Джон Томпсон - Смертельная битва. Воинский турнир

Шанг Цунг выпрямился и, глядя прямо в глаза Правителя Мира, отчеканил ритуальную формулу вызова:

– Мой повелитель, Император Внешнего Хаоса оспаривает твое право на власть, согласно Закону и обычаям. Я, его посланник, вызываю на Смертельную Схватку твоих поборников. Принимаешь ли ты вызов на бой в древней и благородной манере турниров?

Седая голова старца склонилась на грудь. Восковая рука дотронулась до белоснежных завитков бороды. Верховный Адепт Мира ответил, сурово глядя на Шанг Цунг:

– Что ж, слово сказано и услышано моими поборниками. Вызов принят. Как странно, что ты, чья плоть от праха Мира, ныне содействуешь его разрушению. Ты подавлен железной волей Императора, а ведь он тоже когда-то был человеком. Он родился с уникальным мозгом, скрытые способности которого не развились бы у человечества естественным путем и за миллионы лет. Только потому, что он рано научился пользоваться своими силами, он избрал путь Хаоса. Из-за его рождения я и расколол одну планету на две, и каждая стала развиваться по своим законам. Лишь покорив обе планеты, Император сможет протянуть свои хищные щупальца к далеким звездам. Но, думаю, этого не произойдет, ведь на его пути стоят принцы Власти. Как жаль, что я уже пересек границу времени, так как давно прожил отпущенный мне срок. Но я ждал тебя, и мое ожидание поддерживало ту искру жизни, что еще горит во мне, хотя жизнь давно уже потеряла для меня всякую цену. Я ухожу, но твое предательство не останется безнаказанным. Я посылаю тебе свое проклятие, а, как ты знаешь, проклятие владетелей Силы всегда сбывается, я же – магистр Силы.

Шанг Цунг не отрываясь смотрел в горящие глаза Верховного Адепта Мира. Голос его звучал тихо, но каждое слово было подобно тяжелому камню:

– Предрекаю тебе, что ты не воспользуешься плодами своей измены, и от того пусть будет тебе горько. А чтобы было еще горше, знай, что примешь смерть от руки простолюдина, сильного духом и чистого в помыслах. Прощай, и будь ты проклят!

Седая голова Правителя упала на грудь, белоснежная борода разметалась по горностаевой мантии.

Шанг Цунг взревел, как раненый зверь, коршуном метнулся к телу Верховного Адепта, чтобы вырвать из него душу и повернуть слова проклятия вспять. Но было уже поздно: могучее течение Силы ворвалось в комнату, затопило все своим ослепительным сиянием... и исчезло.

Несколько долгих минут Шанг Цунг, задыхаясь от бессильной ярости, стоял перед опустевшим креслом, затем развернулся, спустился по переходам и вышел во двор. Здесь он остановился и задумчиво оглянулся на Золотую башню, уже утратившую часть своего волшебного сияния. И тут легкий шепот, подобный дуновению ветерка, коснулся его слуха. «Ступай на юг. Борхевен ждет тебя на переправе, у границы плоскогорья волхвов», – едва расслышал он. Шанг Цунг улыбнулся: он узнал этот шепот, это был голос Императора. Шанг Цунг призвал к себе мощь Хаоса и стремглав нырнул в его кипящее течение, чтобы через мгновение вынырнуть около скучающего Дорки. Без единого слова он вскочил на лошадь и помчался по южной дороге. Недоумевающий Дорки рванулся следом.

Полчаса назад Борхевен покинул серые камни алтарей друидов и спускался к переправе. Бесшумно ступали по вьющейся меж скал тропинке его кожаные сапоги. Впереди раздавался шум бегущей воды, там небольшая горная речка перерезала ему путь. Отбросив назад небрежным движением плеча развевающийся голубой плащ, он направлялся к повороту, за которым находилась переправа.

Обогнув каменную скалу, он замер: кто- то ждал впереди, стоя у перекинутого через поток бревна. На миг глаза принца Власти сузились, и тут же он двинулся дальше. «Друиды не ошиблись, – подумал он. – Опасность действительно оказалась совсем рядом».

Перед ним стоял высокий стройный человек в черном кожаном плаще, из-под которого виднелся длинный прямой клинок из светлой стали. Длинные черные волосы свободно лежали на плечах.

– Я узнал тебя, – сказал Борхевен. – Ты – посланник Императора, слуга Хаоса и убийца моего брата и отца. Ты явился за своей смертью?

– Всегда приятно, когда тебя узнают, – широко улыбнулся Шанг Цунг, обнажив ровный ряд белоснежных зубов. – Даже если это сопровождается ошибками относительно всего остального.

– Ты умеешь сражаться только словами? – презрительно процедил принц.

– Вовсе нет, – преувеличенно вежливо ответил Шанг Цунг. – И надеюсь это сейчас доказать. Принимаешь ли ты мой вызов здесь и сейчас, Борхевен?

– Именно так, – ответил принц Власти. – Если ты действительно умеешь владеть той железкой, что нацепил себе на пояс.

– До некоторой степени, – ответил посланник Императора.

– Ну и прекрасно, – сказал Борхевен. – А то мне не хотелось убивать человека, пусть даже он изменник, не знающего, что к чему. Придется облегчить освобождение твоей души от плотской оболочки, хотя, как я знаю, у тебя своей души-то и нет?

– Жизнь полна измен, – сказал Шанг Цунг, обнажая клинок, – но я счастлив следовать своим желаниям и велениям Императора.

И в тот же миг его клинок превратился в сверкающее и звенящее пламя, пляшущее повсюду.

Борхевен не устоял перед столь стремительной атакой и начал отступать назад, пятясь шаг за шагом. Однако он успевал ловко парировать сыплющиеся на него градом удары. Затем, изучив технику противника, принц Власти остановился, и бой продолжался на месте. Теперь он не только парировал удары, но и совершал ответные выпады. Вскоре Борхевен перешел в атаку. Не спеша, медленно он вынуждал посланника Императора отступать, шаг за шагом отвоевывая потерянное вначале пространство.

Теперь они вновь стояли на том же самом месте, где началась их Смертельная Схватка. После тщательно продуманной серии ударов принц самым кончиком меча рассек грудь Шанг Цунг, но рана была столь незначительна, что не дала ему никаких видимых преимуществ. В ответном выпаде посланец Императора одним ударом искусно раскрыл защиту противника и нанес ему сбоку такой удар, который вполне бы мог оказаться решающим, если бы не был молниеносно парирован.

Всю свою ярость, все долгие годы постижения мастерства Шанг Цунг вложил в свой клинок. Однако принц встречал его атаки и парировал все возрастающее число ударов и выпадов, отступая, правда, все быстрее и быстрее, но не подпуская к себе хищную сталь и время от времени совершая ответные выпады. Борхевен отступал, пока не очутился на берегу потока, у самого бревна, что лежало поперек бушующей реки. Клинки их сцеплялись и расходились, кололи и рубили, парировали, отвечали ударом на удар. Они не могли воспользоваться ни Силой, ни Хаосом, потому что эти две стихии взаимно нейтрализовывали друг друга – все решало только мастерство фехтования.