ничком, а возле головы его растекалась тёмно-красная лужа.

— Аллах Акбар!

На лохага бросился чужак, с ног до головы закованный в железо. Телемах прикрылся от удара щитом, припал на колено и сделал выпад в бедро, но его клинок бессильно проскрежетал по мелким железным колечкам, напоминавшим рыбью чешую. Следующий удар расколол край щита лохага. Телемах с колена рывком бросился вперёд и сбил чужака с ног. Сам вскочил, но тут же столкнулся с кем-то. Хрипящая перекошенная рожа. Горло вскрыто, кровь бьёт фонтаном.

Телемах попятился. Чужак поднялся, походя рассёк мечом пробегавшего мимо моряка. Ещё один матрос упал на колени, закрылся руками.